Анастасия Акайсева - Куяшский Вамперлен
— У-у-у!
— Хочешь разбудить тётю?
Закусив губы, я подавила очередной стон. Пульсирующая боль теперь колотила плечо так, что глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Один за другим я медленно проходила круги ада, томительно ожидая, когда же пытка завершится. Кажется, минуло столетие прежде, чем это случилось.
— Молодец, хорошая девочка. — Ямато отложил аптечку и взялся за бинты.
Я непроизвольно вздрогнула, когда его пальцы скользнули по моей обнажённой коже. Когда же он положил руку мне на плечо, дабы придержать бинт, голова закружилась, а сердце, казалось, подскочило в груди так, будто собиралось поставить мировой рекорд по прыжкам в высоту.
— Не трогай меня, — с раздражением, за которым скрывалось смущение, выпалила я.
— Почему?
— Потому что…я порядочная девушка, и это противоречит моим убеждениям.
— Значит, ты порядочная девушка?
— Именно.
— Э-э, а выглядит так, будто ты думаешь о чём-то извращённом. У тебя даже уши покраснели.
— Идиот.
— Значит, я прав?
— Идиот!
— Ну знаешь ли…
— Иди…
В первое мгновение я не поняла, что произошло — словно бы в двоичной системе моего сознания, состоящей сплошь из нулей и единиц, появился неизвестный знак, вызвавший необратимое зависание — а когда поняла, то не поверила. И лишь когда Ямато, отстранившись на мгновение, испытующе заглянул мне в глаза, а затем его губы снова накрыли мои, осознание случившегося ударило в голову. Ударило так, что я, кажется, впервые в жизни упала в обморок.
Глава 16
Когда я проснулась, за окном было темно. Ещё или уже — не понятно. Общее состояние разбитости дополнялось возникавшей при резких движениях болью в плече. В довершение, пытаясь добраться в потёмках до выключателя, я треснулась ногой о какую-то железяку. Мысль о том, что это и откуда взялось в моей комнате, помогла осознать, что вообще-то эта комната не моя. Мгновенно возвратившееся смущение краской разлилось по щекам. Ямато меня поцеловал. Зачем? Я ему нравлюсь? Или же он просто дурачился? Последнее больше походило на правду…но верить почему-то хотелось в первое… Я отчаянно затрясла головой, отгоняя наивные мечтания: сколько можно наступать на одни и те же грабли? Нафантазирую сейчас всяких глупостей, вроде любви до гроба и скорой свадьбы, а окажется, что для Ямато этот поцелуй вообще ничего не значил.
От расстройства, в которое привели меня собственные умозаключения, очень захотелось есть, а потому, заскочив в свою комнату, дабы привести себя в порядок, я спустилась на кухню. Лженаречённый, как и предполагалось, обнаружился там.
— Доброе утро. — Я старалась, чтобы голос звучал естественно, но он больше походил на скрежетания ржавого робота. Вдобавок ещё и щёки пылали так, будто за ними спрятали раскалённый кипятильник. Сунь я теперь голову в воду — ручаюсь, она бы вскипела.
— Вечер, — не отрываясь от компьютера, поправил фольклорист.
— Ого! Выходит почти восемнадцать часов проспала — личный рекорд.
Он никак не отреагировал на мою неуклюжую попытку пошутить.
— Можешь в свою комнату возвращаться. Я там прибралась за собой.
— Хорошо. — Лженаречённый захлопнул ноутбук и, сцепив руки под подбородком, выжидательно уставился на меня. — Но сперва поговорим о том, что случилось вчера.
— А что случилось вчера? — Всё. Конец. Сейчас я начну заикаться и полыхать, как знамёна Красной армии, а он — издеваться надо мной.
— Это я у тебя хотел спросить. Один дед на всё село хвастает, что прошлой ночью подстрелил Куяшское чудовище. Почему мне кажется, что ты к этой истории имеешь непосредственное отношение?
— Наверное, потому что это действительно так, — честно призналась я, чересчур радостная оттого, что он свернул на безопасную для моего душевного состояния тему.
— Внимательно слушаю. — Ямато говорил спокойно, но проскользнули в его голосе нотки, тонко намекавшие, что если ему не понравятся мои объяснения, славный подвиг деда с ружьём будет довершён.
— Вчера я вышла тебя искать и встретила Жозефа. Он предложил сходить с ним за кровью. Я подумала, что это шанс собрать редкую информацию о вамперленах и согласилась. Всё шло отлично, но когда мы уже почти закончили, нас засёк хозяин дома. Он начал палить из ружья и попал в меня. Вот и всё.
— Вот и всё? — с издёвкой переспросил аспирант. Мой рассказ, судя по выражению лица, вызвал в нём то самое столкновение противоречивых эмоций, которое сейчас модно называть когнитивным диссонансом. Не дожидаясь, когда диссонанс превратится в консонанс, ознаменовав тем самым победу желания меня убить над здравым смыслом, я принялась выкладывать свежие подробности о способностях вамперленов, используемых ими приборах, биополях, удавах, кроликах — в общем, обо всём, что могло хоть как-то оправдать моё безрассудное поведение в глазах фольклориста.
Несмотря на то, что ораторскому искусству я никогда не училась, слова мои всё же возымели эффект. Когда я закончила, Ямато, вместо того, чтобы отправить меня к праотцам, лишь провёл рукой по лбу и утомлённо вздохнул.
— Всё равно надо было сначала со мной посоветоваться.
— Как я могла с тобой посоветоваться, когда тебя носило чёрте где?
— Не чёрте где, а в храме божьем. — Аспирант с притворным благоговением возвёл глаза к потолку.
— Не знала, что ты такой набожный, — съязвила я прежде, чем сообразила, куда он клонит. — Преподобная Мика?! Она на тебя напала?
— Нет, вполне мирно остановила и спросила, всё ли у тебя в порядке. Очевидно, после того, как ты напала на неё с её же кадилом, мессия разглядела в тебе родственную душу. И со мной она вела себя вполне дружелюбно. Сподобилась даже ответить на пару вопросов.
— Рассказала что-то полезное? Или опять несла бред про Богиню?
— Про неё самую, но не бред. Проговорилась, что каждую ночь Богиня приходит в церковь, чтобы узнать, как прошёл обход.
— И ты решил пойти в церковь, чтобы встретиться с богиней преподобной Мики?
— Или с тем, кто себя за неё выдаёт.
— И как? Удалось?
— Нет. Эта сумасшедшая оказалась не такой уж сумасшедшей. Она незаметно прокралась за мной и, как только я вошёл в церковь, заперла двери снаружи.
— Как же ты выбрался?
— Спросил мессию, сильно ли она обидится, если я оболью двери её пристанища керосином и подожгу.
— Но если бы ты так сделал, сам бы задохнулся.
— Начнём с того, что у меня не было керосина.
— А-а… Но ты не врал, просто недоговаривал, — смекнула я. — Но неужели она отпустила тебя просто так?
— Нет, пообещала, что на меня падёт проклятие Богини. Жду — не дождусь.
— А что насчёт церкви? Нашёл что-нибудь интересное?
— Да, там в полу железная дверь, запертая изнутри. Подозреваю, что явление Богини страждущим происходит не без её участия.
— Есть идеи, кто это может быть?
— Есть одна, но тебе она не понравятся.
— Потерплю как-нибудь.
Ямато промолчал, надеясь, вероятно, что я одумаюсь и предпочту остаться в блаженном неведение.
— Ну так? — надавила я.
— Твоя так называемая подруга.
— Крючия?
— Староста.
— Бадя? — Мои глаза изумлённо распахнулись. — Ты считаешь, что Богиня преподобной Мики — Бадя? Это что, шутка?
— Сказал же, что мой вариант тебе не понравится.
— Он мне не то, чтобы не нравится, он мне кажется абсурдным. С какой стати Баде притворяться Богиней?
Я с вызовом посмотрела на лженаречённого, но он, похоже, отвечать не собирался.
— Можешь подкапываться к Баде сколько угодно — я всё равно ей верю! — ревностно, будто знамя от неприятеля, принялась защищать подругу я.
— На каких основаниях?
— На тех же, на которых ты её ненавидишь.
— Я не испытываю к ней ненависти.
— Да ладно! Думаешь, я не замечаю, что у тебя настроение портится всякий раз, как ты её видишь?
Аспирант открыл рот, но не нашёл, что возразить, потому лишь досадливо цокнул языком.
— Может, объяснишь, чем именно тебя не устраивает моя лучшая подруга?
— Эта девочка не та, за кого себя выдаёт.
— Откуда такие выводы?
