Голамхосейн Саэди - Персидские юмористические и сатирические рассказы
Так мы, дети на осликах — впереди, а я и старик — пешком, позади, вернулись назад в город. Пройдя некоторое расстояние, я заметил, что дома, ограды и деревья по обеим сторонам тротуара мне как будто знакомы…
— Что это за улица? — спросил я у старика.
— Это улица Занд,— отвечал он.— Сейчас я покажу детям цветочные часы, они просто умрут от восторга.
В глазах у меня потемнело, сердце бешено заколотилось, я был готов остановить старика, но спохватился, что это будет не по-людски. Он сделал нам столько добра, усадил детишек на осликов… Все моё объяснение будет явно не к месту.
Возле цветочных часов старик помог детям слезть с осликов и уехал. Снова все те же цветочные часы! Да что же это такое? Что за глупое положение? Чего хотят от меня и моих детей эти цветочные часы? Деваться некуда. Я взял себя в руки и, стараясь не обращать внимания на недовольную воркотню детей, снова стал рассказывать им об истории этих часов и памятниках старины, напомнил, как здорово они покатались на осликах. А потом мы вернулись в гостиницу. На осмотр Шираза у нас оставался всего один день, но из страха перед цветочными часами я не отважился после обеда выйти на улицу, а внимание детей отвлёк мороженым и ширазским палюдэ[79].
На следующее утро мы вышли из гостиницы с твёрдой решимостью посетить наконец памятные места Шираза. По счастливой случайности, не пройдя и пятидесяти шагов, я встретил своего тегеранского приятеля. Он ехал на собственной машине. Я обрадовался и помахал ему. Он притормозил. Я обнял его, раскланялся с его женой и дочерью. Начались расспросы:
— Куда вы идёте?
— Осматриваем город.
— Тогда полезайте в машину. Ведь вы пешком?
— Да.
— Так не мешкайте.
В машине нас было много, но мы весело устроились на коленях друг у друга.
— Как жаль, что вчера вас не было с нами,— заговорил мой приятель, разворачиваясь.— Мы ездили в Тахтэ-Джамшид, На-кше-Ростам, к источнику Рокнабад, в пригороды Шираза. Поистине величественное зрелище! Сколько впечатлений!.. Диву даёшься. Порталы Тахтэ-Джамшид а, храм огня в Накше-Ростаме! Потрясающе! Клянусь твоей дорогой душой, это нечто невообразимое. Да ты ведь и сам видел все это!
— К сожалению, нет. Нам очень хотелось бы посмотреть, но…
— Вот досада, мы вчера уже побывали там, не то поехали бы вместе. А вообще-то ничего особенного: несколько колонн, немного мрамора. К тому же ужасная дорога — далеко, пыльно. Зато сейчас поедем вместе к цветочным часам. Говорят, штука чрезвычайно оригинальная.
О, горе мне! Что я натворил? Право, эти проклятые часы построены в Ширазе, чтобы мучить меня и моих детей.
— Дорогой мой, мы уже видели цветочные часы.
— Ну ничего, ещё раз посмотрите.
И снова мы у цветочных часов, снова толпа зевак окружает их плотным кольцом, снова мужчины, женщины, старики и старухи фотографируются и обсуждают, как они ходят… В одиннадцать часов мы уже вернулись в гостиницу. После обеда я сказал детям:
— Одевайтесь! Сегодня у нас целый день, пойдёмте погуляем, посмотрим интересные места, а заодно купим гостинцев, чтобы вернуться домой не с пустыми руками.
— Вы идите, а я останусь,— глотая слезы, с горечью сказал мой старший сын.
— Почему?
— Я уже видел цветочные часы и больше не желаю на них смотреть.
— Никто и не собирается тебя туда вести.
— Не пойду я.
— Ну и ладно, оставайся, а мы уходим.
Мы вышли из отеля, и я предложил сходить на базар Вакиль — купить подарки и заодно осмотреть этот памятник старины. Но как к нему пройти? Я обратился к господину с дамой, идущим нам навстречу.
— Идите прямо по этой улице. Дойдите до перекрёстка, сверните направо, в переулок. Пройдя его, окажетесь на улице Занд. В центре её стоят часы, известные под названием цветочных. Кого бы вы ни спросили, все вам скажут. Дойдя до этих часов…
Я не слышал дальнейших объяснений… В груди у меня заныло, и я увидел, как пелена прозрачных слез набежала на глаза моих детей. Я прислонился к стене и из последних сил едва вымолвил:
— Большое спасибо. Дальше я сам знаю.
От посещения базара Вакиль мы отказались и вернулись в гостиницу, а на другое утро, в девять часов, уже сидели в автобусе, идущем в Тегеран. Проехав две остановки, я обратил внимание на сидящую перед нами нежную пару. По всему видно было, что это молодожёны, у которых ещё не кончился медовый месяц. Они сидели обнявшись и с интересом разглядывали что-то. Это разожгло моё любопытство. Я вытянул шею и увидел, что в руках у молодожёнов фотографии, запечатлевшие их пребывание в Ширазе.
— Посмотри,— щебетала молодая дама.— Это ты с тётушкой Ахтар стоишь по ту сторону цветочных часов. А здесь мы вместе с тобой стоим возле цветочных часов.
У меня застучало в висках. Кровь прилила к голове. В изнеможении я откинулся на спинку кресла и, глядя в окно, стал считать телеграфные столбы.
В десять часов утра на следующий день, то есть в последний день новогодних каникул, наш автобус прибыл в Тегеран. Мы с трудом отыскали такси.
— Возвращаетесь из путешествия? — осведомился водитель.— Где же вы были?
— Мы ездили в Шираз.
— Я тоже в прошлом году был в Ширазе. Очень красивый, город, не правда ли?
— Совершенно с вами согласен.
— Вы, наверное, все там повидали?
— Да, почти все.
— И цветочные часы видели?
У меня на шее вздулись жилы. Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вцепиться бедному водителю в глотку, я сквозь зубы произнёс:
— К сожалению, нет.
Водитель сокрушённо покачал головой и, затормозив перед светофором на перекрёстке улицы Тахтэ-Джамшид, сказал:
— Обидно… Чтобы человек побывал в Ширазе и не увидел цветочных часов! Надо же быть таким нелюбознательным!
Плотина Баларуд[80]
К востоку от нашего города протекает река. ещё прадеды наши — благослови их Аллах — облюбовали этот прелестный зелёный уголок для семейных прогулок и нам наказывали не забывать его. От города до реки километров на двадцать протянулось живописное горное ущелье. Наши деды добирались туда на осликах, а уж нам на автомобилях-то — рукой подать. Приедешь весной— все вокруг цветёт, река течёт в долине среди невысоких гор, по берегам зеленеют стройные тополя и шелковицы, раскидистые ивы, пышные кустарники. Летом они так и манят прохладой, суля убежище от безжалостных лучей палящего солнца.
В тени этих деревьев мы обычно и располагались. Разведём, бывало, костёр, повесим над огнём котелки. Детишки закинут верёвки на толстые ветви, устроят себе качели. Иные, бывало, всем домом переселялись сюда, спасаясь от городского зноя. Город рядом, мужчины утром отправляются на работу, а вечером возвращаются к семье и блаженствуют в тишине и прохладе при лунном сиянии. На косогоре в пойме реки многие развели огородики, посадили овощи. Земля эта никому не принадлежала. Лишь изредка вдали на фоне неба можно было увидеть одинокую фигуру крестьянина с лопатой в руках. В реке плескалось много рыбы, и это было ещё одним даром небес. Рыбная ловля — и удовольствие, и столу подспорье. Так оно и шло. Весной и летом река была местом прогулок и пикников, а осенью и особенно зимой, когда выпадал снег, горожане наезжали сюда поохотиться или же просто подышать воздухом.
Но вот однажды читаем мы в центральной газете сообщение о том, что в целях регулярного орошения окрестных полей государство собирается соорудить здесь плотину. А наша местная газета посвятила этой новости даже целые две полосы: тут был и снимок будущей плотины, и подробная статья о её предполагаемых размерах и ёмкости водохранилища, о тех выгодах, которые она сулила крестьянам, о современных удобных отелях и парках, что появятся на берегах нашей реки. Куда ни кинь, выходило, что новшество сулит нам в будущем одно только благо. Уровень реки в разные периоды года колебался, порою она почти совсем пересыхала, порою разливалась широко, унося с собой всякий мусор. Только плотина могла спасти реку, очистить её, сделать более полноводной, а нам, стало быть, обеспечить благоприятные условия для рыбалки. Благоустройство территории улучшит места отдыха, а детский парк, о котором так заманчиво живописала газета, «повлияет на духовное и физическое развитие» наших детей. Короче говоря, ни у кого не оставалось и тени сомнений, что плотину будут строить не иначе как для нашего процветания. Естественно, такая забота о людях была в высшей степени достойна похвал!
С того самого дня, как мы прочитали это сообщение, у отдыхающих на реке только и разговоров было что о плотине. Кто утверждал, что плотину будут строить так-то: кто чертил на песке свою схему и со знанием дела заявлял, что плотина, подобно радуге, замкнёт полукругом реку,— это, мол, куда устойчивей, чем прямая стена; кто раскладывал камешки вокруг воображаемой плотины— будущие отели — и восхвалял их красоту; а кто рисовал палочкой на земле план детского парка. Короче говоря, каждый как мог проявлял фантазию и свои инженерные способности.
