Пелам Вудхаус - Укридж и Ко. Рассказы
— Билет представителя прессы, — пробормотала она.
— Билет представителя прессы, — откликнулся я.
— Могу я его посмотреть?
— Разумеется.
— Благодарю вас.
— Не на чем.
Она проследовала дальше.
Я возобновил наблюдение за танцующими с более легким сердцем. В моем новом возвышенном настроении они уже не производили такого плохого впечатления, как несколько минут назад. Некоторые — и не в таком уж малом количестве — выглядели почти по-человечески. Число пар увеличилось. И вообразилось ли мне это или нет, но атмосфера, казалось, утратила недавнюю унылость. Нет, похоронный оттенок не исчез, но теперь эти похороны стали менее официальными, более бодрыми похоронами. Я начинал радоваться тому, что посетил этот бал.
— Прошу прощения.
А я-то думал, что до конца вечера мне ничего подобного можно больше не опасаться! Я оглянулся с некоторым раздражением. Обратился ко мне изысканно-культурный теноровый голос, и теперь я увидел изысканно-культурного тенорового человека. Он был молод, полноват, с модной прической и пенсне на черном шнурке.
— Извините меня, — сказал этот молодой человек, — но вы член Клуба Пера и Чернил?
Мое мимолетное раздражение бесследно исчезло, ибо мне внезапно пришло в голову, что при правильном взгляде на вещи упорный отказ этих людей поверить, будто я могу быть одним из них, на самом деле весьма и весьма для меня лестен. Они, чувствовал я, видимо, заняли позицию некоего владельца ночного клуба, на которого подала в суд за очернение репутации некая же юная барышня, которую он отказался впустить в клуб на том основании, что общение между ней и его членами нежелательно. Он указал, что это был комплимент ей.
— Нет, благодарение Небесам! — сказал я.
— Так на каком же осно…
— Билет представителя прессы, — объяснил я.
— Билет представителя прессы? Какой газеты?
— «Светской хроники».
В этом молодом человеке не было и следа духа Джулии Укридж — той неукротимой гордости, которая помогла бы ему сохранить высокомерие и внешнее равнодушие. Нет, он засиял, как восходящее солнце. Он ухватил меня за плечо и помял его. Он запрыгал вокруг меня, подобно ягненку на весеннем пастбище.
— Мой дорогой! — воскликнул он и стиснул мое плечо еще крепче, чтобы не дать мне ускользнуть от него. — Мой дорогой, право, я должен извиниться. Я бы не задал вам этого вопроса, но тут присутствуют люди, которые не были приглашены. Всего секунду тому назад я столкнулся с человеком, который сказал, что купил билет. Какая-то нелепая ошибка. Билеты на бал не продавались. Я хотел расспросить его поподробнее, но он скрылся в толпе, и больше я его не видел. Это частный бал только для членов клуба. Пойдемте, мой дорогой, я сообщу вам некоторые подробности, которые, возможно, пригодятся для вашей статьи.
Он решительно увел меня в комнатку за залом, закрыл дверь, чтобы воспрепятствовать бегству, и по тому же принципу, по какому намазывают сливочным маслом лапы кошки, чтобы побудить ее не покидать нового дома, поспешил предложить виски и сигареты.
— Прошу вас, прошу вас, садитесь.
Я сел.
— Сначала о нашем клубе. Клуб Пера и Чернил является единственной эксклюзивной организацией такого рода в Лондоне. Мы гордимся этим фактом. Для литературного общества мы то же, что Брукс и Карлтон для светского. Члены выбираются исключительно по приглашению. И выборы, по сути дела, нечто вроде посвящения в рыцарский сан. У нас ровно сто членов, и мы принимаем только тех литераторов, кто, по нашему мнению, обладает прозорливостью.
— И большим широким гибким кругозором?
— Прошу прощения?
— Это я так, к слову.
— Имена большинства присутствующих здесь сегодня должны быть вам хорошо знакомы.
— Я знаком с мисс Укридж, председательницей.
По лицу полноватого молодого человека скользнула легкая, почти незаметная тень. Он снял пенсне и с некоторым неодобрением протер стекла. В голосе у него появилась нотка неудовольствия.
— А, да, — сказал он. — Джулия Укридж. Милая женщина, но, между нами, строго между нами, в административных делах от нее мало толку.
— Не может быть!
— Да-да. Сказать по секрету, всю работу за нее делаю я. Кстати, я — Чарльтон Праут. Возможно, это имя вам знакомо?
Он посмотрел на меня с жадным ожиданием, и я почувствовал, что в отношении него необходимо принять какие-то меры. Слишком уж он был гладеньким и не имел никакого права на такую прическу.
— Ну конечно же! — сказал я. — Я читал все ваши книги.
— Неужели?
— «Вопль в ночи», «Кто убил Джаспера Блоссома?» — ну, словом, все.
Он смерил меня суровым взглядом.
— Видимо, вы путаете меня с каким-то другим… э… писателем, — сказал он. — Я работаю в несколько ином жанре. Критики обычно определяют его как «Пастели в прозе». Наибольший успех, насколько мне дано судить, имели «Серые мирты». Данстейбл издал их в прошлом году. Им был оказан исключительно хороший прием. — Он помолчал. — Если вы думаете, что она будет интересна вашим читателям, — продолжал он, со скромной небрежностью подняв ладонь, — я пришлю вам фотографию. Возможно, ваш редактор сочтет уместным напечатать ее.
— Сочтет, а как же!
— Почему-то фотографии словно бы украшают статьи такого рода.
— Вот именно, — ответил я душевно, — не иначе, кроме как.
— И вы не забудете про «Серые мирты». Ну, если вы докурили свою сигарету, то мы могли бы вернуться в зал. Они там, знаете ли, полагаются на меня, чтобы все было в ажуре.
Едва он открыл дверь, как на нас обрушилась громкая музыка. И даже в эту первую секунду меня охватило странное ощущение, что звучит она по-иному. Дребезжание исчезло. И когда мы вышли из-за пальмы в кадке, я понял причину.
Зал заполнился с лихвой. Там, где пары рыскали одинокими разведчиками, теперь они двигались батальонами. Шум, смех. Возможно, эти люди, как предупредил мой спутник, и полагались на него, чтобы все было в ажуре, но, очевидно, они прекрасно обошлись без него. Я остановился, с изумлением созерцая веселую орду. Что-то тут противоречило цифрам, которые он называл.
— Мне казалось, вы сказали, что Клуб Пера и Чернил насчитывает только сто членов.
Секретарь нащупывал свое пенсне. У него была почти укриджская манера терять пенсне в эмоциональные минуты.
— Так… так и есть, — промямлил он.
— Ну, читая слева направо, я бы сказал, что их тут почти семьсот.
— Ничего не понимаю.
— Может быть, они устроили новые выборы и приняли малую толику писателей, лишенных прозорливости, — предположил я.
Я увидел, что на нас надвигается ощетиненная мисс Укридж.
— Мистер Праут!
Талантливый молодой создатель «Серых миртов» судорожно подпрыгнул:
— Да, мисс Укридж?
— Что это за люди?
— Я… я не знаю, — сказал талантливый молодой человек.
— Вы не знаете! Но знать — ваша обязанность! Вы — секретарь клуба. Рекомендую вам как можно быстрее выяснить, кто они такие и что, по их мнению, они делают здесь.
Подстегнутый таким напоминанием, секретарь клуба обрел вид человека, обломившего последнюю соломинку, уши у него стали пунцово-розовыми, но он мужественно приступил к исполнению своей обязанности. Мимо проходил безмятежного вида мужчина с пшеничными усами, в галстуке, купленном вместе с готовым узлом, и секретарь прыгнул на него, как дородный леопард:
— Извините меня, сэр.
— А?
— Не будете ли вы столь любезны… не могли бы вы… извините мой вопрос…
— Что вы тут делаете? — резко осведомилась мисс Укридж, отметая все эти вокруг да около. — Каким образом вы оказались на нашем балу?
Усатый как будто удивился.
— Кто, я? — сказал он. — Приехал с ними всеми.
— Как это с ними всеми?
— Так с членами Клуба Общения и Пикников Универмагов Уорнера.
— Но это же бал Клуба Пера и Чернил, — проблеял мистер Праут.
— Какая-то ошибка, — твердо сказал усатый. — Ляп, как говорится. А! — добавил он, кивая на толстого джентльмена средних лет, который протискивался мимо нас. — Вам лучше потолковать с нашим почетным секретарем. Он-то знает. Мистер Биггс, этот джентльмен вроде бы думает, что с этими танцами вышла какая-то накладка.
Мистер Биггс остановился, посмотрел и прислушался. С близкого расстояния он выглядел энергичным и решительным. Это мне в нем очень понравилось.
— Могу я представить вам мистера Чарльтона Праута? — сказал я. — Автор «Серых миртов». Мистер Праут, — продолжал я, так как имя не произвело особого, если не сказать никакого, впечатления, — состоит секретарем Клуба Пера и Чернил.
— Я — секретарь Клуба Общения и Пикников Универмагов Уорнера, — сказал мистер Биггс.
Два секретаря настороженно оглядели друг друга, будто два пса.
— Что вы тут делаете? — простонал мистер Праут шепотом, точно шелест ветра в древесных верхушках. — Это частный бал.