Ярослав Гашек - Рассказы и фельетоны
Несчастная кивнула головой в знак согласия.
— Именем закона вы арестованы, пани Браунова, — произнес он торжественно. Однако, ввиду того, что это была все же его жена, он отвез ее в полицейское управление на извозчике.
Вечером он отправил из своего дома в полицию еще старую, глухую тетку, принудив ее подписать, что она состоит в подпольной организации, принимавшей участие в убийстве Фердинанда д'Эсте в Сараеве[30].
На другой день Браун отлично выдержал у Клабичка экзамен на аттестат зрелости в школе для сыщиков.
Эмиль, принимая во внимание его возраст, был осужден всего на три года; пани Браунова, ввиду разных смягчающих обстоятельств, была осуждена на пять лет, а глухая тетя — на восемь.
Но все это мелочь по сравнению с тем количеством лет, которое было присуждено благодаря профессиональному политическому образованию Брауна целому ряду людей из самых разнообразных районов Праги за три года войны. В общей сложности он нагнал своим жертвам 1200 лет тюрьмы.
Роковое заседание конференции по разоружению
Хромого Томаса Хавкинса, председателя конференции по разоружению, в Сан-Франциско поджидала яхта, на которой он, покачиваясь на соленых волнах Тихого океана, мог бы отдохнуть, пока вновь не соберется распущенная на вынужденный отдых конференция, где он был председателем.
Доктора, пользовавшие некоторых членов конференции, обнаружили у большинства из них запор, признаки меланхолии, головную боль и несварение желудка — как последствия многочисленных банкетов.
Члены конференции по разоружению ходили после таких банкетов, словно привидения; когда они выступали, язык плохо повиновался им, а читая на следующий день отчеты о заседаниях конференции, ораторы несказанно удивлялись, какую ерунду печатают газеты.
Однажды, когда они шли с банкета на конференцию, к ним привязался какой-то профессор, возвращавшийся со съезда по борьбе с алкоголизмом. Они предоставили ему слово на заседании.
Профессор, с трудом держась обеими руками за трибуну и трясясь, как огородное пугало на ветру, в течение трех часов говорил об извержении в 1773 году вулкана Стромболи на Липарских островах.
Когда, наконец, после трехчасового рева, за мраморным столом президиума убедились, что профессор говорит не по существу и что он вообще не имеет ничего общего с конференцией по разоружению, слуги, предварительно оглушив оратора дубинкой во избежание сопротивления, передали его полиции для выяснения личности.
Все участники конференции были удручены этим случаем и почувствовали, что глупеют со дня на день.
Окончательно убедил в этом напечатанный газетами последний отчет, из которого они узнали, что вчера, на пятнадцатом ночном заседании конференции по разоружению, было принято следующее постановление:
§ 26. Поскольку выяснено, что Китай до сих пор не имеет ни одного дредноута и линейного крейсера первого класса, конференция по разоружению решила:
«Принимающие участие в конференции государства обязуются предоставить китайской республике беспроцентный заем на три года в размере трехсот миллиардов, чтобы она могла построить столько же дредноутов и линейных крейсеров, как и другие участвующие в конференции государства. Китайская республика обязуется в течение трех лет построить сорок дредноутов и тридцать крейсеров первого класса, а также обязуется уничтожить пять имеющихся у нее крейсеров третьего разряда и передать кантонскую гавань под контроль международной комиссии. Представленные на конференции государства заявляют о том, что с их стороны не имеется возражений против присутствия китайского военного флота на строительстве третьего симплонского туннеля…»
«… и на строительстве телефонной станции на горе Арарат», — с ужасом прочли дальше члены конференции.
Председатель Том Хавкинс совершенно протрезвел от этого сообщения, но все же усомнился, действительно ли они приняли накануне подобные решения. Однако, когда по его требованию принесли стенографический отчет последнего заседания конференции, его чуть не задушила астма: ведь двадцать шестой параграф был его собственным предложением, принятым с дополнением, внесенным членом конференции Вудвортом:
«Одновременно разрешается негритянской республике Либерии постройка пяти подводных лодок при непременном условии, чтобы они были выкрашены в черный цвет…»
Не удивительно, что на другой день председатель Том Хавкинс произнес на заседании конференции дрожащим голосом вполне соответствовавшим его осунувшемуся лицу, следующую прекрасную речь:
— Нельзя отрицать, господа, что наши заседания ознаменовались крупными успехами и дали блестящие результаты. Мы проработали двадцать шесть постановлений. Радиотелеграф разнес наши решения по всему земному шару. Мы не щадили своего здоровья и должны быть откровенными: вы отлично знаете, что нас ждет еще гигантская работа. Поэтому нельзя допустить, чтобы мы переутомлялись. От работы и волы дохнут! Наши нервы нуждаются в отдыхе. Я по себе чувствую, что устал. Размышлять днем и ночью, это, господа, не шутки! Если у карманных часов перекрутить завод, то пружина лопнет. Так и с нашим мозгом. Он нуждается в покое. Нам сейчас в первую очередь необходим соответствующий отдых, чтобы укрепить здоровье, набрать сил для новой работы. Поэтому я вношу предложение, уважаемые господа, разойтись на трехнедельные каникулы. (Бурные аплодисменты и голоса: «На месячные!»)
Член конференции Ле Ру, в эту минуту возвратившийся в невменяемом состоянии из ближайшего ресторана, подошел к ораторской трибуне и, стуча по ней кулаком, закричал: «Долой меня отсюда! Требую голосования!» (Слуги, нежно поддерживая Ле Ру, вывели его в кабинет секретариата и уложили на диван.)
Тогда слово взял представитель Боливии, Хуарес-ди-Вега, заявивший, что он будет голосовать против предложения господина председателя. Уже на третий день работы конференции он от имени своего правительства потребовал, чтобы боливийской республике была оставлена ее постоянная армия в количестве двенадцати человек, охраняющих порядок во дворце президента и его окрестностях. Однако после прений, несмотря на его протест, было решено, что Боливия должна повысить контингент своей армии с двенадцати человек до ста двадцати тысяч, поскольку такова численность армий Чили и Перу. Ведь, если вспыхнет война, Боливии угрожает опасность, что на ее двенадцать человек нападут сто двадцать тысяч перуанцев или чилийцев. Для предотвращения войны необходимо установить равновесие вооруженных сил в пропорции 1:1:1.
— Господа, — приподнятым тоном заявил Хуарес-ди-Вега, — достопочтенное собрание! Как раз сегодня я получил отношение своего правительства, где указывается на абсурдность постановления уважаемой конференции. Все население Боливии мужского пола составляет меньше восьмидесяти тысяч человек. Как же вы хотите, господа, чтобы мы составили из них армию в сто двадцать тысяч? Что же нам, разрезать их пополам или одолжить недостающих сорок тысяч солдат у соседей, нарушив тем самым постановление конференции, запрещающее вербовать войско за границей? Правда, нам дан трехлетний срок, но согласитесь, пожалуйста, что при всем нашем желании мы не можем за это время так размножиться! Я, господа, тоже немного математик…
— Лжете! — перебивает его представитель Чили. — Дайте сюда энциклопедию! (Шум и смятение в зале.)
Председатель звонит и посылает секретаря за энциклопедией, а представителя Боливии лишает слова.
— Господа, — заявляет председатель упавшим голосом, — только что мы были свидетелями совершенно неуместной демонстрации. Я не нахожу слов, чтобы выразить, до чего я огорчен случившимся.
В это время возвращается секретарь и просит слова:
— Господа, в энциклопедии нет Боливии!
Представитель Боливии встает, бледный и взволнованный:
— Милостивые государи, два миллиона триста сорок семь тысяч квадратных километров…
Председатель лишает его слова. Секретарь продолжает.
— Раз в энциклопедии Боливии нет и даже намеком не упоминается о ней, то и для нас не существует никакого господина представителя Боливии с его двенадцатью солдатами! (Смех в зале.) Я предлагаю отобрать у него мандат и исключить из числа членов конференции. (Голос: «Втерся сюда!») Происшедший случай весьма прискорбен и наглядно показывает, какие трудности приходится преодолевать конференции, чтобы о ней не сказали, будто она играет комедию!
За предложение об исключении Боливии голосовали все, кроме одного. Последний голос принадлежал члену конференции Мериана, мирно спавшему за своим столом и в этот момент случайно проснувшемуся из-за дыма от окурка сигары, которую он курил перед сном.
