Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный
– Садись, откушай с нами, чайку попей, – ласково проворковала она мужу, бережно высыпая в его посудину содержимое всей вазы. – Как ты любишь.
Рагнарок кинул первый тоскливый взгляд на сласти, потом второй – быстрый и настороженный – на гостей: не заметил ли кто секундной слабости великого бога, и третий – недовольный и сконфуженный – на жену.
Кружка и поднос решительно отъехали на другой край стола.
– Место мое – в трапезной с доблестными воинами, чести такой заслужившими, – выспренно ответствовал властитель Отрягии, остановив совершенно случайно суровый взгляд на первом попавшемся госте.
Совершено случайно же этим гостем оказался отряг. Приняв вежливый отказ жене за недвусмысленный намек на собственное зыбкое положение в Старкаде, рыжий королевич вскочил с горящими рвением и жаждой не чая, но подвигов очами.
Табуретка полетела в одну сторону, стол – в другую, посуда с истеричным звоном бросилась врассыпную по углам, сметая все на своем пути, но Олафа такие пустяки остановить уже не могли.
– Приказывай, и смертью своей я заслужу…
– Да сядь же ты!!!!.. – не выдержал Рагнарок, и рьяный отряг, не успев ничего сообразить, смачно впечатался пятой точкой в пол.
В спину ему с размаху въехала дубовая табуретка.
– Ой, не успела подставить!.. – сделала большие глаза и всплеснула пухлыми руками Фригг.
Сенька перехватила ее лукавый взгляд и ухмыльнулась в кулак.
А вокруг, меж тем, как выразился однажды маг-хранитель, случалось страшное.
По полу, плавно обволакивая осколки и обломки, величественно разливался годовой запас варенья вперемежку с солеными огурцами, подсолнечным маслом, холодцом и вчерашним супом, окрашивая муку и крупы из расколотых котелками и сковородками кадушек в неповторимый зелено-буро-малиновый цвет.
На кухне было объявлено чрезвычайное положение.
Через полчаса общими усилиями двух богов и мага ущерб, причиненный одним усердным сыном конунга, был сведен к минимуму.
Рагнарок снова водрузился на любимую табуретку, налил себе крепленого пива в исцеленную женой кружку с молниями, материализовал на блюдце вяленую воблу, и обвел гостей из мира смертных тяжелым взглядом, не поощряющим вопросы, комментарии и прочие проявления человеческого любопытства.
– Что вы трое делаете здесь в компании с тем, кого назвало мне Провидение, мне наплевать, – начал он с проникновенного обращения к иностранцам. – Но если ваше сборище чужеземных варваров будет мешать выполнению той задачи, которую я должен возложить на этого ретивого раздолбая, вы об этом пожалеете, и будете жалеть еще долго после вашей смерти.
– Мы будем ему помогать, – сумрачно зыркнул на бога Адалет, потом кивнул в сторону пунцового, втянувшего голову в плечи отряга. – Он нам еще нужен живым.
– Как только он отыщет Граупнер, забирайте его себе, и чтоб я его не видел еще лет пятьдесят, – невольно покосившись на пол, стены и даже потолок в поисках уже невидимых следов разгрома,[40] изрек Рагнарок. – А пока закройте свои рты и не перебивайте течение моей мысли.
Первая кружка была выпита одним глотком. За ней последовала вторая, третья, четвертая… Вобла исчезла только после шестой, за которой быстро последовала седьмая…
– Так Граупнер – это кто? Или что? – не вынеся затянувшегося антракта, маг-хранитель вынул из кармана блокнот и грифель и приготовился записывать показания потерпевшего.
Светоносный закашлялся и ожег любопытного не в меру пришельца и его кипу переплетенных бумажек испепеляющим взглядом.
После того, как Иван и Серафимой помогли возмущенному старику затушить вспыхнувшие рукава и стряхнули под неодобрительным взором Фригг кучку бумажного пепла на пол,[41] Рагнарок допил восьмую кружку и, наконец-то, соизволил ответить на вопрос.
– Граупнер – это мое кольцо, – самодовольно ухмыляясь в отсутствующие усы и методично прихлебывая из заново наполнившейся кружки с молниями, начал он рассказ, демонстративно обращаясь к Олафу. – Одно из четырех сокровищ Старкада, которые помогут нам, богам Эзира, одолеть в любой битве богов Надира и их приспешников. Первое сокровище – это молот, который всегда возвращается. Его я подарил своему единственному сыну, в честь него и нареченному. Вы уже познакомились с ним. В зале.
– Очень аккуратный и вежливый молодой че… бог, – любезно кивнул Иванушка.
Рагнарок подавился, и эль как из пульверизатора брызнул в разные стороны.
– Мьёлнира так еще никто не называл!.. – прокашлялся минут через пять он.
– Так это?..
– Да. Этот гуляка, грубиян, растрепа и пьяница – мой сын, – икнул Рагнарок. – Но это к делу не относится. Кхм. Второе сокровище Старкада – это не знающее промаха копье Бубнир, которое тоже всегда возвращается. Немного ворчливое, но весьма действенное. Третье сокровище Старкада – мой верный шестнадцатиногий жеребец Слепнир, который всегда возвращается. Тоже. Что бы я ни делал. Не ведаю, как у него это получается, ибо демоны трех полуночных земель – Астигматизмы, Катара Акты и Глаукомии – преследуют его непрестанно и нещадно день и ночь, но ни один конокрад еще не смог его увести дальше ворот конюшни.[42] Я подобрал его в Полынном городе вот таким котенком двести двадцать три года назад… Как будто вчера…
– Жеребенком, вы хотели сказать? – вежливо уточнил Иванушка.
– Я говорю то, что хочу сказать, чужеземец, – покинул страну воспоминаний и нетрезво нахмурился Рагнарок. – И если я говорю «котенком», значит, котенком я его и нашел. Что из него выросло – это другой разговор. Уж не думаешь ли ты…
– А четвертое сокровище, это, я полагаю, пропавшее кольцо? – супруга ловко увела царевича с линии огня.
Светоносный оставил лукоморца в покое и нервно потянул тонкую косицу бородки.
– Да, – в конце концов произнес он. – Четвертое сокровище Старкада, самое ценное и могучее – кольцо Граупнер, которое всегда возвращается. Кроме этого раза. И этому я объяснений найти не могу.
– Оно тоже чем-нибудь интересно? – полюбопытствовала Серафима.
Рагнарок замялся на мгновение.
– Неизмеримая волшебная сила скрывается в нем, – многозначительно и таинственно Рагнарок поднял палец к потолку. – Больше вам знать необязательно.
– Понятно, – хмуро кивнул маг, потянулся по инерции в карман за отсутствующим блокнотом и, к своему изумлению, там его и обнаружил.
Богиня домашнего очага перехватила его ошарашенный взгляд и неуловимо кивнула, подбадривая: записывай.
– Особые приметы? – последовал совету чародей, поплевал на грифель и приготовился стенографировать.
– Размер… большой. Сделано из… серого металла, – стал перечислять, скрупулезно загибая по два-три пальца, верховный бог.
– Серебро?
– Аль-юминий?
– Уран?
– М-м-м… Железо.
– М-м-м… Понятно. Дальше?
– В передней части – объемное, с грецкий орех – изображение… черепа… С костями. В короне. В глазах черепа – красные камни…
– Рубин?
– Коралл?
– Кирпич?
– М-м-м-м… Стекло.
– М-м-м-м… Понятно. Дальше?
– Отзывается на имя «Граупнер».
– Что?..
– Да. Глаза начинают светиться, и звучит…. музыка… будто горный водопад проваливается в горячий Хел.
Южане задумались. За свои жизни – короткие и не очень – их утонченного и не слишком слуха касалось немало разных мелодий, но ничего из услышанного когда-либо не подходило даже отдаленно под данное богом описание.
Ну что ж. Век живи – век учись…
– Подозреваемые? – пытливо заглянул в голубые, как ледник, глаза Адалет, заканчивая опрос пострадавшего.
– Десять.
– Банда похитителей музыкальной бижутерии? – догадалась Серафима.
– Нет! – яростно сверкнул очами Рагнарок, дернул свою косицу, словно намеревался ее оторвать вместе с челюстью, и гневно выдохнул густым пивным амбре: – Десять богов Эзира!
– У мужа есть волшебное зеркало, в котором он может увидеть любой предмет, бога или человека в Хеймдалле или Отрягии, – успокаивающе положив мягкую руку на плечо Рагнарока, Фригг вступила в разговор и одновременно попыталась дематериализовать мужнину кружку с элем. – И только обители других богов Эзира невидимы для него.
– Развели тут… – прорычал Рагнарок, и кружка, мигнув, снова обрела объем и массу.
И два литра свежего эля заодно.
– Неприкосновенность частной жизни… – гневно мотнул он бритой головой, хлестнув себя по плечам косицей бороды. – Г-гр-р-р-роб и молнии…
– Значит, если кольцо не показывается в зеркале?.. – нахмурился, соображая, Иванушка.
– …То оно спрятано во дворце одного из десяти богов Зефира?.. Эфира?.. Кефира?.. – закончила предположение мужа Серафима.
– Эзира, – хмуро глянул на царевну и впервые с момента инцидента открыл рот сын конунга.
