Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный
Борода косицей закашлялся, подавившись куском кровяной колбасы, борода без прикрас пролил на грудь, бороду и всё и всех, что было ниже, свой эль, а бритый кудрявый подпрыгнул и прикусил язык.[36]
– И-извините… – смутился Иван. – Я… то есть, мы… не хотели вас напугать…
– Напугать?!.. – пришел в себя, побагровел и вскочил на ноги борода косичкой, яростно смахивая липкое пиво с бритого шишковатого черепа себе на плечи.
Незримая сила опустила отчаянно протестующего Масдая почти вровень со столом, и поздние гости оказались глаза в глаза с горними повелителями Отрягии.
– Да знаешь ли ты, с кем говоришь, смертный?!
Иван забыл, что риторические вопросы ответов не имеют, и честно мотнул головой:
– Нет. Но мы ищем Рагнарока, верховного бога отрягов. Не могли бы вы подсказать…
– Рагнарока?.. – вытаращил мутные от эля глаза и утробно расхохотался борода метлой. – Рагнарока?!.. Ну так вы его нашли!
– Очень приятно, ваше всемогущество, – протянул говорящему короткую пухлую ручку чародей. – Адалет, маг-хранитель…
По произведенному эффекту рука вполне могла быть невидимой.
– Рагнарок – это я, – скрестил руки на груди борода косицей и тяжелым хмурым взглядом пригвоздил прибывших к месту. – По какому праву простые смертные незваными гостями врываются в мой дом?
– Незваными гостями нас не назовешь, ваше всемогущество, – оскорбленно покраснев, волшебник убрал на посох не замечаемую никем руку. – Сегодня вы призвали к себе некоего Олафа, сына конунга Гуннара…
– Ну и кто из вас сын Гуннара? – пьяно хихикнул борода метлой и толкнул локтем в ухо кудрявого, чтобы тот посмеялся его шутке.
Кудрявый почему-то изменился в лице и юмора не понял.
– Ты, старик? Ты, дылда белобрысая? – стал тыкать поочередно пальцем в визитеров борода. – Ты, короты… Да ты девчонка!!! Что баба делает в царстве героев?!
– Достань свой меч, и мы посмотрим, кто из нас герой, а кто баба! – Сенька ощетинилась, как дикая кошка.
– Немедленно извинись перед моей женой!.. – подскочил Иван.
– Да я тебя!.. – взмахнул опустевшей, но всё еще увесистой кружкой лохматый.
– ТИХО!!! – рыкнул борода косицей, и в мгновение ока на помосте и во всем холле воцарилась тишина – даже дрова в очагах замокли на полутреске. – Где он? Где сын конунга?
– Я здесь, у ног твоих, о великий и вечный, о всемогущий и всесильный, о затмевающий солнце и попирающий луну, о мудрейший из мудрых… – донеслось приглушенное из-за мешков с припасами.
Отряд Адалета разинул рты – в таком красноречии заподозрить отпрыска злосчастного предводителя отрягов еще минуту назад не мог никто. Но похоже, впечатлены были не они одни.
– Поднимись, смертный, – слегка умиротворенный, Рагнарок милостиво повел рукой, и отряг, трепещущий как дуб в землетрясение, выпрямился во весь рост. – Значит, это и есть сын старого рубаки Гуннара? Яблоня от яблока недалеко падает… Хм, хм, хм… А ну-ка, поворотись-ка, сынку…
Повинуясь желанию Светоносного, бело-красный до корней рыжих волос королевич[37] поднялся в воздух на полметра над ровной спиной ковра и сделал два полных оборота вокруг своей оси – сначала вертикальной, потом – горизонтальной.
Завершив осмотр, Рагнарок опустил его назад и с сомнением повернулся к кудрявому.
– И что в нем такого особенного?
– Лишь Провидению известно, – опустил очи долу и сильным мелодичным голосом проговорил тот. – Прорицательница Волупта – сомневаться в ее видениях не можешь даже ты, испивший из чудодейного источника Мимнир – предрекла, что он и есть тот единственный, кому по силам отыскать Граупнер.
Рагнарок хмыкнул, выражая осторожное сомнение.
– Правда, она ничего не говорила насчет того, что он заявится сюда, не распрощавшись с суетой Белого Света, – неодобрительно покалывая юношу холодным взглядом, добавил кудрявый. – И я не знаю, повлияет ли это на то, как он сможет…
– Но она и не сказала, что он должен сначала откинуть копыта, – икнул бородач.
– Ну тебе-то, Мьёлнир, со дна кружки стезя мудрости и прорицаний видней, чем всевидящему Рагнароку и древней предсказательнице, – скривил губы в тонкой усмешке кудрявый.
– Не пойму, какое тебе дело до Граупнера, Падрэг? – набычился и побагровел тот, кого назвали Мьёлниром.
– До него мне дела нет, Громобой, – скромно склонил голову тот. – Моя забота – стабильность и безопасность Хеймдалла. А без Граупнера…
– И что это вы тут, спрашивается, делаете, невежи?
Все трое богов и гости как по команде повернулись на голос, донесшийся откуда-то снизу, и немедленно узрели заходящую им в тыл по ступенькам помоста дородную матрону – в белом чепце, синем платье и белом с голубой вышивкой длинном фартуке.
– Фригг… Чего тебе здесь надо? – недовольно нахмурился Рагнарок. – Тут мужской разговор.
– И поэтому гостей кормить нужды нет? – едко договорила матрона. – У них с утра росинки маковой во рту не было, они устали, запачкались и продрогли! Займись своими вояками, Рагнарок, и отдай мальчика и иноземцев в мое распоряжение. Поговоришь с ними утром.
– Нет, сегодня!
– Ну хорошо, – вздохнув, согласилась Фригг. – Сегодня. Как только они будут отмыты и накормлены, я пошлю за тобой цверга.
Рагнарок хотел возразить, но Мьёлнир его опередил.
– Ты еще их портянки постирать заставь… и носовые платки выдай… – пьяно хихикнул бородатый громила. – Женские выверты… Помыться… Я, например, не мылся уже лет триста, с тех пор, как упал в реку, когда боролся с…
– Ступайте с моей женой, – брезгливо скривившись в адрес бородача и его тирады, махнул рукой Светоносный и повернулся к Падрэгу. – А сейчас я хочу донести до тебя, что мне привиделось, когда я прошлой ночью устремил внутренний взор третьего глаза в призрачные лабиринты грядущего…
Долгий путь длиной почти в день завершился для рыжего королевича и гостей столицы Отрягии на кухне.
Остались позади чрезвычайно шумные, несмотря на то, что павшие, герои. Где-то за их спинами продолжали источать сногсшибательные ароматы вращающиеся над огнем туши и распечатанные бочонки с пивом. Первые аккорды и первые строфы скальдов тоже прозвучали вдалеке и без них… Но никто из смертных об этом не пожалел, ибо, как и положено в настоящей обители богов, каждый получил то, о чем мечтал.
Масдая ждала огромная теплая печка.
Людей – протопленная помывочная комната с пылающим очагом на всю стену, с золой и песком в отдельных чашах[38] и с огромной дубовой бочкой перед огнем, наполненной горячей водой…
Но одной.
По-джентльменски уступив право первой очереди мужчинам, Серафима осталась на кухне наедине с хозяйкой.
– Помочь чем-нибудь надо? – первым делом задала вопрос она.
– Надо. Сядь и не мешай, – был ответ, на который царевна и рассчитывала.
Подвинув гостье к столу табуретку, прикрытую подушечкой, вышитой орнаментом из красных молний, жена Рагнарока принялась за дело.
– Уютненько тут у вас, – искренне похвалила царевна, окидывая взглядом занавески, корзиночки, резные полочки и расписные бочонки с соленьями и крупами. – Красиво всё… Как дома…
– А это и есть мой дом, – хмуро отозвалась матрона, оторвавшись от сортировки капустных кочанов в корзине в углу.
Царевна вспомнила пиршественный холл, попытку хозяйки накрыть столы по-своему, проигранный спор, своевольного мужа, и сочувственно поспешила уточнить:
– Как у меня дома, я имела в виду.
– А-а, – удовлетворенно кивнула богиня, и с полки на противоположной стене ласточкой слетело корыто в сопровождении сечки в форме полумесяца. – А откуда ты родом?
– Из Лесогорья.
– Говорят, там ужасно жарко круглый год.
Сенька задумалась.
Ей приходилось слышать много описаний ее родины, но до такого еще никто не доходил.
– Это вы, наверное, Узамбар подразумеваете? – наконец поняла она.
– У… какой амбар? – зависла в воздухе мерная кружка с мукой. – Ну не знаю. Может быть. Какая разница? Это ведь всё равно где-то рядом? Вы, варварские народы, все так похожи друг на друга…
– А вы узамбарца когда-нибудь видели? – оскорбилась царевна.
Ну грязная я еще с дороги. Но не до такой же степени!..
– Нет, не видела, – честно поразмыслив над вопросом, призналась матрона. – Но так Рагнарок говорит. А ему виднее.
Фригг занялась приготовлением ужина нежданным гостям с фанатичностью иного полководца, приготавливающегося к решающей битве. Как и полагалось настоящей богине, она успевала проделывать одновременно множество дел.
Она взбивала тесто для лепешек, творила квашню на пироги, рубила капусту с грибами сечкой в корыте, и параллельно разделывала тремя острыми, как бритвы ножами тушу молодого баранчика.
