Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник)
До этого за всю её службу не было случая, чтобы живого укладывали в кладовке, да ещё на каталку. Потому и ошалела.
– Умер!!! Умер!!! – кричала Маня, опрометью бросаясь к столу дежурной медсестры по этажу.
Пациенты знали, что в кладовку поместили прапорщика с сыпью. Значит, всё же помер, решили они.
В это время по коридору госпиталя шёл сын прапорщика, навестить отца и одновременно поздравить того с праздником. Навстречу ему, едва не сбив с ног, неслись дежурная сестра, нянечка, обнаружившая «покойника», кто-то из обслуги, и раненые, способные передвигаться.
«Делегация» мчалась на первый этаж в ординаторскую, к дежурному врачу, как выяснилось потом, тому не доложили об изоляции больного.
В это время сын прапорщика зашёл в отцовскую палату, и видит – кровать пуста, а матрас свернут.
– А где папка? – спросило дитё, обратившись к больным.
Все дружно опустили глаза. И тогда сын понял: его папаня, незабвенный родитель, приказал долго жить.
– Ты солдат, и должен стойко принять удар, – со скорбью в голосе произнёс один из раненых.
Сын опрометью бросился на пост к дежурной медсестре. Однако той на месте не оказалось.
Ходячие пациенты стояли в коридоре и сочувственно смотрели на сержанта, глубоко сопереживая солдату. Кто-то из них сказал:
– Это сын умершего.
Не обнаружив сестры на обычном месте, сынок кинулся вниз по ступенькам в поисках дежурного врача, для выяснения причины смерти своего папки. Молодой здоровый мужик, никогда и ничем не болевший, кроме радикулита, и вдруг помер.
В это время прапорщик, проспавший едва ли не десяток часов, хватился курева, и, не обнаружив его у себя, крадучись, опасаясь сестры за нарушение режима, пробрался в свою палату.
Тихо вошёл и прямиком направился к своей тумбочке, и принялся там шариться рукой. Соседи по палате, зная, что человек помер, выкурили всю его пачку, вроде бы как за помин души.
Не обнаружив сигарет, прапорщик попросил:
– Ребята, дайте закурить, сил нету, умираю.
«Ребята» в ступоре молча сидели на койках, вылупившись на «покойника».
А по коридору во весь опор бежала представительная делегация. Впереди – дежурный врач, за ним – медсестра, далее нянечка, обнаружившая «умершего», за ней сын «покойника», и несколько легко травмированных бойцов.
Вся эта орава мчалась в палату, где до изоляции находился радикулитчик.
В палате бойцы по-прежнему сидели по койкам, словно застывшие степные тушканчики, обмирая от ужаса.
Резко распахнулась дверь, и в палату залетела целая толпа сочувствующих и сопереживающих, испуганных людей во главе с дежурным врачом, и застали картину с ожившим «покойником».
После этого смеху было на весь госпиталь. Смеялись даже те, кто не мог самостоятельно ходить. А причина была очень даже банальная. В честь праздника сердобольная раздатчица подсунула прапорщику четыре круто сваренных яйца, на которые, как оказалось потом, у того была аллергия.
Дополнительное лицо
«Мало кому известно, что Иван-царевич втайне от Царевны-лягушки похаживает по другим жабам»
(По доносу ябеды)– Значит, так. Внесёшь в сценарий ещё одно дополнительное лицо, – не поздоровавшись, строгим голосом произнёс Спонсор намечающихся съёмок нового фильма.
– Куда вносить, если у меня уже финальная сцена? – возмутилась я беспределом благодетеля.
– Я что, непонятным языком говорю? Внесёшь, и чтобы мне никаких гвоздей, – продолжал он свирепствовать.
– Мне надо посоветоваться с режиссёром, – отбивалась я, зная какую трудность представляет «всувание» нового лица в почти готовый киносценарий.
– Чего?! С каким это ты режиссёром собираешься советоваться? Уж не с Козявкиным ли? – это он так о режиссёре Жукове. – Тебе кто платит деньги, я или тот Букашкин?
Спонсор дозволял себе всё: грубость, унижение и нелепые приказы. Ведь это он давал деньги на создание фильмов. И, надо сказать, немалые.
– А что за лицо? – поинтересовалась я. – Какого оно полу? – хотя догадывалась о ком пойдёт речь. – И в каком ракурсе подавать это лицо, в положительном, али напротив, в злодейском? – начала я прикалываться.
Спонсора я не боялась. Он был другом моего мужа, и в некотором роде заискивал перед ним, хотя работали они совершенно на разных уровнях.
– Слушай, Зося, – присаживаясь к столу и называя меня семейным именем, которым именует меня муж, сказал Спонсор. – Ну втисни ты её куда-нибудь, – привычно подлизывался он ко мне, когда ему не удавалось обычным способом сломать упрямство очередной пассии.
– Так какой её представлять? Доброй и порядочной, или злой и дурой? – продолжала я развлекаться над «озабоченным».
– Выгнал бы заразу, да жалко – больно оказалась башковитой, – доверительно поделился он кручиной. – Зось, ну будь человеком, – наклонившись и заглядывая мне в глаза, интимно промурлыкал он. – Ну, ты там сделай так, чтобы моя Тамарка не догадалась о моём влиянии. А то помнишь, что произошло с Черыгиной?
Я, конечно, помнила, когда «втиснутая» им Черыгина, Спонсорская очередная секретарша, была бита его Тамаркой после просмотра фильма в монтажной. Пришлось кадры с участием Черыгиной вырезать, а её саму спонсору увольнять. Правда, без сожаления.
– Как не помнить. Мне самой досталось от Тамарки. Хотя я совершенно ни при чём. Я объяснила ей, что не в моей компетенции подбирать исполнителей. А вот Жукова она тогда здорово отхлестала по мордасам.
– Да я после компенсировал ему его увечья хорошим презентом, – легкомысленно хохотнул он. – Ну, так как, Зось? А? Лично от меня тебе большой пузырь твоих любимых «Коко Шанель».
– Так под видом какого типажа ввести её в сценарий? – настырничала я.
– Ну, ты же умная тётка. Придумай сама. Чтобы ни вашим, ни нашим, – воодушевился он, видя мои колебания.
В монтажную наш щедрый и такой непредсказуемый Спонсор принёсся раньше операторов, и, усевшись поближе к монитору, приготовился к просмотру сцены с его неподдающимся объектом.
Пошли кадры. Время шло. Спонсор заволновался, заёрзал на стуле. Его что-то не устраивало. Оглянувшись на меня, сидевшую у стены за его спиной, он махнул мне рукой, приглашая сесть рядом с ним.
– Ну, и где тут она? – с вызовом на ухо прошептал он мне.
– Подожди, – отбоярилась я.
Неожиданно распахнулась дверь, и в ней нарисовалась Тамарка. Не спрашивая разрешения у Жукова, она прошествовала в нашу сторону и уселась рядом с мужем.
– Ты всё не унимаешься, козлина?! – зло прошипела она ему в лицо. – Снова вклинил свою шлюху в съёмки, и теперь сидишь – любуешься на неё? А ты чего идёшь у него на поводу? – это она накинулась на меня, перегнувшись за его спиной.
– Да никого я не вклинивал! – отбивался известный потаскун от справедливых нападок жены.
Прокрученные титры не продемонстрировали Тамаре ту, из-за которой разгорался очередной семейный сыр-бор нашего благодетеля. Пригрозив супругу домашними разборками, Тамара удалилась.
– Слушай, Зось, – обратился ко мне Спонсор после того, как за его супругой захлопнулась дверь. – Ты что, так и не вклинила её… ну, эту… мою просьбу? – не удержался он от вопроса.
– Почему не вклинила? Вклинила. Мне чрезвычайно желательно получить от тебя «Шанель № 5». Надеюсь, ты не забыл обещанного? – откровенно рассмеявшись, напомнила я ему.
– Как вклинила? – вылупился он на меня.
– А в сцене, где уборщица протирает окна в кабинете начальника, разве не признал своё «дополнительное лицо»? – широко улыбнулась я «заказчику».
– Вот в той мымре? – он кивнул в сторону монитора, возле которого монтажёры что-то подчищали, выправляли.
– А ты думал, что я помещу её в приёмную начальника крупным планом? – съехидничала я.
– Да, ты права, – согласился он, и принялся задумчиво барабанить пальцами по столу, рядом с которым мы стояли. – Ладно, духи за мной.
После того случая «дополнительных лиц» от Спонсора не поступало. А секретарша, ради которой он гнал волну, оказалась дочерью Тамаркиной подруги.
Зато Жуков, назло Спонсору, сцену с уборщицей велел монтажникам вырезать.
Интеллектуальное кафе
А король-то голый.
Из сказки– Нет, вы только посмотрите, что за машина! Словно специально выискивает ямку, чтобы нырнуть в неё, – интеллигентно возмущался плюгавенький Сысой Макарович со знаменитой фамилией Радищев, беспомощно озираясь по сторонам.
Его раздолбанная «шестёрка» намертво перегородила дорогу ползущему за ней транспорту. Только что пролившиеся Приморские осадки хитро сгладили ландшафтные изъяны местного автобана, заполнив до краёв ямки и ухабы. Коварная колдобина, притаившись, словно специально поджидала разнесчастного четвероногого друга Сысоя Макаровича, куда тот и сиганул.
Как ни напрягало проржавленное существо страдающим застарелой одышкой двигателем, ничего путного из этого не выходило. Яма намертво приветила заднее колесо машины и не думала с ним расставаться.
