Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник)
– Я протестую! – снова заорал эколог благим матом, мстя, что ему не позволили прочесть газетную статью.
Черти на всякий случай отодвинулись от крикуна подальше.
– Я требую субсидию на отопление своего котла! У нас кто-то уволок дрова! – обличительно закричал плюгавенький грешник, проспавший половину форума и не врубившийся в тему. Сквозь сон ему померещилось, будто кто-то говорил о дровах. А выборы депутата он проспал. Потому и выкрикнул: – Дрова разворовали, котлы дырявые. Никакого порядка нет!
– Отвечай за базар! – предупредил спикер обличителя. – Ты чем слушал, когда я базарил о топливе?
Чувствовалось, председательствующий полностью освоил лексикон грешников и виртуозно пользовался им, в натуре.
– Короче, заглохните все. Я не догоняю, блин, мы выбрали, депутата или нет? – снова прозвучал вопрос из зала.
– Только обсуждаем предложенные кандидатуры, – пояснил чёртов спикер.
– Тогда о чём базар? Кандидатуры, в натуре, имеются. Короче, кончай париться.
У стола председательствующего, переминаясь с ноги на ногу, топтался олигарх. Ему никак не удавалось пошептаться со спикером. Наконец тот кивнул головой, подавая знак подойти.
Грешник принялся что-то быстро шептать в ухо длинному.
Слушая, тот согласно кивал головой, улыбался, а под конец неприлично громко рассмеялся, и, отпустив шептуна, призвал делегатов к порядку.
– Слушать сюда, – торжественно объявил он всему электорату. – Короче, кандидатура алигарха снимается по его личному заявлению.
– Протестую! Пусть объяснит причину самоотвода! – снова заорал доселе молчавший лысый протестант.
– Причина интимного характера, озвучивать не имеет смысла, особо заинтересованные его самоотводом могут познакомиться с причиной на моём сайте «Чёртов спикер, точка, ру».
– Это как прикажете, в натуре, понимать, какой-то, блин, козёл, бадает по фене в ухо пахану, а мы должны это хавать? Пусть чёртов спикер, в натуре, отвечает за базар с пацаном! – завозмущался ушедший в оппозицию чёрт, доставляя немало хлопот бывшему патрону.
– Вот тебя и назначаем депутатом, – ошарашил председательствующий оппозиционера, и стукнул об пол косовищем, припечатывая своё решение.
– Я что-то не въезжаю: мы выбираем или назначаем депутата? – послышалось из угловой части зала от чёрта, пожелавшего прояснить ситуацию.
– Это кто там квакает, недовольный? Вот тогда тебя и выберем депутатом, – приподнялся амбал со скамейки, высматривая любознательного. Однако чёрт, свернувшись клубком, юркнул под лавку. – Вот и заглохни, – усаживаясь на место, проворчал шкаф.
– Мы предлагаем провести кастинг на…! – закричали хором с задних рядов. Однако черти не дали крикунам пояснить, о каком кастинге идёт речь.
– Предложение отклоняется, – солидно объявил спикер.
– Протестую! Не имеете права затыкать рот ораторствующему местному электорату, – вновь подхватившись с места, кинулся лысый к трибуне, требуя законности. Однако его быстро осадили.
– Не перестанешь протестовать, назначим депутатом, – пригрозил пахан. И он, надо отдать ему должное, по чёртовым законам имел на это право.
Очкастый горлопан икнул и заткнулся.
– Да я что? Да я ничего. Я хотел как лучше… – испугался крикун, ища поддержки у чертей, сидевших рядом с ним. Прекрасно понимая: одно дело горланить протесты, и совсем другое – за что-то отвечать.
– Вот и заткнись, – мудро посоветовал ему старый чёрт.
Встав из-за стола, спикер стукнул копытом об пол, призывая делегатов форума к вниманию.
– Вопросы форума исчерпаны… – начал он, однако лысый не вытерпел и заорал:
– Не согласен! А проблема с топливом в кочегарках? Так и будут котлы холодными, а мы мёрзнуть? А черти в рабочее время играть в карты?
– Какие карты! – завозмущались несогласные рогатые кочегары с обвинением в свой адрес.
– А кто прошлый раз просил нас сходить за дровами? – съиудничал эколог.
– Это правда?! – строго спросил спикер чертенят.
– Всего один раз, и то недалеко, Больше такого не повторится, – перебирая копытами, винились ленивые черти.
– Смотрите у меня. Следующий раз не посмотрю, кто есть кто, накажу, – пригрозил спикер, чем не сильно напугал хвостатых кочегаров. – Вопрос топлива будем решать в частном порядке. Форум объявляется закрытым. Для всех, кому не противопоказаны крепкие коктейли, прошу в нижнюю преисподнюю.
Как оказалось, коктейли никому не противопоказаны: ни чертям, ни грешникам. Делегаты, дружно повскакав со скамеек, рванули к лестнице, ведущей вниз.
Весело и шумно гуляли черти с грешниками, раскачивая стены преисподней так, что где-то в Африке случилось землетрясение. Однако это чёртова спикера не касалось. Не его, блин, та вотчина, в натуре.
Случай в военном госпитале
Это произошло в одном из госпиталей Дальневосточного военного округа, в день Защитника Отечества.
За несколько дней до праздничной даты в госпиталь попал 46-летний прапорщик-контрактник с банальным радикулитом.
Здесь же, в полку, вместе с ним служил и его сын, в звании сержанта. В свободное от нарядов время сынок аккуратно навещал родителя.
23 февраля при врачебном обходе у прапорщика на теле обнаружилась сыпь.
– Не хватало нам ещё ветрянки, – с досадой проворчал его лечащий врач – подполковник с прозвищем Айболит. И отдал распоряжение: больного сыпью немедленно изолировать и поместить в карантинный бокс.
Однако буквально за день до происшествия этот самый бокс подвергся «стихийному» бедствию в виде затопления верхним этажом. Там прорвало водяную трубу, и сейчас в нём работали сантехники, по устранению аварии. Потому изолирование отменялось.
Однако приказ есть приказ, и его следовало выполнять. А куда поместить неприкасаемого – и чтобы был изолирован, и чтобы врач не раскричался за нарушение режима? Этого никто не знал.
И всё же, подумав, дежурный врач решил поместить страдальца в каморку, где хранились хозяйственный инвентарь, ватные матрасы, вёдра, швабры, тряпки для мытья полов, короче – это была обычная хозяйственная каптёрка.
Но было у этой самой каптёрки и другое, довольно скорбное назначение. В неё помещали умерших, до отправления несчастных в мертвушку. Об этом знали все в госпитале, и не делали из этого тайны.
Вот туда и отвезли мужика на каталке, без дела стоявшей в коридоре, и на которую постоянно натыкались и пациенты, и сам персонал. Короче, инфицированного разместили в закутке и начисто про него забыли. При этом в палате постель его скрутили в валик и оставили на койке для отправки в дезинфекцию.
Подобную процедуру проделывали и с постелями умерших пациентов.
Прапорщик, по натуре человек спокойный, не конфликтный, не стал возражать против «переезда», а вроде как даже был доволен. Извлёк из кучи сваленных в углу пару матрасов, разложил на каталке, и, уютно улёгшись… уснул.
«В кои-то века отосплюсь», – были его последние счастливые мысли, прежде чем он провалился в глубокий и благодатный сон.
На уборке коридоров и подсобных помещений госпиталя работали гражданские лица, вольнонаёмные из местных женщин. Все называли их нянечками.
Одна из них выпадала из устава лечебного учреждения своим, как бы помягче выразиться, неадекватным пристрастием. Короче, нянечка позволяла себе «употреблять», при этом регулярно.
Однако ей прощали эту «слабость». Нянечка отлично справлялась со своими обязанностями, порядок и чистоту поддерживала на должном уровне, и не было случая, чтобы она отказалась от подмены либо лишнего дежурства.
Как-то завотделением попенял ей, дескать, её пристрастие вредит организму и бросает тень на её репутацию. На что та с ухмылкой ответила: не заморачивайся, сынок, баба Маня твёрдо знает своё дело. И больше он к ней не приставал с нравоучениями.
В тот злополучный, а вернее, в день 23 февраля, нянечка с раннего утра уже хорошо «отметила» праздничное событие, однако не нарушив трудовой повинности по наведению санитарного порядка.
Закончив работу, как обычно, Маня не торопилась уходить домой. Была она бобылкой, потому часто допоздна засиживалась с ходячими пациентами у телевизора в холле госпиталя, переживая со всеми любовные сериальные страсти.
День клонился к вечеру. Все и ходячие и лежачие пациенты уже поздравлены, празднично накормлены, и способные к передвижению потянулись в холл, к телевизору.
Сполоснув в туалете ведро и руки, там же добавив ещё некоторую праздничную дозу, Маня направилась в каптёрку, оставить ведро и разместить на батарее для просушки мохнатую швабру. Она торопилась к телевизору, где начинался праздничный концерт.
Однако едва перешагнув порог, с диким криком выскочила обратно. Там, на каталке, сложив руки на груди, лежал «умерший» прапорщик из 6-й палаты. О его помещении в закуток нянечка не знала. В то время она мыла нижнюю лестницу.
