Ирина Райкова - Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты
— Да, прослужил я у Петра 25 лет и ничего не выслужил, хотя бы он меня старым седлом наградил.
Этот разговор услыхал Петр, вызывает солдата к себе:
— Что ты, солдат, говорил?
— Да я извиняюсь, Ваше величество. Прослужил я у тебя 25 лет, и никакой наградой ты меня не наградил. Наградил бы ты меня хоть старым седлом.
— Зачем тебе старое седло? Я могу тебя наградить новым седлом.
— Зачем мне новое седло? Ты меня старым награди.
Пришел конец службы солдату. Петр награждает его старым седлом. Пишет документ: «За продолжительную службу 25 лет и честность в боевой подготовке награждаю такого-то солдата старым седлом».
Получил старое седло солдат, пошел домой пешком. Вышел за город:
— Куда, — говорит, — мне старое седло?
Взял да и бросил его к черту! А откуда был солдат, там было барское имение и называлось оно «Старое седло». Прибывает солдат домой, приходит к барину, предъявляет документ:
— Можешь освободить имение. Вот документ, подписанный Петром I. Катись отсюда!
Так и жил солдат в этом имении до самой смерти.
49. Чьи солдаты лучшеИзвестно, что великий государь многократные имел свиданья с королями польскими и датскими. Однажды, и кажется при одержании уже Полтавской победы, они забавлялись после обеда разными разговорами. И когда между прочим зашла речь о храбрости и беспрекословном повиновении солдат, то король датский сказал: «Должно дать неоспоримое преимущество его датским солдатам как старым и к дисциплине издавна привыкшим. Король польский, напротив, отдал преимущество саксонским своим войскам, приводя из истории некоторые примеры отличной их храбрости. Герой наш, выслушав оное, обратяся к последнему, сказал: «Я бы советовал тебе молчать с твоими саксонцами; я их знаю совершенно, они не много лучше трусов поляков; а датские солдаты, сколь они ни стары, но против моих новых никуда не годятся».
Когда спор усилился, государь сказал: «Хорошо, сделаем теперь пробу тому. Призовите сюда по одному из своих солдат, кто из них храбрейший и вернейший, по мнению вашему, и велите им броситься из окошка. Покажут ли они к повелениям вашим беспрекословную готовность?
А я в своих уверен. Ежели бы хотел только из тщеславия обеспечить себя пожертвованием одного из них, то бы каждый беспрекословно исполнил оное». И настоял, чтобы опыт сей был сделан.
Начато сие с датского. Призван один из неустрашимейших гренадеров. Король повелевает ему броситься из окна (сие происходило на третьем этаже); гренадер падает перед королем на колени, просит о помиловании, но король кажется не внемлющим, повторяет приказ свой. Гренадер проливает слезы и просит по крайней мере сказать вину его и дать время на покаяние. Герой наш, усмехнувшись, говорит королю: «Полно, брат! Дай ему время на покаяние!» И выслал его вон. «А с твоими саксонцами, — обратяся к польскому, сказал, — и пробы таковой делать не надобно; опыт сей только бы осрамил тебя».
Наконец призывает к себе монарх своего офицера, велит ему ввести какого-нибудь из своих гренадеров. Вводят его, и государь с холодным духом велит ему броситься из окна. Гренадер, ударя рукою по шапке своих, идет к окну и, перекрестяся, поднимает ногу на окошко. «Остановись! — закричал монарх. — Мне тебя жаль, и поди вон». Гренадер оборачивается, делает честь ударением рукою по шапке и выходит.
Монарх спрашивает удивленных королей: каковы им-кажутся его солдаты. Признаются они, что сей подлинно неустрашимый и есть слепой исполнитель воли государя своего. И просят отличить его, наградя офицерским чином.
Монарх ответствует, что не один он таков, но что и все его солдаты таковы же точно. «И по-вашему, надобно будет всех мне пережаловать в офицеры. Не хотите ли подобное же испытать и на других? Изберите из них сами такого, который бы, по мнению вашему, менее имел духа; я уверен, что и он так же поступит». Однако ж государи сии не захотели пуститься на новую таковую пробу, а настояли только о пожаловании офицером первого. Великий государь снисходит к их просьбе, призывает его опять и объявляет ему чин офицерский. Короли же пожаловали ему по сто червонных.
50. Деревянный тесакТакого рода дело было у Петра Великого. Однажды Петр Великий вечером пришел в штатской одежде в трактир (тогда пивных не было, все трактиры были). Кроме одного солдатика в трактире никого не было, и тот сидел у столика, понурив голову.
Петр Великий сел рядом с ним и спросил:
— О чем задумался, служивый?
— А, барин, задумаешься, что вчера был пьян, а сегодня похмелиться не на что.
— На деньги, возьми полштофа.
Солдат моментом принес полштофа (обрадовался он, что похмелье есть) и с барином выпили (потому что он его за барина считал). Поразговаривал минут пять с солдатом, Петр Великий сказал:
— Ну, ладно, я пойду.
А солдат и говорит:
— Спасибо, барин, а когда я с тобой рассчитаюсь?
— Ладно, когда-нибудь.
А солдат говорит:
— Ладно-то мало радости, а по-нашему, по-русскому, надо бы сейчас.
— Да как же сейчас, коли у тебя денег нет!
Солдат говорит:
— Пойду к куме, заложу тесак.
А Петр Великий и спрашивает:
— А если будет внезапный осмотр, как же ты выйдешь без тесака?
А солдат и говорит:
— Знаем, как ихнего брата объегорить (значит, про начальство).
Петр Великий заинтересовался этим ответом, что как же он объегорит, и сказал:
— Ну, ладно, иди, да только быстрей.
Минут, значит, через двадцать вернулся солдат, купил штоф вина и сел рядом с Петром Великим. Когда окончили выпивку, у солдата здорово загудело в голове. Петр Великий говорит:
— Теперь можем расходиться.
Солдат отблагодарил его и сказал:
— Ну, барин, может, когда и увидимся.
А Петр и говорит:
— Наверно, скоро увидимся.
На следующий день рано утром в казарме поднялась суматоха, стали говорить, что надо идти на парад: царь будет войска проверять или осматривать. Значит, этот солдат забегал. Что же ему делать, как без тесака выйти? И недолго думал, взял растропину, обтесал, ручку пристроил, главное дело, и вложил в ножны.
Проходит Петр Великий по рядам, ища виновника. А рядом с ним начальство: генералы, офицеры, в общем, начальство; и поравнявшись с этим солдатом, дает команду:
— Два шага назад. Руби ему голову!
И показывает на офицера. Офицер весь задрожал от испуга и подумал: «За что мне будут голову рубить, если я ни в чем не виновен?»
Солдат сделал два шага назад. Поставил глаза свои в небо и сказал:
— Господи! Если неповинен сей человек, претворись мой тесак в лучинину.
И моментом выхватил лучинину.
Все присутствующие были изумлены таким случаем, в особенности тот офицер, которому нужно было голову срубить. Все подумали, что здесь какое-то чудо сотворилось. Петр Великий, не сказав ни слова (он смекнул, в чем дело, а другие этого не знали), пошел дальше по рядам. После осмотра велел позвать этого солдата к себе.
Когда солдат пришел, Петр Великий спросил его:
— Ты вчера в трактире был?
Тот говорит:
— Да, был.
Петр Великий говорит:
— Вино пил?
Тот говорит:
— Пил.
— С кем пил?
— С каким-то барином.
— А ты знаешь, что это был я?
Солдат весь задрожал от испуга (он думал, что теперь ему беда).
А Петр Великий и говорит ему:
— Ну, не бойся ничего, но молодец, что так мог устроить.
И отпустивши, сказал ему:
— Смотри, никому не говори, что такое дело было.
Этого солдата офицер в честь благодарности сколько раз поил вином и отпустил на две недели в отпуск домой. Но однажды солдат под пьяную лавочку просказался офицеру. Офицер плевался, ругался с досады:
— Знал бы, не стал бы на тебя денег тратить и в отпуск не отпустил бы.
Но уж поздно было.
51. Как солдат шашку заложил (вариант)Идет солдат, говорит сам себе:
— Эх-ма, много ума, а выпить не на что.
Навстречу ему Петр I:
— Что, солдат, говоришь?
— Да ума много, а денег нет.
— Пойдем со мной, — говорит Петр солдату, — я тебя угощу.
Петр покупает солдату полбутылку, выпили. Солдат говорит:
— Эх, еще бы!
Петр говорит ему:
— У меня денег больше нет.
— И у меня нет.
На солдате была шашка.
— Давай, солдат, шашку заложим, а завтра выкупим.
Заложили шашку за полбутылку, выпили и пошли. Когда солдат скрылся из виду, Петр вернулся в трактир и выкупил шашку, а наутро приходит в ту часть, где служит солдат. Солдат утром проснулся рано, хватился шашки, а шашки-то и нет. И вспомнил, что он ее вчера заложил в трактире с каким-то человеком, неизвестным для него. Побежал, занял денег у товарищей и пошел в трактир.
— Шашку бы мне выкупить.
— Шашку, — говорят, — еще вчера выкупил твой товарищ, с которым вы вместе сидели.
