Ирина Райкова - Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты
— А что же ты, земляк, не пьешь? Что оробел? Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Я на то ведь уж пошел. Выпьем! Живы в руки еще не дадимся. Баушка! Живо! Дай нам овса!
Та амбар отперла и овса насыпала. Солдатик, что было у ней в печке жарено и варено, все поел и спрашивает: «А где ж, баушка, нам отдохнуть?» Показала старуха на сушила. «Там и спите», — говорит.
Вдруг бряк, стук, скачут с колоколами, с побрякушками и гайкают, свищут — едут разбойники. Старуха выбегла, ворота отперла, на двор их впустила. Они лошадей выпрягли, корму задали, всходят в дом.
— Ну-ка, давай, хозяйка, поесть!
— Да нечего!
— Что такое?
— Да у меня есть два солдата, они все поели, чуть и меня-то не прибили.
Атаман и говорит:
— А где же они?
— Да вот на сушилах.
— Ну, ладно. Пущай лежат до время.
Старуха избу затопила, ужин заварила, потом, как поужинали, полегли все спать. Ложимшись спать, и говорят:
— Надо их, солдат-то, убрать.
— Поспеем еще! Пущай лежат.
Как завечерело, Петр Великий и говорит:
— Как же, земляк?
— Ну, что же?
— Давай кониться, кому до полуночи спать ложиться, кому караулить; а то нас они похитят.
— Ну, давай!
Стали кониться; досталось Петруше караулить. Вот Петруша немножечко посидел, вздремал да и повалился, лег спать; а солдат не спит, на ногах стоит и сам себе и говорит: «Эка сонуля, а еще караулить взялся!»
Разбойник встал:
— Ну-ка, робята, идите двое! Угомоните их там!
Один из разбойников и говорит:
— А чего двоим-то делать? Я один, еще мне и то мало двоих-то.
Надел орудие и побежал. Влез на лестницу. Петр Великий спит, а солдат во все глазыньки глядит. Только разбойник голову показал, как солдат размахнулся шашкой, да и голову долой. Атаман ждать-пождать — разбойника нет.
Послал другого. Он и другого так; а Петруша крепко спит. Солдат работает: как который ни покажет голову — с каждого долой. И всех до одного порубил. Атаман думает: «И куды ребята делись? Идти-ка самому!» Подошел к лесенке — их куча лежит. «А, так вон как!» Взбежал на лестницу, как голову показал — и с этого голова слетела. Кончились все. Ну, и стало светать.
Петр Великий спит, ничего не чует. Лег на часок — и всю ночь проспал. Солдат на свету будит Петра.
— Что это ты, земляк, за сонуля? Открой-ка мне чумодан-то, дай-ка я водочки потяну: измучился.
Петр встал, водочки ему подал и посмотрел с лестницы вниз. Испугался.
— Кто это, земляк, набил?
— А, сонуля! Ты словно из дворян: всю ночь проспал, ничего не видал!
С сушилов слезли, вбежали к старухе в горницу, и говорит солдат, подняв на нее саблю востру:
— Старая ведьма! Айда, показывай нам, где у вас деньги лежат!
Старуха испужалась, подвалы отпирала; злата-серебра там множество. Петр Великий сказал солдату:
— Ну-ка, земляк, насыпай себе казны!
Вот земляк зачал насыпать и золото и серебро, — и говорит:
— А ты что же, Петруша, не насыпаешь?
— Мне, земляк, не надо.
Взял немного, а солдат кругом себя деньгами обсыпал. Петр и спросил у старухи:
— А где же вот в такое-то место дорога?
Она вывела их на дорогу.
— Вот здесь, — говорит.
Солдат вышел на дорогу и снес с старухи голову. Поехали по дороге. Ехали долго ли, мало ли, выехали на свой трахт, к городу. Видит Петр Великий, что близко.
— Ну, земляк, теперь прощай, в гости приходи.
— А где же мне тебя найти? Ведь меня там поймают.
— Иди, никто не тронет. Спроси только, где Петруша живет — всякий доведет.
Петр Великий въехал в свой город; несколько тут было застав, караульных солдат. Вот он приказал, чтобы каждый солдат таковому солдату прохожему честь отдавал, как ему.
Бежавший солдатик пошел. Подходит к первой заставе — караульные его встречают, честь воздают, как царю. Он жертвует им горсть золота и думает себе: «Вон что, паршивый, сделал! Как честь-то мне воздают! Знают, что у меня деньги есть». И пошел дальше. Покамест до царского дворца шел, которы деньги были, все роздал. Подходит к дворцу и спрашивает сторожей: «Где бы мне найти Петрушу?» (Ну, а Петр I всем уж рассказал). Все сторожа во дворец его принимали, Петру Великому доложили. Петр Великий одел на себя царскую одежду и вышел на крыльцо.
Солдат подошел к крыльцу, видит, что царь. Немножечко знает, как честь отдать, — честь отдал. Царь стал его спрашивать:
— Чей ты, откуда?
Солдат думает: «Ах, да вот где попал! Петруша куды меня довел!» Видит, дело плохо: Петр Великий его допрашивает. Солдат сознался (нечего делать-то):
— Бежавший я, — говорит.
Петр Великий со страхом сказал:
— Взять его на три сутки на обвахту, а после трех суток отправить его в Сибирь на поселенье, навечно!
Солдат идет и головой только поматывает. Посадили его; солдат говорит себе: «Ах, да Петруша! Чего теперь делать?» Просидел трое суток на обвахте. Петр Великий надел на себя ту одежду, в которой с ним был, приходит.
— Здравствуй, земляк!
— Здравствуй, брат Петруша! Хорошо ты делаешь? Тебе не быть живому, да и мне тоже. Чай, знаешь, сколько я из-за тебя душ погубил? До чего ты меня довел?
— А что?
— Да вот я на обвахте сижу; только фунт хлеба да фунт воды мне, да еще мало того: навечно в Сибирь, на каторгу.
— Кто это сказал?
— Петр Великий сам сказал мне.
— Погоди, земляк, я схожу к нему и попрошу, не отправить ли тебя в старый полк.
— Эх, да, брат любезный, постарайся и попомни мою добродетель.
Петр Великий тем же часом отправился, куды ему следует, приказал караульным с обвахты его взять и привести опять во дворец. Повели его к царю — и прямо на крыльцо. Петр Великий вышел, взял его за руку и повел в свое зало, посадил в стул, сам в другую перегородочку пошел, царскую одежку скинул, надел охотницку, вышел.
— Здравствуй, земляк! Не робь, земляк. Останешься без последствий. Что тебе царь сказал?
— Ничего не сказал.
— Вот я его переспрошу пойду.
Повернулся в другие двери, надел царскую одежу, подошел к солдату.
— Здравствуй, земляк!
— Здравия желаю!
— Ну, а что, ты Петрушу узнаешь ли?
— Да кабы пришел, когда бы не узнал.
— А что, он на меня не помахивает ли?
— Есть немножко.
Тут Петр Великий по головке его погладил, да и сказал:
— Благодарю тебя, земляк, что ты спас меня!
Написал своеручное ему письмо и отправил его в свой полк, на казенный счет, заступить на то место полковником, а того полковника — на его место рядовым.
55. Брат Алеша (вариант)Служил солдат на службе 25 лет. Вот тебе, отслужился и пошел домой. Шел-шел и говорит:
— Что ж я двадцать пять лет отслужился и царя не видел. Дай же я вернусь, погляжу царя.
Шел-шел и облудился он дорогою, и зашел в лес. И блудит по лесу. А царь, у какого он служил, был на охоте и облудился. И вот они сошлись вместе с солдатом.
— Ну, ты, парень, где был?
— Да вот я служил, не видел царя, воротился и облудился.
Царь говорит:
— И я тоже.
Солдат спрашивает:
— Как тебя звать?
— Да назови брат Алеша.
— Ну, брат, где будем ночевать?
Ходили-ходили, никакого там селения не нашли. Этот солдат говорит:
— Ну-ка, подсади меня, я на дуб влезу, погляжу, не светится ли где огонек.
Влез он на дуб и глядит — светлеется огонек. Приезжают туда к этому двору — двор весь чугунный, на запоре, собаки лихие. Постучали — собаки заворчали. Выходит старая старушка, отворила.
— Не можно ли у вас переночевать?
— Можно, — отвечает старуха.
Отворила ворота, ввел он своего коня, прибрали коня, приходят они в избу, при ней немая девка одна. Попросили они чего-нибудь поесть. Старуха говорит:
— Нет ничего.
А ведь тогда солдаты были нахальные.
— Как это, печена мать, нет ничего?
Полез в печку, там есть мясо. Он вынимает.
— Брат Алеша, вот нам и кушанье.
Открывает шкап, там водка есть. Он вынул:
— Ну, брат Алеша, пей.
Брат Алеша пить не стал. Солдат выпил, закусил.
— Где ж, — говорит, — нам спать?
Старуха ведет их на чердак. Брат Алеша уснул, а солдату не спится, как на часах.
И вот слышит конный топот, лошадиный грохот — двенадцать человек едут. Это все живорезы тут живут и только занимаются одной охотой — людей режут. Массой привезли кровавых платьев.
Тут приехали, старуха говорит:
— У нас гости есть, вот у меня на чердаке прибраты.
— Ну, на чердаке прибраты, это мы еще справимся с ними. Давай ужинать.
Сели они ужинать, попили-поели, какие дюжа пьяные, какие нет. Вот старый старик и говорит:
— Поди-ка, Ванька, прибери-ка их там.
Вот пошел Ванька-то, а солдат слышит, уж держит саблю наготове. Только он на чердак показался, он ему сейчас голову долой.
— Чтой-то там долго завозился? Поди-к, Сенька, ты!
