Элиас Лённрот - Калевала

Старый вещий Вяйнямёйнен,
вековечный предсказатель,
тут задумал, тут замыслил,
принял мудрое решенье:
5 надо сеть связать льняную,
стоячеистую сделать.

Высказал слова такие,
так промолвил, так заметил:
«Кто бы взялся лен посеять,
10 клин вспахать и бросить семя,
чтобы сеть мне изготовить,
стоячеистую сделать,
изловить бедняжку рыбу,
жалкую, изжить со света?»
15 Клок земли нашли свободный,
пламенем не опаленный,
на хребте больших болотин,
среди двух коряг прогнивших.

С корнем вырвали корягу,
20 семя льна под ней сыскали
в кладовой гадюки Туони,
в тайнике змеи подземной.
Был золы остывшей ворох,
горсточка сухого пепла
25 от ладьи, дотла сожженной,
лодки, полностью спаленной.
В той золе был лен посеян,
был запахан в этот пепел
подле Алуэ, на поле,
30 возле озера, в суглинке.

Из земли побег поднялся,
вытянулся лен высокий,
долгунец безузелковый,
за одну лишь ночь средь лета.
35 Лен посеяли средь ночи,
в лунном свете клин вспахали.
Лен пололи, разрежали,
вырывали, вычищали,
обрывали льну головки,
40 колотили, молотили.

Опускали мокнуть в воду,
размякать ему давали,
поднимали, обжимали,
основательно сушили.
45 Лен домой переносили,
там кострицу выбивали,
сильно мяли, колотили,
расторопно теребили.
Лен расчесывали бойко,
50 в летних сумерках трепали.
Вот уже в кудель смотали,
тут же в нитку обратили
за одну лишь ночь средь лета,
в промежутке между днями.
55 Нить золовки выпрядали,
сестры в и́глицы[209] вдевали.
Братья быстро сеть вязали,
свекры повод прикрепляли.
То-то бегала иглица,
60 то-то па́личка[210] сновала,
прежде чем готов был невод,
к неводу подвязан повод
за одну лишь ночь средь лета,
даже лишь за половину.
65 Вот уже готов и невод,
нитяный привязан повод,
в неводе кошель — в сто сажен,
при́воды[211] — в семьсот саженей,
грузила висят красиво,
70 поплавки — еще красивей.

Тянут невод молодые,
дома старые гадают,
взять сумеют ли добычу,
рыбу, что поймать желают.
75 Тянут сети, тащат невод,
напрягаются, потеют,
вдоль воды ведут прилежно,
поперек воды проводят —
разной рыбы наловили:
80 несколько ершей проклятых,
окунечков окаянных,
желчью пахнущих плотичек.
Только той не взяли рыбы,
для которой невод сделан.
85 Молвил старый Вяйнямёйнен:
«Ой, кователь Илмаринен!
Нам самим пойти придется
заводить на море невод».

Вот пошли два славных мужа,
90 вышли с неводом на море,
завели крыло на остров
на большом просторе моря,
завели крыло другое
на мысок, где были пожни,
95 привязали повод крепко
к лодочным причалам Вяйно.

Мечут сети, опускают,
выбирают, поднимают.
Всякой рыбы наловили:
100 окуней и окунечков,
семужек, тайменей разных,
лососей, лещей бессчетно,
всякой живности подводной —
рыбы той лишь не поймали,
105 для которой сделан невод,
для которой скручен повод.

Вот тогда-то старый Вяйно
к тем сетям длины добавил,
крылья невода надставил
110 по длине в пятьсот саженей,
на семьсот прибавил повод.
Так сказал он, так промолвил:
«В глубину забросим сети,
заведем подальше невод,
115 проведем еще разочек,
вытянем на берег сети!»

Сеть забросили поглубже,
завели подальше невод,
провели еще разочек,
120 снова вытянули сети.

Тут уж старый Вяйнямёйнен
говорит слова такие:
«Велламо, воды хозяйка,
с грудью пышной, травянистой!
125 Приходи сменить сорочку,
обновить свою одежду.
Из тресты — твоя сорочка,
на плечах платок — из пены,
вытканный хозяйкой ветра,
130 девой волн преподнесенный.
Я рубашку дам льняную,
полотняную сорочку,
что луны скроила дева,
ладно сшила дева солнца.
135 Ахто, волн морских хозяин,
повелитель пенных гребней,
выломай в пять сажен ветку,
прут возьми длиной в семь сажен,
чтоб морской простор обмерить,
140 ямы донные обшарить,
вымести со дна весь мусор,
выгнать рыбу из пучины
к сетевой подбо́ре[212] верхней,
к неводной подборе нижней
145 из морских подвалов рыбных,
из сусеков лососевых,
из больших покоев водных,
из морских чертогов темных,
солнышком не освещенных,
150 с половиц, песком не тертых!»

Малый муж из моря вышел,
из волны герой поднялся,
встал на гребне среди моря.
Так сказал он, так промолвил:
155 «Нужен ли погонщик рыбы,
длинного шеста держатель?»
Вековечный Вяйнямёйнен
сам сказал слова такие:
«Нужен здесь погонщик рыбы,
160 длинного шеста держатель».

Малый муж, герой невзрачный,
дерево из почвы вырвал,
с берега — сосну большую,
боталом булыжник сделал.
165 Спрашивает, вопрошает:
«Гнать ли мне со всею силой,
со всего ль плеча стараться
или ботать, как обычно?»

Старый мудрый Вяйнямёйнен
170 так сказал, такое молвил:
«Коль обычно ботать будешь,
долго предстоит трудиться!»

Малый муж, герой невзрачный,
загоняет рыбу в сети,
175 ботает герой, как надо.
Много рыбы загоняет
к сетевой подборе верхней,
к неводной подборе нижней.
Загребным сидит кователь.
180 Вековечный Вяйнямёйнен
сам вытаскивает невод,
тянет сам льняные сети.

Говорит слова такие:
«Вот уже вся рыбья стая
185 загнана в большие сети
с сотней плашек поплавковых».

Вот вытаскивают невод,
выбирают, вытряхают,
высыпают в лодку Вяйно.
190 Вывалили ворох рыбы,
для которой невод сделан,
сплетены льняные сети.

Вековечный Вяйнямёйнен
лодку к берегу причалил,
195 возле синего помоста,
возле красного настила,
выгрузил всю рыбью кучу,
перебрал весь рыбий ворох,
отыскал в той груде щуку,
200 ту, что долго добывали.
Тут уж старый Вяйнямёйнен
так решает, размышляет:
«Взять осмелюсь ли руками,
взять без рукавиц железных,
205 взять без каменных перчаток,
без голичек медных — щуку?»

Солнца сын слова услышал,
так сказал он, так промолвил:
«Я б разделал эту щуку,
210 я бы взял ее руками,
если б мне резак отцовский,
нож родительский подали!»

Нож упал с небесной крыши,
с облаков резак свалился —
215 нож серебряный прекрасный,
с золотою рукояткой.

Солнца светлого сыночек
нож берет, упавший в руки,
щуку ловко разрезает,
220 большеротую пластает.
В животе той серой щуки
лоха светлого находит,
в животе того лосося
гладкого сига находит.
225 Гладкого сига разрезал,
в нем нашел клубочек синий,
в завитке кишки сиговой,
в третьем маленьком изгибе.
Размотал клубочек синий:
230 изнутри того клубочка
выскользнул клубочек красный.
Размотал клубочек красный:
изнутри того клубочка
вынул огненную искру,
235 что упала с небосвода,
что пробилась через тучи,
с высоты восьмого неба,
с крышки воздуха девятой.
Размышлял покуда Вяйно,
240 искорку на чем доставить
к тем домам неосвещенным,
к темным избам Калевалы,
выскользнула эта искра
из ладони сына Солнца,
245 бороду сожгла у Вяйно,
даже хуже поступила:
щеки кузнеца задела,
руки сильно опалила.

Побежало пламя дальше,
250 гладью Алуэ помчалось,
в можжевельник укатилось —
загорелся можжевельник,
забежало в ближний ельник —
ельник в пепел превратился,
255 прокатилось пламя дальше —
полземли сгорело в Похье,
дальний край — в пределах Саво,
Карьяла — с боков обоих.

Вековечный Вяйнямёйнен
260 в путь отправился за искрой,
в корбу на горе поднялся
по следам жестокой искры.
Там-то и настигнул пламя,
под корнями двух пенечков,
265 в глубине ольховой чурки,
в пазухе гнилой коряги.

Вековечный Вяйнямёйнен
тут сказал слова такие:
«Огонек, творенье Бога,
270 искорка, Творца созданье,
зря укрылось, утаилось,
спряталось совсем напрасно!
Будет лучше, коль вернешься
в каменный очаг жилища,
275 спрячешься в золе домашней,
в жарких углях затаишься,
чтобы днем пылать прилежно
на березовых поленьях,
чтобы прятаться ночами
280 в устье свода золотого».

Вот берет он эту искру,
вот кладет на трут горючий,
на березовую губку,
в медный котелок бросает.
285 В котелке огонь уносит,
доставляет на бересте
на конец косы туманной,
на далекий остров мглистый:
так принес он свет в жилища,
290 так в дома огонь доставил.
Сам кователь Илмаринен
бросился в пучину моря,
выбрался на камень плоский,
на скале прилег подводной
295 в сильных муках от ожога,
в маете от жгучей боли.

Так огонь он усмиряет,
успокаивает пламя.
Говорит слова такие,
300 речь такую произносит:
«Ты, огонь, творенье Бога,
Пану[213], сын прекрасный Солнца!
Что тебя так рассердило,
почему обжег мне щеки,
305 опалил бока нещадно,
бедра мне обжег жестоко?

Чем огонь я успокою,
чем я пламя обуздаю,
сделаю его безвредным,
310 безобидным, безопасным,
чтоб не лютовал так долго,
чтоб не жег меня так сильно?

Приходи ты, дева Турьи,
опустись сюда из Лаппи,
315 в кенгах — лед, в чулочках — иней,
в наледи — подолы платья,
ледяной котел под мышкой,
ледяной черпак у края!
окати водой студеной,
320 влагой льдистою обрызгай
жуткие мои ожоги,
страшные мои увечья!

Если этого не хватит,
Похьи сын, сюда спускайся,
325 приходи из самой Лаппи,
Пиментолы муж высокий,
высотою с елку в корбе,
ростом с конду на болоте,
в ледяных своих перчатках,
330 в ледяных своих сапожках,
в ледяной высокой шапке,
в ледяной затянут пояс!

Принеси из Похьи стужи,
льда — из ледяной деревни.
335 Много льда в далекой Похье,
в ледяной деревне — стужи:
льда — в озерах, снега — в реках,
наледи — в небесных высях;
изо льда там зайцы скачут,
340 изо льда медведи пляшут
посредине снежной сопки,
у подножья вары льдистой;
ледяной кружится лебедь,
ледяной плывет утенок
345 посредине снежной речки,
у ледового порога.

Привези на санках снега,
льда студеного — на дровнях
с высоты суровой сопки,
350 от подножья мощной вары.
Остуди ты этой стужей,
охлади морозом этим
жадного огня ожоги,
Пану жгучие увечья.
355 Если этого не хватит,
ой ты, Укко, бог верховный,
облаков правитель, Укко,
всех небесных туч властитель,
тучу подошли с востока,
360 с запада направь другую,
крепко их сведи краями,
яростно сшиби концами,
набросай мне льда и снега,
нанеси хороших мазей
365 на болящие увечья,
жуткие мои ожоги!»

Так кователь Илмаринен
злое пламя успокоил,
усмирил огонь суровый.
370 Стал по-прежнему здоровым,
исцелился, излечился
от губительных ожогов.