Джордж Дуглас - Легенды и предания Шотландии
Как-то летом, примерно через три года после того, как брат и сестра остались сиротами, благодатный дождь очень долго не удостаивал своей милостью землю: листва пожелтела, трава на склонах холмов выгорела, а река Корри обмелела и стала похожа на небольшой ручей. Пастухи погнали свои отары на низменные болотистые участки, а в камыши пришли косари с серпами, чтобы заготовить там пищу для скота. Овцы сестры были постоянной заботой Эльфина; днем он выгонял их на самые влажные пастбища и находил для них самые лучшие травы и часто следил за ними ночью, когда отары, искушаемые сочной росистой травой, легко разбредаются и их надо охранять от лисы. В этих ночных бдениях он часто перегонял их через Корри, поскольку в местах бродов воды было не больше чем по щиколотку; он позволял овцам освежиться в воде и пощипать траву, которая росла у самой кромки. Все это время на землю не упало ни капли дождя, а в небе не появилось ни облачка.
Однажды вечером, когда ее брат ушел с отарой, Феми сидела на пороге дома, прислушиваясь к доносившемуся издалека блеянию овец и приглушенному расстоянием шуму вод Корри, теперь едва слышному. Ее глаза, уставшие смотреть на привычный изгиб дороги, по которой должен был вернуться Эльфин, обратились к небольшому прудку, в котором тускло отражались далекие звезды. Пока она смотрела, мерцание постепенно становилось все ярче и ярче, пока не превратилось в ослепительную иллюминацию. Луч света метнулся с одного берега на другой и неожиданно принял форму человеческой фигуры, которая поднялась по берегу и проскользнула мимо нее в дом. Фигура была так похожа на ее брата, что девушка вскочила и побежала в дом, уверенная, что увидит его на обычном месте. Не найдя его, она почувствовала, что ее охватил ужас, который появление подобного видения редко не вселяет в сердца людские, она издала пронзительный крик, настолько громкий, что его было слышно в Джонстон-Бэнк, расположенном на другом берегу Корриуотера, и лишилась чувств.
Никто не знает, сколько времени Феми Ирвинг оставалась без сознания. Утро уже перешло в жаркий день, когда живущая по соседству девушка нашла ее сидящей в старом кресле и белой как мрамор. Ее роскошные волосы, о которых она всегда заботилась, в беспорядке лежали на лбу, плечах и груди. Девушка тронула ее за руку и поцеловала в лоб, они были холодными словно лед. Ее широко открытые глаза были устремлены на пустой стул брата, и в них застыло выражение, свойственное людям, увидевшим призрак. Она не чувствовала присутствия постороннего человека и просто сидела, не двигаясь и уставившись в одну точку. Девушка, встревоженная ее видом, сказала:
– Феми, подружка, очнись скорее. Я пришла тебе сказать, что семь твоих ягнят утонули в реке, потому что Корри, еще вчера ленивая и спокойная, сегодня поднялась и перекатывает свои воды от берега к берегу, бурная и свирепая. Не теряй головы, Феми, тут уж ничего не поделаешь. Только знаешь, и Эльфина нигде нет. Я подарю тебе других ягнят тинвальдской породы. Только надо найти Эльфина.
Услышав имя брата, Феми закричала:
– Где он? О, где же он? – Она с диким видом оглянулась по сторонам, и дрожь пробежала по ее телу с головы до самых ног. Потом она без сознания рухнула на пол.
Другие обитатели долины, встревоженные внезапным подъемом реки, неожиданно ставшей ревущим потоком, глубоким и непреодолимым, пришли в дом сирот, чтобы спросить, есть ли потери, поскольку несколько овец и стогов сена утром видели плывущими по реке. Они помогли привести несчастную девушку в чувство. Но беспамятство оказалось для нее истинным благом по сравнению со страданием, для которого она очнулась.
– Они взяли, они забрали его, – непрерывно повторяла она, словно пребывая в горячечном бреду, – моего брата, чье лицо белее и нежнее, чем лилии на Лиддал-Ли. Они давно хотели, они давно старались и обрели силу, чтобы справиться с моими молитвами. Они унесли его, цветок, росший среди сорняков, сорван, голубка, попавшая в стаю воронов, убита. Они пришли с криками, они пришли с песнями, они навели чары, и они околдовали, и крещеный лоб склонился перед некрещеной рукой. Они забрали его, они забрали его. Он был слишком прекрасен, слишком хорош и слишком добр, чтобы долго радовать нас своим присутствием на этой земле. Ведь что есть сыны человеческие в сравнении с ним? Бледный лунный луч против утреннего солнца, светлячки против восточной звезды. Они забрали его, невидимые обитатели земли. Я видела, как они пришли туда, где он сидел, они кричали и пели песни, и они околдовали его и унесли. А конь, на котором он скакал, никогда не знал железных подков, и им никогда не правила рука человека. Они понесли его над морями, над лесами и холмами, и я успела заметить только один взгляд его прекрасных голубых глаз, только один. Но я вытерпела то, что не выносила еще ни одна девушка, и сделаю то, чего не делала еще ни одна девушка: я отниму его у них. Я знаю невидимых духов земли, я слышала их дикую и удивительную музыку в густых лесах, именно там крещеная девушка найдет его и добьется освобождения. – Она на мгновение смолкла, оглядела сочувствующие лица, из глаз которых, словно благодатный дождь, лились слезы, и спросила уже намного спокойнее: – Почему ты плачешь, Мэри Холидей? А ты почему плачешь, Джон Грэм? Вы думаете, что Эльфин Ирвинг – о, какое красивое, какое прекрасное имя, и как оно дорого сердцам многих девушек, так же как и моему, – вы думаете, что он утонул в реке Корри и теперь надо искать в глубоких, глубоких омутах его бездыханное тело? А вы оплачете его, пока оно будет лежать в своих последних одеждах, и закопаете его на церковном дворе? Вы можете искать его, но никогда не найдете, поэтому позвольте мне причесать мои волосы, навести порядок в жилище и приготовиться к часу его возвращения на нашу землю. – И она начала хлопотать по дому с живостью и рвением, которые, впрочем, не уменьшили скорби ее друзей.
А тем временем долину Корриуотера облетела грустная весть: Эльфин Ирвинг утонул в реке. Женщины и девушки, старики и юноши – все собрались на берегах реки, воды которой уже начали спадать, и очень скоро она обрела свой прежний вид, обычный для жаркого лета, и приступили к поискам. Люди шли от омута к омуту, перекликаясь между собой и искренне сочувствуя Феми, понесшей столь тяжкую утрату. Поиски оказались бесплодными. Пять овец из маленькой отары, которую он перегонял на пастбище, были найдены утонувшими в глубоком водовороте. Но вода в реке еще была слишком мутной из-за поднявшихся частиц грунта, чтобы люди могли видеть все, что скрывают ее глубины. Было решено отложить поиски до тех пор, пока вода снова не станет прозрачной. Люди стали переговариваться между собой, обсуждая странность исчезновения юноши. Старые женщины шептались о неземном происхождении Эльфина Ирвинга, о том, что феи подбросили его в колыбель добрых христиан. Молодежь беседовала на другие темы: они горевали об утрате возлюбленного товарища. Юноши считали, что среди жителей долины больше не найти такого верного и доброго сердца, а девушки вспоминали его красивое лицо, благородные манеры и веселые голубые глаза, гадали, есть ли надежда на возвращение Эльфина. Многие слышали бессвязные, словно в горячечном бреду, речи его сестры, и старая вера нашла новое подтверждение. И стар и млад судачили о предрассудках и страхе перед сверхъестественным. Юноши и девушки решили не ходить на свидания семь дней и семь ночей, чтобы, как Эльфин Ирвинг, не быть унесенными в неизвестном направлении и не пополнить ряды нехристианских рыцарей.
Было любопытно слушать рассуждения крестьян.
– Что касается меня, – говорил один юноша, – будь я уверен, что бедный Эльфин Ирвинг спасся от смертоносного водного потока, у фей не было бы шанса его заполучить. Да только фей здесь не видели с давних пор.
– Что ты такое говоришь, мальчишка, – сказала старая женщина, изрядно раздраженная недоверчивостью племянника. – Если ты не веришь, что я видела собственными глазами летней ночью на освещенной луной поляне Крейгибернвуд шествие фейри, ты должен, по крайней мере, поверить очень умному и знающему человеку, настоящему профессору в части всяких призраков – прежнему священнику тинвальдской церкви. Его единственный сын – мальчуган с длинными золотистыми локонами и красивыми голубыми глазами, когда я еще была девочкой, был украден, можно сказать, из рук отца, когда он сидел на лошади рядом с ним. Они в это время перебирались через коварные и опасные воды Лохербригфлоу. А было это во время летней ярмарки в Дамфри. Уж с таким свидетельством никто не поспорит. А разве благочестивые прихожане тинвальдской церкви не видели однажды в полночь прекрасного юношу, который скакал в окружении целого войска нехристей под звуки флейты и цимбал? Они, конечно, помолились за него, но никто не пытался добиться его освобождения.
– Я слышал, как благочестивые люди говорят, – вмешался третий, – что каждые семь лет эльфы и феи платят дань или подносят одного из своих детей великому врагу спасения. Говорят, что им позволено похищать одного из человеческих детей, чтобы подарить дьяволу, – для них, несомненно, это более приемлемая жертва, чем собственные чада, являющиеся родственниками Сатаны и пьющие по капле дьявольской крови каждое майское утро. А что касается этого пропавшего паренька, вы все знаете, что его мать была птицей из того же сверхъестественного гнезда, второй кузиной Кейт Киммер из Барфлошана, в общем, ведьма ведьмой. А яблоко, как говорится, от яблони…
