Лопе де Вега - Том 5

Вот хорошенькое дело:
Ты в отчаяньи, подруга,
И моя хозяйка тоже!

Вот, пошли мы за гостинцем,
А вернулись-то ни с чем:
В пух и прах мы проигрались!
Нет ни денег, ни гостинцев.

И чего в столице нет!
И помыслить невозможно,
Сколько там разнообразных
Лавок, продавцов, товаров.
Что угодно, продают:
Кегли, кошельки, бисквиты,
Куклы, пряники и карты,
Мармелад, желе, варенье,
Сотни сахарных фигурок,
Чашки, пряжки и цветы,
Четки, щетки, марципаны,
Кренделя, вино, наливки
И настойки из корицы,
Предсказания и песни,
Книжки и календари…
Но смотри: красотка здесь!

Что-то очень уж печальна!
Где ж смелость вся красотки этой?
Не узнаю веселых глаз.

Гм… Был тут дон Хуан сейчас,
Он ехал следом за каретой.

Кто, Исавель, обидчик твой?
Скажи! За это он заплатит
Так, что и слез ему не хватит,—
Тебе ручаюсь головой.
Злодея имя мне открой:
Какой наглец и варвар злобный
Не пощадил красы подобной?
Кто, Исавель, обидчик твой?
Где он? Пускай боится мести!
Увидев мой кипучий гнев,
От ужаса остолбенев,
Он тут же и помрет на месте.
Я здесь — а он еще живет?
Так, значит, скоро жизнь утратит.
Поверь, что слез ему не хватит,
Когда начнется наш расчет.
Верь: будет отмщена обида
И станет смертною косой
Ему клинок толедский мой,—
В бою не побоюсь и Сида!
Довольно мне слезы твоей —
Ему могила уж готова.
Скажи одно мне только слово —
Наказан будет твой злодей.
Коль он тебе нанес обиду,
То клятву я сдержу свою:
Раз я сказал, что я убью,—
Служить ты можешь панихиду!

Идем домой.

Ты побледнела…
Грустна…

Попала я в беду.

Так и уйдешь?

Так и уйду.

Да расскажи ты мне, в чем дело?

Не стану.

Стой!

На, съешь!

О, о!

Что это?

Плюху закатила!

Как? Угостила ты его?

Ну, да! Спроси-ка, вкусно ль было!

Довольно с нас! Уйдем отсюда!

Ох! Я уж думал, мне не встать.

Она его кувшином хвать!

Лоренсо вымылся не худо!

Ее нам надо наказать.

Придется сделать перевязку.

Такая!.. Вот задать бы таску!

Не знаю прямо, что сказать…

Подальше от таких красавиц!

Да, на пощечины щедра.

Двоих отделала вчера.

Меня — щипнуть! Прочь ты, мерзавец!

Ну, брось!

Как треснула, злодейка!..
Но я не дам шутить с собой.
Клянусь морских чертей гурьбой,
Ты станешь подобрей!

Посмей-ка,
Попробуй подойди, нахал!

У ней за поясом кинжал.

И я владею им на славу!
Да, если сунешься ко мне —
Узнаешь, как в моей стране
Умеют учинять расправу.
Тебе кинжал по рукоять
Всажу я в брюхо. У, косматый!

Убью ее!

Ну, нет! Куда ты?
Мне предоставь ее смирять!

Она по вкусу мне, однако,
И драться буду я с тобой!

Лжешь!

Вот ты как? Идем за мной!

Ну, не на шутку будет драка!

Подруга милая! С утра
До ночи грусть меня смущает!
Он, словно враг, меня терзает.

Ты видела его?

Вчера.

А я хотела поделиться
Своею радостью с тобой:
Мартин решился — и он мой!
Мы сговорились пожениться.
Прошу тебя, не откажи:
Была ты верной мне подружкой —
Будь у меня на свадьбе дружкой,
И эту честь нам окажи!

Ах, милая моя невеста!
А я-то даже без угла:
Я от хозяина ушла,
Теперь должна искать я места.
Соседка мне дала приют.

Ну, вот! Идем! Какое горе!
Пойдем со мной к моей сеньоре.
К венцу нас нынче поведут.

К твоей сеньоре? Как мне стыдно!

Чего стыдиться? Ну, скорей!
Получишь платье ты у ней.
Ты по душе пришлась ей, видно.

Идем, коль так она добра.
А по пути и я, сестрица,
Хочу с тобою поделиться.
Что было у реки вчера!

Да, не была я на гулянье:
Невесте скромной надо быть
И волю девичью забыть.

Меня ж туда влекло желанье
Хотя украдкой, как-нибудь
Случайно на него взглянуть.

На Мансанарес мы пошли в субботу[102]
С Тересою, с Хуаной, с Каталиной.
Скрывать старалась горе и заботу
Я от подружек под веселой миной
И принялась усердно за работу,
Но мыслью занята была единой
Печальная, смущенная душа —
О том, как донья Анна хороша!

И так ретиво я взялась за мыло,
Схватилась за хозяйское тряпье,
Что мне вода все юбки замочила.
А я… я слез ручьи лила в нее.
Я плакала. Мне не хватало силы
Удерживать отчаянье мое.
Другие звонко песни распевали,
А я вся отдалась моей печали.

Уж солнце заходило, облака
Своим сияньем алым озаряя;
Румянилась прозрачная река,
Рдел небосклон от края и до края.
Была пора вечерняя близка,
Работа вся окончена дневная.
Прополоскав, мы выжали белье,
И каждая взялась сушить свое.

На кольях укрепили мы веревки,
Развесили сорочки, простыни.
Тут вышли в круг, стройны, красивы, ловки,
Четыре наши девушки, они
Искусством пляски, ловкостью сноровки
Известны всей округе искони.
И тотчас же к ним подскочили живо
Четыре парня — молодцы на диво!

Красавцы! Каждый был лихой танцор,
Все узкобедры и широкоплечи,
Усы торчком и все как на подбор.
Я слушала веселые их речи,
И, равнодушно опустивши взор,
Молчала я: душа была далече.
Молчит язык и слов недостает,
Когда на сердце злой печали гнет.

Взяла тут инструмент свой Хуанилья,
Таящий столько радостей и мук.
Далеко ветра уносили крылья
Его пергаментом смягченный звук.
Она запела. Песня, сегидилья,
Звучала в лад игре искусных рук.
За песни и за их очарованье
Италия завидует Испанье.

Пустились в пляс под звуки песни той
Лоренсо с Хустой, взявши кастаньеты,
К ним вмиг пристал цирюльник молодой.
Он лучшие выделывал курбеты,
Чем на прогулке графский вороной.
О ревность! Тяжелы твои наветы:
Я в это время увидала вдруг,
Как подошел твоей сеньоры друг.

Но радость я доставить не хотела
Ему своим уныньем и тоской,—
Скорей и я к подружкам подлетела
И закружилась в пляске огневой.
Я танцевала так легко и смело,
Что все признали первенство за мной.
Любовь и ревность вместе тут плясали…
А зрители все «браво» мне кричали.

Вдруг слышу голос: «Исавель моя!»
Он! Дон Хуан! Стоит со мною рядом.
Похолодела, запылала я.
Слова его мне были сладким ядом.
На сердце лед, в огне вся кровь моя.
Но крикнула ему я с гневным взглядом:
«Изменник! С равными себе водись;
Я бедная работница, стыдись!»

И по мосту скорее прочь пошла я…
Теперь сама раскаиваюсь в том.
Не знаю я, что делать, дорогая…
Но по ночам я слушаю тайком,
Как напролет всю ночь стоит, вздыхая,
Он до рассвета под моим окном.
Но искренне скажу, меня смущает:
Что мне любовь и ревность предвещают?