Автор неизвестен - Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

В Санта-Гадеа-де-Бургос,
Где дворяне присягают,
Там у короля кастильцев
Принимает клятву Сид.
А дается эта клятва
На большом замке железном,
На дубовом самостреле.
И сурово дон Родриго
Молвит слово, — так сурово,
Что смущен король наш добрый:
«Пусть, король, убит ты будешь
Не дворянством благородным,
А людьми простого званья,—
Теми, что сандальи носят,
А не башмаки с завязкой,
И на ком плащи простые,
Не кафтаны, не камзолы,
Чьи узором не расшиты
Грубошерстные рубахи;
Пусть убит ты будешь теми,
Кто не лошадью, не мулом,
Кто ослом обзаведется,
Коль в дорогу соберется,
И не с кожаной уздечкой,
А с веревочной поедет;
Пусть убит ты будешь в поле,
А не в замке, не в селенье,
Не кинжалом золоченым,
А простым ножом дешевым;
Через правый бок пусть вынут
У тебя из груди сердце,
Если ты не скажешь правду.
Отвечай: ты был причастен,
Пусть не делом, так хоть словом,
К подлому убийству брата?»
Но король не отвечает,
Страшно дать такую клятву.
И тогда стоящий рядом
Молвит рыцарь приближенный:
«Добрый мой король, клянитесь,
Ни о чем не беспокоясь.
Кто слыхал, чтобы на свете
Был король клятвопреступник
Или папа отлученный?
Нет, такого не бывало,
Добрый мой король, клянитесь».
Но король, от гнева бледный,
Отвечает мрачно Сиду:
«Короля пытать ты хочешь?
Сид, плохой ты просишь клятвы.
Что ж, я клятву дать согласен,
Но тогда целуй мне руку».
«Нет, король мой добрый, вышло б
Так, как будто взял я плату.
Нет такой земли на свете,
Где не платят знатным людям».
«Уходи тогда, Родриго,
И оставь мои владенья,
Да забудь ко мне дорогу,
Если ты негодный рыцарь.
Ровно год не возвращайся».
Сид сказал: «Меня ты гонишь?
Что ж, гони, гони подальше!
Вот каков приказ твой первый
В день, когда на трон взошел ты.
Но меня ты гонишь на год,
А уйду я на четыре».
И поехал доп Родриго,
Повернулся, не целуя,
Не целуя, не пригнувшись
До руки до королевской.
Он Бивар свой покидает,
Покидает земли, замок,
Он ворота запирает
И засовы задвигает.
Он берет на цепь стальную
Всех своих борзых и гончих,
Много соколов берет он
Разных — молодых и взрослых.
Триста рыцарей отважных
Уезжают вместе с Сидом,
Под одними, смотришь, кони,
Под другими, смотришь, мулы,
Но у всех стальные копья
С наконечником двуострым,
И у каждого пред грудью
Щит с большой цветною кистью.
Вверх по берегу Дуэро
Едут, едут вслед за Сидом,
Словно едут на большую
Соколиную охоту.

«Уходите с миром, мавры,
Хороните ваших мертвых,
Унесите всех, кто ранен,
Обожженных сосчитайте:
Ибо мы в сраженье люты,
В мирный час добросердечны,
Ваших нам богатств не надо,
Их у вас не отберу я.
И в наложницы не буду
Брать красивых дочек ваших,
Ибо, кроме той, с которой
Я святым обетом связан,
Мне другой жены не нужно.
А тебе, мой Альвар Фаньес,
Если приказать я властен,
Я приказываю ехать
К нам в Сан-Педро-де-Карденья
За моими дочерями
И за доньею Хименой.
Короля проси с поклоном,
Пусть позволит благосклонно,
Чтобы я к себе забрал их,
Как законный их владыка.
Ты же, Мартин Антолиньес,
Ты ступай к евреям честным
Иегуде и Рахилю,
Отвези им триста тысяч
Марок звонким серебром,—
Те, что в долг они мне дали.
Да еще — не удивляйся —
Дай им тысячу сверх долга
И проси, чтобы простили
Мне проделку с сундуками,
С теми, что в залог за деньги
Я когда-то им оставил,
Побуждаемый бедою,
Нищетой, но не злонравьем.
И хотя не что иное,
Как песок, залогом было,
Сундуки с песком хранили
Слова рыцарского злато».

Альвар Фаньес прибыл в Бургос,
Королю привез подарки,
Он привез коней, оружье,
Много пленных и богатства,
Сто больших ключей от вражьих
Городов и замков разных.
Те, кто видели, как едет
По дороге Альвар Фаньес,
Обознавшись, говорили:
«Это воины чужие!»
А узнав их, были рады,
Что услышат и про Сида.
Альвар Фаньес входит в залу,
Где сидит король, и скромно,
Испросив его согласья,
Королю целует руку:
«О король, прими в подарок
То, что своему сеньору
Рыцарь изгнанный подносит.
Только знай, король, и помни,
Что ценою славной крови
Это взято все у мавров,
Что тебе мечом булатным
Дон Родриго за два года
Приобрел владений больше,
Чем король наш дон Фернандо,
Твой отец, — да спит он в мире, —
Передал тебе в наследство.
И, твою целуя руку,
Сид желает одного лишь:
Чтобы ты его Химену
С дочерьми к нему отправил,
Чтобы им позволил выйти
Из монастыря в Карденье
И в Валенсии богатой
Стать отныне госпожами».
Только смолкнул Альвар Фаньес,
Подняла свой голос зависть,
И Гарсия граф Ордоньес
Молвил очень некрасиво:
«Не бери, король мой добрый,
Завоеванное Сидом,—
Что завоевал он за год,
За два дня он потеряет.
Хочет он тебя задобрить
Подношеньями своими,
Чтобы ты, король, смягчившись,
Отменил его изгнанье».
Альвар стал чернее тучи,
Сжал кулак, надел он шапку
И, от гнева запинаясь,
Так в ответ промолвил графу:
«Злоречивые вельможи,
Плохо вы платить привыкли
Тем, чей меч вам был защитой
И расширил ваши земли.
Вместе с новым королевством
Сто границ завоевал он
И свои отдаст вам земли,
Хоть его неблагородно
Со своих земель вы гнали.
Он бы мог чужим отдать их,
Но такое непотребство
Не свершит наш дон Родриго,
Не продаст он честь кастильца.
Пусть завистники лихие
Отдыхают, не тревожась,
Ибо земли их и замки
Защищает грудь Родриго.
В добрый час! Пускай проводят
Во дворце свои досуги,
Но, чем пачкать честь другого,
Честь свою поберегли бы.
Ты ж, король, их лестью подлой
Услаждать себя привыкший,
Вышли в бой своих придворных,—
То-то славно будут биться!
Ты прости, что я от гнева
Говорю без уваженья,
И отдай мне, если хочешь,
Дочек Сида и Химену,—
Ты их держишь, как заложниц,
Так возьми богатый выкуп».
Поднялся король Альфонсо,
Просит он, чтоб Альвар добрый
Успокоился, и оба
Отправляются к Химене.
Но у двери дон Альфонсо
Обернулся и придворным
Так сказал, остановившись:
«Я, сеньоры, отменяю
С этих пор изгнанье Сида
И отобранные земли
Возвращаю дон Родриго.
Из того же, что добыл он
Силой своего оружья,
Я Валенсию за Сидом
Утверждаю. От себя же
Прибавляю к ней Бриеску,
Кампо, Ордехон и Лангу
Вместе с замком Ауэньяс,
Потому что славу Сида
Я своей считаю славой,
И она составит славу
Всей Испании великой».

Как в Сан-Педро-де-Карденья,
На подворье монастырском,
С добрым Сидом после мессы
Говорил король Альфонсо.
Вел он речь о тех владеньях,
Что неверным, просчитавшись,
Отдал встарь король Родриго,
И о том, как отобрать их.
Предложил король Альфонсо
Двинуть войско на Куэнку,
И на это дон Родриго
Так ответствовал разумно:
«Ты послушай, дон Альфонсо,
Здесь пока король ты новый.
Чем идти в чужие земли,
Успокой свои сначала.
Много в них бывало горя,
Если, сев на трон кастильский,
Уезжал король, как только
На челе своем венчанном
Успевал согреть корону».
Не король ответил Сиду,
А Бермудес: «Если в битвах
Извела тебя усталость
Или страсть к Химене гонит,
Поезжай в Бивар, Родриго,
Королю оставь заботы.
У него найдется много
Благородных слуг близ трона,
Тех, что с поля не вернутся,
Сделав дело вполовину».
«Кто позвал тебя, — ответил
Сид, — на наш совет военный?
Нет, монах достопочтенный,
Лучше ты пойди сейчас же
К алтарю во храм и бога
Попроси, чтоб он помог нам.
Разве мог бы Иошуа
Одолеть врагов, когда бы
Моисей не помолился
И не вымолил победу?
Так неси стихарь на хоры,
Я же — знамя на границу,
Пусть король свой дом наладит
Прежде, чем ходить в чужие.
Ни любовь меня не может
Сделать трусом, ни усталость.
У меня всегда под боком
Не Химена, а Тисона».
«Но ведь я, — сказал Бермудес,—
Человек, как все другие.
Если сам не бил я мавров
До того, как стал монахом,
То зачать успел немало
Тех, кто стал грозой неверных.
А теперь, коль час приспеет,
Шлем охотно я надену,
Меч возьму и сяду на конь».
«Чтоб удрать, — ответил Сид,—
Может, отче, и наденешь.
На твоей сутане больше
Масла постного, чем крови».
Тут разгневался король
И воскликнул: «Замолчите!
Не добром, так злом прошу вас.
Ты, Родриго, даже камни
Доведешь до исступленья.
Поднимаешь шум ненужный
Из-за всякой чепухи».
В это время граф де Оньяс
Проходил с своей сеньорой,
И король, чтоб оказать ей
Честь, довел ее до двери.