Автор неизвестен - Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

Как в Сан-Педро-де-Карденья,
На подворье монастырском,
С добрым Сидом после мессы
Говорил король Альфонсо.
Вел он речь о тех владеньях,
Что неверным, просчитавшись,
Отдал встарь король Родриго,
И о том, как отобрать их.
Предложил король Альфонсо
Двинуть войско на Куэнку,
И на это дон Родриго
Так ответствовал разумно:
«Ты послушай, дон Альфонсо,
Здесь пока король ты новый.
Чем идти в чужие земли,
Успокой свои сначала.
Много в них бывало горя,
Если, сев на трон кастильский,
Уезжал король, как только
На челе своем венчанном
Успевал согреть корону».
Не король ответил Сиду,
А Бермудес: «Если в битвах
Извела тебя усталость
Или страсть к Химене гонит,
Поезжай в Бивар, Родриго,
Королю оставь заботы.
У него найдется много
Благородных слуг близ трона,
Тех, что с поля не вернутся,
Сделав дело вполовину».
«Кто позвал тебя, — ответил
Сид, — на наш совет военный?
Нет, монах достопочтенный,
Лучше ты пойди сейчас же
К алтарю во храм и бога
Попроси, чтоб он помог нам.
Разве мог бы Иошуа
Одолеть врагов, когда бы
Моисей не помолился
И не вымолил победу?
Так неси стихарь на хоры,
Я же — знамя на границу,
Пусть король свой дом наладит
Прежде, чем ходить в чужие.
Ни любовь меня не может
Сделать трусом, ни усталость.
У меня всегда под боком
Не Химена, а Тисона».
«Но ведь я, — сказал Бермудес,—
Человек, как все другие.
Если сам не бил я мавров
До того, как стал монахом,
То зачать успел немало
Тех, кто стал грозой неверных.
А теперь, коль час приспеет,
Шлем охотно я надену,
Меч возьму и сяду на конь».
«Чтоб удрать, — ответил Сид,—
Может, отче, и наденешь.
На твоей сутане больше
Масла постного, чем крови».
Тут разгневался король
И воскликнул: «Замолчите!
Не добром, так злом прошу вас.
Ты, Родриго, даже камни
Доведешь до исступленья.
Поднимаешь шум ненужный
Из-за всякой чепухи».
В это время граф де Оньяс
Проходил с своей сеньорой,
И король, чтоб оказать ей
Честь, довел ее до двери.

Кончив трапезу неспешно,
На скамье на драгоценной
Крепко спит сеньор Родриго,
Подперев щеку рукою.
Сон Родриго охраняют
Зять Диего, зять Фернандо
И Бермудес — хоть гундосый,
Но решительный в сраженьях.
И они, чтоб скрасить время,
Меж собою тихо шутят,
Прикрывая рты ладонью,
Чтоб не разразиться смехом.
Вдруг, едва не руша стены,
Разнеслись по замку крики:
«Лев! Держите льва! Будь проклят
Рохля, выпустивший зверя!»
Дон Бермудес — тот не струсил,
Но зятья Родриго — братья —
Так от страха обомлели,
Что куда уж тут смеяться!
И, забыв понизить голос,
Оба враз заговорили
И мгновенно сговорились,
Как им действовать вернее.
Младший брат — Фернан Гонсалес —
Опозорился навеки:
Бедный, спрятался под Сида,
Под его скамью забился.
Старший брат его, Диего,
Спрятался еще подальше,
Он залез в такое место,
Что и вымолвить не можно.
И вбежали с криком люди,
С грозным рыком лев за ними,
Но с мечом в руке Бермудес
Встретил яростного зверя.
В это время Сид проснулся
И возвысил грозно голос,
И пред ним каким-то чудом
Тотчас лютый зверь смирился,
Даже завилял хвостом.
Сид, обрадованный этим,
Обнял хищника за шею
И отвел его в зверинец,
Говоря с ним, точно с другом.
Все кругом дивились молча,
Невдомек им, видно, было,
Что хотя и лев ужасен,
Но Родриго — тоже лев,
И при этом он смелее.
И веселый Сид вернулся
Как ни в чем и не бывало
И спросил у окружавших,
Где ж они, его два зятя,—
Словно разгадал их низость.
Отвечал ему Бермудес:
«Где один, — я знаю точно:
Под скамьей лежит он, скрючась,
Посмотреть хотел он снизу,
Львица это или лев».
Тут вошел Мартин Пелайо,
Этот грозный астуриец,
Он вскричал: «Сеньор Родриго,
С вас подарок — еле-еле
Вынули его». — «Кого?» —
Молвил Сид. А тот ответил:
«Вон того, другого брата.
Есть места, куда и дьявол
Не полезет, — так со страху
Он залез туда. Смотрите,
Он идет. Вы отошли бы:
Чтобы стать с ним рядом, нужно
Кучу благовоний сжечь».
Загрустили оба брата:
Ведь теперь их Сид невзлюбит!
И за то, что осрамились,
Отомстить   ему решили.

Сговорились оба брата,
Дон Диего с дон Фернандо,
Оскорбить решили Сида
И ковать измену стали.
Мол, в свои владенья надо
Им вернуться, и нужны им
Жены их. А Сид и молвит,
Дочерей мужьям вручая:
«Вы, зятья мои, смотрите,
Хольте их и уважайте,
Как девиц дворянской крови
И как жен своих любимых».
И наказ его отцовский
Те исполнить обещают.
Только клятву дали графы,
Добрый Сид садится на конь,
И его сопровождают
Рыцари его и слуги.
По садам и палисадам
Скачут с шутками и смехом,
Но, одну проехав лигу,
Сид остановил коня.
А когда прощаться начал,
Удержать не мог он слезы,
Словно сердцем заподозрил,
Что куют измену графы.
И, племянника Ордоньо
Подозвав, ему велит он
Тайно следовать за ними,
Закрываясь капюшоном
И переменив одежду.
Графы с женами своими
Едут день, другой и третий
И в дубовый лес въезжают,
В лес, который прозван Корпес.
Этот лес густой и темный,
А деревья там до неба.
Вот людей и свиту графы
Далеко вперед услали,
Лишь Диего и Фернандо
Вместе с женами остались.
Оба спешились в молчанье
И с коней уздечки сняли,
А сестер стащили с мулов,
Жен своих, — рыдавших громко, —
Всю одежду с них сорвали,
И уздою начал каждый
Люто сечь свою жену.
Исхлестали их до крови,
Больно шпорами кололи,
Оскорбляли неповинных
Непристойными словами,
И покинули их, трусы,
И глумились, уезжая;
«Если вас мы оскорбили,
Извините нас, сеньоры,—
Мы ведь только отвечали
Местью вашему отцу.
Где уж вам идти за графов!
Ваш отец нас обесчестил,
Вы за то и заплатили.
Он погибель нам готовил,
Выпустив из клетки льва».

Справедливости у неба,
Наказанья подлым графам
Просят дочери Родриго,
Молодые доньи — Соль
И Эльвира. Бьются в путах,
И, привязанные к дубу,
Каждая кричит и молит,
Но одно лесное эхо
Отвечает им на крики,
Ибо тут с начала дней
Не бывало человека.
Только вдруг идет пастух,
И хотя мольбы их слышит,
Подойти он к ним не смеет.
«Подойди же, пожалей нас,
Друг пастух, мы богом просим!
Пусть твои стада тучнеют,
Пусть растут, хранимы небом,
И сыны твои, и дочки!
Только развяжи нам руки,
Ибо не твои же руки
Так безжалостно, так подло
Нас раздели и связали».
Вдруг из чащи к сестрам вышел,
Подошел Ордоньо славный,
Наряженный пилигримом,—
Как велел ему Родриго.
Гнев и скорбь от них скрывая,
Женщин быстро развязал он,
А они его узнали
И его целуют обе.
Он своим плащом укрыл их,
Чуть не плача, молвит: «Сестры,
Пусть господь злодеев судит!
Сид, отец ваш, не виновен,
Вам король мужей сосватал,
Но отец у вас достойный,
И блюдет он вашу честь».