Лопе де Вега - Том 5

Я здесь, но не благодари меня
И не считай, пожалуйста, вниманьем
Повторный мой визит. Пришел сюда
Я, так сказать, по собственному делу
Такого свойства, что, пожалуй, в нем
Заключены и жизнь моя и счастье,
Которого ты мне всегда желал.

В чем дело, мой Валерио? Узнали,
Что я укрылся в сумасшедшем доме?
Угроза новая нависла надо мной?

Безумец я, Флорьяно, я безумец.
Ты сумасшедший только с виду, в этом
Как раз и здравомыслие твое.
Ничто тебе не угрожает, если
Не грянет только молния с небес.

Но что ж тогда, Валерио, случилось?
Что, друг мой, взволновало так тебя,
Что на тебе лица нет? Что за сила
Нарушила спокойствие твое
И привела меня в волненье?

Разве
Сюда безумную не привели,
Которая прекраснее небес,
Планет, и звезд, и всех на свете смертных?

Так твой предмет — безумная?

О нет,
Не мой — она, а я — ее предмет.

Давай-ка лучше в зал с тобой пройдем,
Там можем посидеть в уединенье,
И ты мне все расскажешь.

Расскажу.
О боже!

Что с тобой?

С ума схожу!

От всех ударов, нанесенных мне,
Судьба и та уже устать должна бы.
Сопротивляться больше силы нет
В груди бессильной, в этом сердце слабом.
Меня Фортуна держит в западне,[70]
Хотя на волю отпустить могла бы.
Судьба меня от смерти сберегла,
Но так, что ближе стала смерти мгла.

Я поражен сиянием очей,
Куда любовь влила безумья пламень.
Как мотылек, к теплу ее лучей
Тянусь я обожженными крылами…
Но вот, когда, уйдя от палачей,
Я скрылся за больничными стенами,
По воле рока самый близкий друг
Становится орудьем пытки вдруг!

Валерио, который мне служил
Прибежищем, надеждою, опорой,
Подобно мне, на путь любви вступил,
Прельщенный сумасшедшею сеньорой.
И так томит его любовный пыл,
Что видит он лишь женщину, которой
Немедленно желает обладать.
В любви безумье, право, благодать!

Он даже изобрел такой предлог,
Чтоб попросить больную на поруки:
Она ему кузина; он бы мог
В кругу домашнем облегчить ей муки…
Любовь всесильная! Возьми в залог
Жизнь, кровь мою, но развяжи мне руки.
Оставь меня с безумною моей,
Не то с ума сойду в разлуке с ней!

Пришла сюда себя искать.
Но где я? Жду счастливой вести.
Сама себя на этом месте
Я умудрилась потерять.
Зато хоть помню, кто душой
Моей владеет двое суток.
Для потерявшего рассудок
Уже и это хорошо.
Меня страшит любовь моя,
Она вошла и правит шумно.
Я знала, что любовь безумна,
Но не настолько! Нынче я
Узнаю тяжесть наказанья.
Что ж может дать любовь тому,
Чей разум погружен во тьму,
Как не безумные желанья?
Безумен он из-за другой,
А властен надо мной, влюбленной…
Я становлюсь хамелеоном,—
Ведь цвет безумца ныне мой.
Но где он? Что с ним? Боже правый!
Быть может, в клетку заключен?..
Ах, можно ль быть безумней, право, —
Не увидать, что рядом он!

С ней откровенным быть нельзя.
Уберегаясь от напасти,
Чтобы ее избегнуть страсти,
Сам притворюсь влюбленным я.
Как бы в плену любовных пут,
Правдоподобней роль сыграю.

Из-за безумца умираю.
Я, как потерянная, тут.

Я нынче уронил в саду
Один предмет. Вы не видали?

Подумаешь, предмет печали!
Сама себя я не найду!

Сестра моя! Ты терпишь муки?
Взамен заслужишь славу ты.

О речь нездешней красоты,
Исполненные тайны звуки!

О сочный баклажан, укроп,
Айва, морковь и корень хрена,
Что в сладкий погружал сироп
Поэт-гурман Хуан де Мена![71]

Как он в неистовстве упрям!
В мозгу безумца мыслям тесно.

Моя потеря вам известна?
Я сыру за находку дам.

Когда б на ум пришло судьбе
Открыть мне, грешной, где твой разум,
Я, не задумываясь, сразу
Его бы принесла тебе.

Вы благородно поступили б.
Красотка, лакомый кусок!
Я преподнес бы вам стишок,
Когда бы вы прекрасней были.

А та, что ты любил, прекрасна?

О, как бывает лишь во сне!
И зубы у нее, как снег,
И губы, словно перец красный!
Я женщины не знал прелестней.
Мне без нее не жизнь — тоска.
Мы с ней из одного куска
И мучимся одной болезнью.

Так вот кому, несчастный, он
Своей потерею обязан!

О нет! Теряя здесь свой разум,
Я в высшей степени умен.
Предмет моих волнений, дум
И поисков — не разум здравый.
Не так уж это страшно, право,
Когда теряешь только ум.
Я потерял среди тряпья,
В которое пришлось рядиться…

Что, что?

Роженицу-ослицу
В чепце из кружева-репья.

Подумать только: бред маньяка
Усиливает жар в крови!

О голос сердца! Призови
Надежду! Вижу я, однако,
Что я вам нравлюсь. Если мог
Пленить разумную сеньору,
То я пленю и ту, которой
Обязан тем, что занемог.

Хоть и темны его сужденья,
Он на безумца не похож.

Вы философствуете? Что ж,
Хорошее телосложенье
И пылкость чувства — вот залог
Движенья разума и роста
Его, тогда как тело просто
Орудие души…

Ты б мог
Сказать, чтó сделал с лентой тою,
Что я дала тебе вчера?
В ней цвет надежды и добра.

Я потерял ее, не скрою,
Завидев карты… До утрат,
Находок иль надежд мне было,
Когда, я вижу, привалила
Игра азартнее стократ?

Что ж привалило?

Королева
Червей. Сеньора смущена?
Хоть карта новая, она
Всех бьет направо и налево.
Нажить богатство можно с нею.
Даст фору сотне королев…
Да жаль, один вмешался лев,
И козыри его сильнее.
Нет опрометчивее шага,
Чем дружбу и любовь столкнуть.
И вот боюсь теперь, что в грудь
Мне не одна вонзится шпага.