Vagabondo - Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану
404
Барбаро, зная подробности сложных политических отношений в Орде, жившей в атмосфере непрерывных междоусобий и соперничества среди представителей рода Чингисхана, правильно говорит, что хан Улуг Мехмед, Улу-махумет (1419—1424; 1427—1438), властвовал лишь над частью всей Золотой Орды.
405
Bagater, бахадур — монгольский титул XIII—XV вв., присваивавшийся за военные заслуги, за акты безудержной, рискованной храбрости. Бахадур значит витязь, храбрец, удалец, отважный рубака, смельчак. Как титул это слово прибавлялось к имени прославившегося воина: Сунджек-бахадур, Осман-бахадур, Абас-бахадур (Тизенгаузен, II, стр. 110, 111); Едигея называли Идигубахадур (там же, стр. 192, 194). Иногда «бахадур» — лишь определение очень храброго человека: например, войско из 5 тысяч бахадуров стояло в засаде (там же, стр. 30). Персидский писатель Ибн-ал-Биби, автор истории малоазийских сельджуков XIII в., называет одного из отличившихся храбрецов «тудун бехадыр» (см.: В. А. Гордлевский. Государство сельджуков Малой Азии. М.—Л., 1941, стр. 59). Другой, более поздний (XV в.) персидский писатель Шереф-ад-дин Иезди описывает, как храбрецы-бахадуры отправились в опасную разведку, посланные Тимуром: Тимур приказал одному из эмиров «отправиться с храбрецами (бахадур) и доставить точные сведения о том, где находятся неприятели и пришло ли их много или мало... Эмир двинулся в путь... и присоединился... к другим сторожевым отрядам» (Тизенгаузен, II, стр. 166). В книге акад. А. С. Орлова «Героические темы древней русской литературы» (М.—Л., 1945, стр. 44) сказано, что «восточный термин “богатырь" утвердился в русском употреблении не ранее XV в.». Барбаро применяет эпитет «talubagater» к некоторым татарским воинам («homini da fatti» — военные); они «храбрейшие» (valentissimi), каждый из них «безумный смельчак» (matto valente). Словом «valence» итальянцы передавали термин бахадур: в итальянском переводе писем Узун Хасана венецианскому сенату, папскому и неаполитанскому послам и венецианскому послу (Иосафату Барбаро) упоминается командующий войском сын Узун Хасана — Maumet bec beadur или Maumet bec valente (Cornet. Lettere, p. 63—64). Ср. слово как титул при именах знатных болгар в IX в. (Moravcsik Byzantinoturcica, II, р. 83).
406
Semencina — так называемое цитварное семя, весьма широко употреблявшееся в средние века глистогонное средство, которое привозилось, как товар во все крупные города Леванта и Западной Европы из причерноморских и приазовских степей. «Semencina» получалась не из семян, а из соцветий цитварной полыни, содержащих сантонин. У Пеголотти много раз назван этот товар («santonico» или «seme da vermini»), относившийся к специям, но не из числа тех, которые назывались «spezierie minute» (мелкие и более ценные), а из числа «spezierie grosse» — грубые, крупные специи, такие, как мыло, квасцы, воск, сахар, масло животное и растительное и т. п. (Pegolotti, р. 293—297).
407
См.: Tana, § 16; примеч. 47.
408
Татарское войско («орда» вместе со ставкой хана, или царевича, или нойона), если располагалось станом, всегда раскидывало рынки, «базары», на которых продавалось как все необходимое (пища, предметы обихода, оружие и т. п.), так и военная добыча. Барбаро, сам неоднократно бывавший в татарских станах, правильно и живо описывает походные базары, перечисляя при этом некоторых ремесленников (artesani), которые продавали свои изделия: одежду и сукна, металлические предметы, военное снаряжение и др. Кроме временных базаров при кочевом войске Барбаро отметил, попутно со своим рассказом, лавки ремесленников в Тане; например, он вспоминает, как однажды он сидел в лавке, где хозяин (maestro) изготовлял и продавав столь необходимые в степи стрелы (freze, — § 29). Однако в городах на территории кочевого феодального государства Золотой Орды, — особенно в городах золотоордынского Поволжья, таких, как Сарай Берке, Астрахань, — где большую часть населения составляли ремесленники, они не были из числа кочевников. По словам А. Ю. Якубовского, «караванная торговля была поставщиком не только товаров, но и культурных людских сил...; вместе с товарами караваны привозили ремесленников, купцов» (Якубовский. Ремесл. промышл., стр. 12). Эти люди, которые развивали многообразное ремесло в крупных городах Золотой Орды, приходили сюда — или бывали иногда собраны здесь, как пленники, — из более культурных центров в завоеванных татарскими ханами областях (Хорезм, Крым, Булгар). Памятники материальной культуры, добытые археологами на городищах Нижнего Поволжья, более всего в Сарае Берке, столице Золотой Орды, показывают, что здесь были развиты металлообработка, керамическое и кожевенное производство, что здесь работали литейщики, кузнецы, оружейники, ювелиры, медники; гончары, кожевники, сапожники, шорники, седельники, а также деревообделочники и большая группа строителей, но слабее было развито текстильное производство, так как в Нижнем Поволжье не было ни шелководства, ни хлопководства. Шелковые и хлопчатобумажные ткани были в здешних городах привозными и занимали не последнее место среди разнообразных товаров, которые стекались сюда из Средней Азии и с Кавказа или же из Китая и Персии. Несомненно выделывались шерстяные ткани, вырабатывались сукна (Барбаро упоминает о них, называя их совершенно точно — «drapi»), но сведений об этом и в письменных источниках, и в археологическом материале мало (см. в той же статье, стр. 17; см. еще статью того же автора о выставке в Гос. Эрмитаже на тему «Феодализм на Востоке. Столица Золотой Орды — Сарай Берке», Л., 1932).
409
По приводимому здесь автором вопросу видно, что (в Тане?) определение «cingan» (Ramusio, II, р. 95: zingani) было понятным и употребительным в смысле людей бродячих, не имеющих домов и хозяйства. Ясно также, что этим словом не называли (в Тане же) окружающих кочевников-степняков. Считается, что упоминание о цыганах в письменном источнике XV в. было одним из ранних упоминаний об этом племени (ср.: Thomas, р. 18).
410
Барбаро говорит о своем впечатлении от лагеря татарского войска: занятая им территория похожа на громадный город. То же впечатление было у Ибн-Батуты, побывавшего в Дешт-и-Кыпчаке на сто лет раньше Барбаро. Ибн-Батута пишет о приближающейся к месту привала орде: «мы увидели большой город, движущийся со своими жителями; в нем мечети и базары да дым от кухонь, взвивающийся по воздуху» (Тизенгаузен, I, стр. 289). Нельзя не отметить необыкновенно подробного и обстоятельного описания, которое сделал Барбаро по своим наблюдениям во время похода Узун Хасана с места его стоянки в степи в сторону города Шираза, захваченного его сыном в связи со слухами о смерти отца. Двигалось войско Узун Хасана, его ставка, его приближенные, члены его семейства, слуги и служанки; за ними следовало множество сопровождавших войско людей — мужчины, женщины, дети и грудные младенцы (et in cuna) — верхом на лошадях или в повозках; за войском шли различные ремесленники и купцы. Наконец, тут же следовали массы животных; одни из них были вьючные, другие парадные (son menati per pompa) в дорогом убранстве. Гнали стада крупного и мелкого рогатого скота. Везли животных и птиц для охоты (леопардов, собак, соколов, коршунов и др.). Барбаро ездил по лагерю со своим прислужником и отсчитывал (при помощи бобов!) по полусотне и людей и животных. В своем рассказе он сообщил все цифры этого подсчета (Persia, р. 40 v—43 r).
411
Ценное замечание Барбаро о том, что в татарских станах (и, конечно, в городах) всегда были купцы, сходившиеся в различные пункты Дешт-и-Кыпчака по разным путям (per diverse vie), отовсюду привозившие свои товары (robbe). Как известно, при татарах торговые пути по разным, установившимся веками направлениям, были более безопасны, чем при половцах, и караваны купцов, — всегда, впрочем, вооруженных, — проходили по ним чаще всего беспрепятственно.
412
Camaleone — вид сорной травы с колючими, цепкими плодами, вроде репейника. По-видимому, «uccellare a camaleoni» значит ловить мелких птиц при помощи этих цепких плодов, которые своими шипами прикрепляются к перьям и мешают птицам улететь. Барбаро замечает, что в Италии не знают такого способа ловли птиц.
413
Этим вопросом о бесчисленности (innumerabil multitudine) животных (лошадей, крупного и мелкого рогатого скота) в степи, во владении татар Большой Орды, Барбаро подготовляет итальянского читателя к представлению о немыслимых для Италии огромных стадах и табунах на просторах Дешт-и-Кыпчака. Арабский писатель Ибн-Арабшах, почти современник Барбаро, знавший, как очевидец, степи и города Золотой Орды, так определяет свое впечатление: «Это область исключительно татарская, переполненная разными животными и тюркскими (т. е. не-монгольскими) племенами» (Тизенгаузен, I, стр. 459).
414
