Vagabondo - Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану
414
О массовой продаже лошадей из Татарии в Персию Барбаро писал и в «Путешествии в Персию» (Persia, p. 42 v), повторяя, что табуны (le mandre) лошадей, пригонявшихся из причерноморских и приволжских степей, достигали 4—5 тысяч голов. Эти лошади не отличаются красотой; они малорослы, стоят по 4—6 дукатов и употребляются для вьюков. О пригоне продажных лошадей говорится и в летописи: татары гнали свои многочисленные табуны не только на юг, но и на русский север. Летом 1474 г. вместе с послом хана Ахмеда Кара Кучуком в Москву пришли не только «пословы татары» (600 человек), но и «гости с коньми и со иным товаром». Гостей было «З тысячи и двести, а коней продажных было с ними боне 40 тысяч, и иного товару много» (Моск. свод, стр. 302). В посольском караване, с которым Контарини пришел с Волги в Москву в 1476 г., тоже были лошади для продажи в России (Соntarini, р. 95 r). Ибн-Батута подтверждает, что у татар много лошадей и что они дешевы; их бывает в караванах по шести тысяч (Тизенгаузен, I, стр. 286—287).
415
Барбаро сообщает о весьма интересной черте экономической жизни Золотой Орды — о земледелии у татар. Это сообщение считается единственным, так как, если и есть сведения о земледелии на территории Орды, то они относятся к исконному земледельческому населению края, такому, каким был Булгар или Крым. Недаром автор предпосылает своему рассказу о полеводстве у татар некоторое вступление, в котором предполагается удивление читателей: с одной стороны — откуда же хлеб у кочевников, с другой стороны — как же кочевники могут обрабатывать землю. Относительно первого ответ прост: часто, даже почти всегда, многие группы кочующих татар обходились без хлеба. Арабский писатель первой половины XIV в. ал-Омари пишет, что у татар «посевов мало и меньше всего пшеницы и ячменя... чаще всего встречаются у них посевы проса — им они питаются» (Тизенгаузен, I, стр. 230), но в другом месте заявляет, что во владениях татарских ханов жители кочуют и имеют скот, но «у них нет заботы о посевах» (там же, стр. 233). Контарини, наблюдавший быт в Большой Орде почти одновременно с Барбаро, хотя и более поверхностно, пишет без всяких оговорок, что пища татар состоит исключительно из мяса и молока, другого питания у них не бывает (ne niun altro alimento hanno); «они не знают, что такое хлеб, кроме немногих купцов, которые побывали в России» (Соntаrini, р. 93 r). А Барбаро рисует картину систематического сева в марте с выездом на определяемое ханом место; на эти поля отправляются с женами и детьми, гонят необходимых для работы животных, везут семена. После пахоты и сева все возвращаются в орду. Когда хлеб созреет, хан снова выводит своих земледельцев на поля для уборки; туда же съезжаются закупщики зерна (quelli che han semenato е quelli che voleno comprar li formenti, con carri, boi e camelli). Урожай бывает иногда настолько богат, что часть его оставляют в степи.
416
Раздоры между мелкими ханами случались постоянно. Здесь указывается, что предводители стремились защитить не столько свой юрт — территорию, на которой они кочевали, — сколько свой улус: подчиненных им людей, свою часть орды (parte del popolo).
417
См.: Tana, § 18, примеч. 50.
418
См.: Tana, § 14, примеч. 39.
419
Кичик-Мехмед получил власть в 1435 г. (см. хронологическую таблицу в книге Шпулера), но Барбаро наблюдал связанные с этим ханом события несколько позже, так как приехал в Тану в 1436 г.
420
Таким же способом переправился через Днепр Контарини со своими спутниками и ехавший с ним литовский посол в Орду. Из Киева они дошли до Черкасс (Cercas) и 15 мая 1474 г. переплыли Днепр (Danambre) на плотах (Contarini, р. 69 r — 69 v); о переправах Контарини через Волгу ср. р. 95 v, 96 v—r.
421
См.: Tana, § 21.
422
Это весьма выразительное место в сочинении Барбаро, фиксирующее одну из бытовых черт в жизни кочевнической степи — отдачу сына отцом в сыновья уважаемому лицу — находится в связи с эпизодом, включенным в «Путешествие в Персию» (Persia, p. 58 v): там Барбаро повторил, что Ахмед (Hagmeth) был отдан ему в сыновья его отцом Эдельмугом, родственником хана («императора»); по свидетельству татарских купцов, с которыми Барбаро беседовал на пути в Татарию, когда решил этой стороной (Каффа была уже взята турками) возвращаться из Персии на родину, его приемный сын стал могущественным человеком у хана (он был как будто племянником хана). Этим ханом был тогда (конец 1477 г.) последний значительный правитель Золотой или Большой Орды, хан Ахмед (1465—1481), противник Ивана III. Барбаро не без основания полагал, что если бы он попал в Татарии в руки важного ныне человека, когда-то отданного ему в сыновья, то имел бы у него лучший прием (haveria havuta ottima compagnia).
423
Здесь имеется конкретное свидетельство об обычном в XV в. явлении — татарских набегах на пограничные русские, польские и литовские территории, в результате чего татары вывозили на юг, как весьма доходный товар, захваченных пленников. Простым, хотя и богатым подарком от знатного татарина венецианскому купцу были восемь человек русских невольников — часть добычи (preda), захваченной в России. Подаренные рабы названы у Барбаро словом «головы» (teste).
424
Барбаро покинул Тебриз после получения разрешения венецианского сената на выезд из Персии. Оно было дано в феврале 1477 г. (Cornet. Le guerre, p. 131; N. di Lenna, p. 82, n. 1) и могло прийти в Тебриз месяца через 3—4, а то и больше. Барбаро — по-видимому, осенью 1477 г. — отправился на Кавказ, чтобы продолжать путь на родину через Татарию, но из-за войн на Кавказе не смог двигаться дальше и вернулся в Тебриз. На этом пути Барбаро и получил сведения о данном ему в сыновья сыне Эдельмуга и допускал возможность встречи с ним в Татарии. Если вычесть 35 (число лет, прошедших с того дня, когда Эдельмуг в Тане отдал ему своего сына) из 1477 (это год, когда Барбаро мог встретиться с сыном Эдельмуга), то окажется, что первый рассказ о сыне Эдельмуга относился к 1442 г.
425
За годы жизни в Тане Барбаро не только привык к виду и образу жизни татар и научился говорить на их языке, но даже проникся к ним некоторой симпатией. Он не только сразу по лицу (alla ciera) узнал двоих татар, посаженных в оковах в винный погреб одной из лавок в Венеции, но вспомнил одного из них, как человека из Таны. См. о рабах в постановлениях венецианского сената: Тhiriet. Reg., I, doc. 463, 468.
426
Signori di notte — коллегия (с XIII в.) из шести членов; каждый из них надзирал за порядком в одном из шести «sestieri» (sextarii), на которые была поделена Венеция. В ночное время в городе охранялась общественная безопасность, производились аресты всяких преступников и нарушителей порядка; см.: N. di Lenna, р. 34, п. 2 (со ссылкой на словарь: Мutinelli. Lessico); ср.: Кretsсhmауr, II, S. 583 (со ссылкой на сочинение: Iacopo Bertaldo. Splendor Venetorum civitatis consuetudinum).
427
Commerchier — коммеркиарий, таможенный чиновник, собирающий пошлину (commerchio, ) с привозимых товаров. У Пеголотти в главе о Тане «коммеркий» приравнен к татарскому термину «тамга» (tamunga, р. 24); у него же см. о коммеркиариях (commerchiaro) в Константинополе; об освобождении от коммеркия венецианцев и генуэзцев на Кипре (Рegоlotti, р. 41—42, 83—85, 88).
428
«Область, называемая Кремук (Cremuch)» — первая страна, которую назвал Барбаро в описании приазовских и причерноморских областей, начав обзор от Таны и следуя «налево» (a mano mancha) вдоль восточного побережья Азовского моря. Кремук расположен на три дня пути вглубь от морского берега (fra terra — «внутрь в материк»); ср.: «tutte le terre di marina et fra terra esser occupate del Ottomano» (Persia, p. 24 v, — эти слова относятся к Малой Азии). Судя по описанию страны Кремук — прекрасные степи, обильные реки, леса, хорошие хлеба (biave), достаточно мяса, много селений (casali) — она находилась на Прикубанской равнине, примерно там, где ныне живут адыгейцы.
429
Перечень этнических названий (их транскрипция едва ли уцелела от искажений) — Chipche или Chippiche, Tatarcosia или Titarcossa, Sobai, Cheverthei или Charbatri (?) и, наконец, знакомые по всем соответственным источникам «Ас», т. e. аланы, — указывает на ряд племен, живших на северо-восточных предгорьях главного Кавказского хребта и на равнинах Северного Кавказа, орошаемых Тереком, Кубанью и их многочисленными притоками. Это известные народности, с древности обитавшие на Северном Кавказе: осетины, кабардинцы, черкесы, адыгейцы и родственные им племена, живущие неподалеку друг от друга, но говорящие каждое на особом своем языке (paesi de diverse lengue), как пишет Барбаро (§ 42).
430
См.: Tana, § 7.
431
Барбаро называет Кавказские горы «Каспийскими» (Monte Caspio).
