Матео Алеман - Гусман де Альфараче. Часть первая
Влюбленные отлично поняли друг друга; ей был ясен смысл его песни, а ему — тайное значение ее речей. Когда дамы уходили с балкона, Дараха немного отстала и шепнула Осмину по-арабски, чтобы он подождал ее. Юноша повиновался и, дожидаясь своей любимой, стал прогуливаться по улице.
Деревенскому люду по таинственной причине присуща врожденная ненависть к людям благородным; так ящерица ненавидит змею, лебедь — орла, петух — куропатку, креветка — осьминога, дельфин — кита, оливковое масло — рыбу, виноградная лоза — капусту и прочее в том же роде. Вы, наверно, спросите, какая тут может быть естественная причина? Та самая, по которой магнит притягивает сталь, подсолнечник поворачивается к солнцу, василиск убивает взглядом, а чистотел полезен для зрения. Ибо как между одними предметами царит любовь, так между другими существует ненависть; та и другая порождены влиянием небесных сил, а причину сего человеку не удалось постичь и поныне. Если такое наблюдается между разнородными предметами, удивляться нечему, так как они разнятся по составу, свойствам и природе; но поистине непостижимо, почему люди, существа разумные, созданные все из одной глины, одной плоти и крови, имеющие все одно начало и один конец, один закон и одно учение, словом, существа столь схожие, что было бы естественно каждому человеку любить всех людей, — почему они способны к такой злобе и почему жестокая чернь, сердце которой тверже галисийского ореха, так яростно преследует людей благородных.
В тот же вечер по той же улице прогуливалось несколько крестьянских парней. Едва заметили они чужаков, как тотчас без всякой причины и повода собрались вместе и скопом стали наступать на наших друзей, хотя те их пальцем не тронули. «Бей волка, бей волка!» — кричали они, швыряя мелкие камешки, которые градом посыпались на головы влюбленных юношей и принудили их бежать, не дожидаясь дам. Осмину даже не пришлось попрощаться. Оба юноши вернулись на хутор, где оставили лошадей, и поехали обратно в город с намерением возвратиться на следующий вечер, но попозже, чтобы никто их не заметил. Да не тут-то было! Если бы этим мужланам стало известно, что их испепелит молния, все равно нашлись бы среди них негодяи, которые скорее расстались бы с жизнью, чем с засадой, где они притаились единственно лишь для того, чтобы чинить зло и вред. Не успели друзья на следующий вечер войти в деревню, как целая орава этих бездельников, узнав пришельцев, напала на них как на бешеных собак, кто с кулаками, кто с пращой; пошли тут в ход дротики и дубинки, кнуты, вертела, колья, метлы.
Но и наши друзья лучше подготовились, нежели прошлым вечером. Теперь на них были добрые кольчуги и стальные шлемы, а в руках прочные круглые щиты. Поглядели бы вы, какая тут завязалась битва: с одной стороны летят камни, мелькают дубинки, раздаются вопли и крики; но и другая сторона мужественно отбивается кинжалами; поднялся такой переполох, что, казалось, вся деревня была охвачена яростным сражением. Проходя по улочке, дон Алонсо на миг зазевался, и вот он уже лежит на земле, сраженный сильным ударом камня в грудь, и не может продолжать бой; кое-как поднявшись на ноги, он побрел назад, меж тем как Осмин пробирался дальше, прокладывая себе путь сквозь толпу врагов, которым крепко от него досталось; многие из них уже были ранены, а трое убиты насмерть.
На шум сбежалась вся деревня. Осмину преградили путь, и, несмотря на все усилия, скрыться ему не удалось. Какой-то чумазый подскочил к нему сбоку и так огрел по плечу дверным засовом, что Осмин упал на колени. Но юноша тут же отплатил драчуну, которого не спасло и то, что он был сыном алькальда; ударом кинжала мавр рассек ему череп, словно ягненку, и вот он уже валяется бездыханный, как тунец на берегу, поплатившись жизнью за свою наглость. Однако врагов было так много и так неотвязно преследовали они Осмина, что тот в конце концов обессилел и был схвачен.
Дараха и донья Эльвира, услышав шум, выбежали на балкон и увидели, как Осмина схватили и веревкой прикрутили ему руки за спину, словно он был ровня этому сброду. Со всех сторон его осыпали ругательствами, нещадно били кулаками, толкали, пинали, вымещая на пленнике свою злобу унизительными оскорблениями. Сколь мерзко и гнусно такое поведение, свойственное лишь деревенщине!
Ну что вы скажете о таком злополучии? А каково было той, для которой и тень Осмина была священна? Ее возлюбленный в беде, его враги скрежещут зубами от ярости, глядя на раненых и убитых, и честь ее в опасности. Ведь дон Луис, узнав о случившемся, не преминет спросить мнимого Амбросио, зачем он явился в деревню. Но, как говорится, беда ум родит. Дараха скорехонько написала письмо и спрятала его в шкатулку, дабы оно послужило ей оправданием и ответом на вопросы дона Луиса.
Наступил рассвет, а волнение в деревне все не унималось. Отправили гонца в город известить власти о происшествии и вызвать судейских для расследования. Вскоре прибыл писец, и начался опрос свидетелей. Собралось их видимо-невидимо, званых и незваных, ибо подлецы никогда не упустят случая совершить подлость; тут и недруги становятся друзьями, позабыв о своей вражде. Одни божатся, что с Осмином было еще шесть-семь человек; другие — что видели, как неизвестные вышли из дома дона Луиса с криком: «Бейте их, бейте их!»; эти уверяют, что деревенские парни держались смирно и спокойно, а на них напали; те вопят, что чужаки дерзкой бранью вынудили их выйти из дому, — никто и словечка правды не скажет.
Упаси вас бог от мужичья, неподатливого и упорного, как каменный дуб. Только битьем можно от них добиться толку, и они скорее дадут вырвать себя с корнем, разрушить и опустошить дотла свои усадьбы, нежели согнутся хоть малость. А уж если на кого ополчатся, то готовы принести тысячу ложных клятв в том, что нимало их не касается, лишь бы напакостить. И самое великое и страшное зло в том, что этим несчастным кажется, будто поступают они честно; редко понимают они губительность сего яда для их душ.
Наконец смерть одних и увечья других были удостоверены, а виновник закован в кандалы и помещен под надежную охрану. Лишь только дон Луис узнал об этом, он тотчас отправился в деревню, и там дочь рассказала ему, как было дело. Затем он спросил Дараху, которая в точности повторила слова доньи Эльвиры, добавив, что это она, Дараха, вызвала Амбросио, намереваясь поручить ему отвезти в Гранаду письмо, но ей не удалось даже переговорить с ним, ибо и в первый и во второй вечер его забросали камнями, а письмо, уже написанное, так и осталось у нее.
Дон Луис попросил показать это письмо, желая узнать, о чем девушка собиралась в нем сообщить. Дараха притворилась, будто ей очень этого не хочется. Но долго просить ее не пришлось — ведь она сама того лишь и желала. Достав письмо из шкатулки, Дараха сказала: «Даю вам его, чтобы вы убедились в моей искренности и не подозревали, будто я способна писать такое, что надо скрывать». Дон Луис взял письмо, но сам прочесть его не мог, так как написано оно было по-арабски. Нашелся, однако ж, человек, знавший этот язык, и письмо прочли; в нем Дараха писала отцу, что тревожится о его здоровье, что сама она здорова и, если бы не желание повидать родных, была бы счастливейшей девушкой на свете, ибо дон Луис печется о ней больше, нежели о собственных детях, а потому она просит отца в благодарность за заботу и гостеприимство, оказанные ей доном Луисом, прислать ему подарок.
Подобные беспорядки порождают всякие слухи; каждый ничтоже сумняшеся мелет все, что ему взбредет на ум. О доне Луисе и его домочадцах пошли толки да пересуды, которые его бесили; но, будучи человеком благоразумным, он предпочел сдержать свой гнев и возвратился в город со всей семьей и челядью.
А пока происходили эти события, Гранада уже сдалась победителю на условиях[106], о коих мы знаем из истории и по рассказам наших отцов. Среди знатных людей, оставшихся в своем краю, были и оба свата — отец Осмина Альбоасен и алькайд Басы. Оба пожелали принять христианство, а когда их желание было исполнено, алькайд испросил у королевской четы дозволения повидаться с дочерью своей Дарахой. Ему разрешили, а о времени и месте свидания пообещали известить особо. Альбоасен же, предполагая, что сын его либо убит, либо попал в плен, принялся разыскивать Осмина и расспрашивать всех о нем; но юноша, казалось, исчез без следа. Отец скорбел неутешно — легко ли потерять такого сына, единственного наследника знатной и богатой семьи! Не меньше горевал и алькайд, ибо он также почитал Осмина своим сыном и любил его как родного, а к тому же предвидел, каким ударом будет для Дарахи эта скорбная весть.
Король и королева направили в Севилью гонца с повелением дону Луису явиться ко двору и с подобающим почетом привезти Дараху. Когда королевское послание было прочитано и сообщено всей семье, Дараха от огорчения едва не лишилась рассудка — очень уж печалилась она, не зная, чем кончится злополучное происшествие, и не решаясь уехать и покинуть своего любезного в беде.
