Лопе де Вега - Том 4

С ним дело обстоит сложнее:
Вышереченный капитал
Их дядюшке принадлежал;
Завещан он одной Финее.
Знал дядя: толстая мошна
Заменит ум.

Чудак он, право!

Нет, что вы! Дядя мыслил здраво:
Дуреха с деньгами умна,
Умнее умных бесприданниц.

Так я закуску-то подам.

Давай.

Счастливый путь.

И вам.

Испортил аппетит, поганец.
Не до еды. Седлай коней.
Боюсь, меня и в самом деле
С невестой здорово поддели.

Еще не венчаны вы с ней.
Насильно ведь не женят вас.

Мне смерть милее жизни с дурой!

Пусть прояснится взор ваш хмурый:
Не подойдет, мы ей — отказ.

Ты прав. Она не василиск,[48]
И смерть мне не грозит от взгляда
На эту дуру. Ехать надо.

Сеньор! Какой для вас в том риск?

Едва ль я соглашусь жениться
На ней, но выход есть иной:
Быть может, станет мне женой
Ее разумная сестрица.

Такое уж составил завещанье
Мой брат.

Вы что ж, в обиде на него?

Умней бы мог свое он достоянье
Употребить. Ведь это — шутовство!

Не оправдались ваши ожиданья?

Все отдал он Финее. Каково!
Все — ей. За что? За глупость. Нам хватало
На всю семью доходов с капитала.

Из двух племянниц та была милей,
Что отличалась большим с дядей сходством.

Вы деликатны, я скажу прямей:
Сам отличаясь крайним сумасбродством,
Он глупость передал в наследство ей,
А дурень к дурню пышет доброхотством.

Зато уж ваша Ниса всем взяла,
Ей отовсюду слышится хвала.

Мне обе дороги. Но огорченья
И эта доставляет мне и та.
Какой же оказать мне предпочтенье?
Финея неразумна и проста,
Но ей дано Фортуной в возмещенье
Приданое. К тому же красота
Ей щедрою подарена природой,
И примиряюсь с этой я невзгодой.
А Ниса — та совсем наоборот:
Умна, красноречива и надменна,
Учена так, что оторопь берет.
Молва о ней трубит. Но, друг почтенный,
Немало мне и от нее забот.
Будь я жених, — скажу вам откровенно,—
Я, выбирая меньшее из зол,
Ученой бы дуреху предпочел.

Я удивлен сужденьем столь мудреным.
Как можно глупость предпочесть уму?

Я ум ценю. Но к женщинам ученым
Питаю отвращенье потому,
Что умствовать не подобает женам:
Порядка меньше от того в дому.

Когда бы дочь рожала в год по внуку,
Такую б вы одобрили науку.

Наука женщины, Мисено, в том,
Чтоб верной быть и угождать супругу,
Чтоб соблюдать в порядке мужний дом,
Час отдавать заботам, миг — досугу,
Быть молчаливой, скромной быть во всем,
В примерной строгости держать прислугу,
Рожать, кормить и пестовать детей,
Гордясь лишь добродетелью своей.
Понятна вам теперь моя досада?
Ученость Нисе принесет лишь вред.
Отца, увы, тревожат оба чада:
В одном из них рассудка вовсе нет,
В другом рассудка более чем надо.
Две эти крайности — источник бед
По той, известной издавна причине,
Что истина всегда посередине.

Хотя и строг, но справедлив ваш суд.

И дни и ночи провожу в заботе.

Кто будущий ваш зять?

Боюсь, что тут
Меня вы опрометчивым сочтете.
Финею выдать не великий труд,—
Наш мир стоит на деньгах, на расчете.
Хоть Ниса и учена и умна,
Да не видать искателей — бедна;
А за Финеей женихи — толпою.
Не в дурочку, конечно, влюблены —
В приданое. От сватов нет отбою.
Вот притягательность тугой мошны.

Да, разумеется. Само собою.

Недолго выбирал я: все равны.
Любой из них приобрести желает
Лишь то, в чем недостаток ощущает.

Не понял вашу мысль.

Вот дело в чем:
Никто (вы это подтвердите сами)
Не сетует, что обделен умом,
Но всяк твердит, что обделен деньгами.
Уверенные в разуме своем,
Ума не ищут люди; тем упрямей
Они хотят умножить капитал:
Каков бы ни был он, всегда он мал.

О да! Никто не говорил доныне,
Что разумом он, дескать, небогат.

Иные смыслят в греческом, в латыни,
А глянешь — столько глупостей творят!

Да, Ниса из таких.

В ее гордыне —
Моя беда.

А я пришел, как сват,—
Есть для нее жених.

Вот и прекрасно!
Отцом ученой дочки быть опасно.

Прислал он книгу мне с тобой?

Прислал, — такую, что не знаешь,
Как взять.

А что?

Вдруг замараешь?
Пергамент с кромкой золотой,
А на сафьяне — мириады
Цветочков, золотой узор.

Их заслужил Гелиодор,
Божественный поэт Эллады.[49]

А разве здесь стихи?

Поэтом
И в прозе можно быть.

Не знала.
Страничку с самого начала
Прочла, да не понять мне! Где там!

Ключ к пониманью в книге пятой.[50]
В ней содержанье первых книг
Раскроется, и станет вмиг
Прозрачным замысел богатый.

Ах вот что! Стало быть, сеньора,
Он прозаический поэт?

Увы, как мало ценит свет
Изысканность Гелиодора!
Есть, Селья, проза двух родов.
Слог исторический, — он точен,
На сущности сосредоточен,
По форме прост; без лишних слов
Он излагает нам событья.
Слог поэтический — другой:
Непринужденный и живой;
В нем — озаренья и открытья,
В нем красноречья многогранность,[51]
Причудливый рисунок фраз,
В нем часто восхищают нас
Витиеватость и туманность.