Лопе де Вега - Том 4

Все это было бы не худо,
Но помнить надо каждый миг
О том, что пишет на граните
Обиженный и на песке
Обидчик.

Ловкости и прыти
Достаточно в моем клинке,
Чтоб ввериться его защите.

Покуда враг, как тень скользя,
Неслышно крадется за вами,
Нигде спокойным быть нельзя,
Хоть даже за семью горами
Вы спрячетесь иль в божьем храме.

Как вы сияете!

Звенят
В душе от радости все струны:
Ведь на меня дары Фортуны
Обрушились, как водопад.
Мне в рабство вновь тельца златого
Дарует щедрая судьба,
А я, как верная раба,
Паду сама к ногам другого.

Телец мне больше мил и люб,—
Не ускакал бы он нежданно.

Пуститься в бегство чистогану?
Для этого он слишком глуп!
В Испании, как всем известно,
Скотинки водится такой
Немало.

Варваров страной
Ее считают повсеместно.
Галеры из-за океана
Везут ей горы серебра,
А сколько этого добра
Уже ушло в чужие страны!
И тот же горделивый звон
Ее дублонов и доспехов
Услышать можете, объехав
Весь шар земной.

Им упоен
Мой слух. Ведь, превратясь в эскудо,
Богатства, что привез купец,
В мой скоро попадут ларец.

А в чьих руках они покуда?

Товары под замком лежат,—
Поверь, там будет все сохранным.
Где капитан?

За дон Хуаном
Пошел.

Вот мой бесценный клад!

Смиренно преклонить колени
Бернардо перед вами рад.

Ты для меня и друг и брат!

С дон Хуаном чашу наслаждений
Желаю пить вам сотни лет.

Кольцо в честь твоего сеньора,—
Ведь и моим он станет скоро,—
Прими, дружок, за твой привет.
Лишь за алмаз дукатов груду
Отсыпала я торгашам.

Клянусь, что в преданности вам
Любого камня тверже буду.

Торóпится синьоре я,
Еще здесь стоя, на пороге,
Поцеловать ей руки, ноги.

О! Фабьо!

Госпожья моя!
Хочью, чтоб мужьо, страстью пьяно,
Вас сто двадццатто лет любил,
И дажьо смерть не разлучил
Хоть на минуто с дон Хуано!
Пусть друга друго ревновать
У вас приччино не бывало
И ньебо вам за тьо послало
Не зять, а сыньо двадццатт пьять.

Возьми вот это. По нутру мне
Твои слова…

Я пленник ваш,
Глаза красивьо!

Ты, мой паж,
Ученей всех и остроумней.

Дон Хуана прибыл к вам гонец,—
Его приход я возвещаю.

От радости я умираю,
Осорьо, брат мой, нет — отец!
Две цепи золота литого
Прими, как мой дочерний долг.

Зачем они? Какой в них толк?
На мне и так любви оковы.
Но если уж такую дщерь
Мне все же небо ниспослало,
То так и быть: приму, пожалуй,
Ее подарок, хоть, поверь,
В душе иные чувства бродят.

Безумствую, кривляюсь, лгу,
Бешусь — и все же не могу
Понять: да что здесь происходит?

Коль опоздал я, то прости
Мою вину.

Но ты со мною!

Да, чтоб тебя своей женою
Наречь и счастье обрести.

Какими возместить дарами
Мне звон волшебных слов таких?

Жемчужинами губ твоих
И щек пунцовыми цветами.

Но с ними заодно принять
Прошу и перстень драгоценный.

Цепей любовных раб твой пленный
Клянется с пальца не снимать.

Ты полновластным властелином
Моей души отныне стал.

Ох, как все дольго собьирал,
И мигом растрясла единым!

Спешу, прекрасная Фениса,
Поздравить вас от всей души,
Желаю в счастье и любви
Вам сотни лет вкушать блаженство
С дон Хуаном, гордостью Севильи.
Но все ж меня к вам поспешить
Заставил странный случай. Я
Бродил по гавани, стараясь
Узнать, не прибыл ли в Палермо
Один идальго, жизнь мою
Желающий укоротить
Своим клинком. Там я корабль
Заметил, на котором люди,
Крича и торопя друг друга,
Поднять спешили паруса.
Хозяин корабля, стоявший
На берегу, ко мне учтиво
Приблизился: «Сеньор окажет
Мне одолжение большое,
Коль не откажется отдать
Мое письмо Фенисе завтра».
Кивком ответив в знак согласья,
Я взял листок, а уезжавший
На своего слугу иль друга
Взглянул, и оба, хохоча,
На палубу вступили. Якорь
Был тут же поднят; свежий ветер
Ударил в паруса, и вскоре
Корабль, скользивший по волнам,
Уже едва вдали виднелся.
Тут любопытство подтолкнуло
Меня, утра не дожидаясь,
Вам принести письмо немедля.

Я стала вмиг белее воска.

Осорьо! Окажи мне милость,
Прочти письмо.

Ну что же, слушай.

«Как ты ловко наживила
Свой крючок приманкой лживой:
Слезы, одеянья скорби,
Вздохи, страсть! Ты целый короб
Нежных слов не пожалела,
Чтоб две тысячи дублонов
У влюбленного похитить…»

Лусиндо!

Ты по нем вздыхаешь?

Что там еще? Читай, Осорьо.

«Но, обманщица, тебя
Обмануть сумел я все же…»

Что мог придумать он, проклятый?