Алигьери Данте - Божественная комедия в цитатах и афоризмах

Но тут иной внезапно вспыхнул круг
И лентою вкруг первого обвился.
И еле слышный поначалу звук

Божественной мелодией разлился.
О, даже дивный хор сирен иль муз
С тем пением навряд ли бы сравнился,

И я сопоставления боюсь.
Как в облаках прозрачных небосклона
Две радуги являют свой союз

(Поскольку отдала приказ Юнона
Прекрасной Ирис), и дуга второй
Есть отсвет первой, в небе повторенный…

«Все то, что засыпает смертным сном,
И то, что никогда не умирает,
Есть только отблеск света, что лучом

Любви нетленной мир наш согревает.
Сей свет живой, идущий от Творца,
Сливаясь с Ним, лучами осеняет

Все девять сфер небесных без конца, —
И все-таки единым остается
В сиянье лучезарного венца

Святой Небесной Троицы».

Два голоса сливая воедино,

«Не произносят скорый приговор,
Чтоб в дураках однажды не остаться,
Поскольку нам известно с давних пор:

Один способен пасть, другой – подняться».

«Доколе Рая длится ликованье,
Дотоле и лучиться будет свет
Любви, чей жар приводит к созерцанью,

А созерцанью душ блаженных нет
Конца, как нет конца величью Бога
И благости, которою согрет

Весь мир. Нам здесь неведома тревога.
Когда мы облечемся в плоть опять,
То обретем и преимуществ много.

И, в совершенство воплотясь, пылать
Не перестанем».

Чем выше совершается полет,
Тем красоты неистовей свеченье, —
Простит мое забвенье и поймет,

Что я не так виновен. Наслажденье
Из царства Рая не исключено:
Чем выше круг небесного селенья,

Тем чище и бесплотнее оно.

«Вы чудесно
Сиянием небес окружены.
Но не уйдет ли этот свет небесный,

Когда вы снова будете должны
В первоначальном облике явиться?
И если вы сиянья лишены

Не будете, коль в тело воплотиться
Придется вам, то этот яркий свет,
Не изменяясь, может ли струиться

Для зренья безопасно, или нет?»

Из звезд больших и малых, приводя
Великих мудрецов земных в смущенье,
Так два луча, пространство бороздя,

Явили знака вещего значенье
На Марсе в виде яркого креста…
И понял я, хотя и был в смятенье:

Мне в этом знаке виделось Христа
Нетленное и вечное сиянье.

«Боже Всемогущий,
Хвала Тебе за то, что весь мой род,
Доныне на земле еще живущий,

Ты не лишил Божественных щедрот!»

«Как звать тебя, великий дух блаженный?»
И огнь ответил: «Ты – моя листва,
Которую по воле неизменной,

Читаю я (хоть слов не изрекаешь),
Благодаря Тому, Кто Сам – благой
Источник мыслей всех. Но ты не знаешь

Запечатленной в книге Божества,
Давно я поджидаю в упоенье!
Я корнем был твоим, в нас дух родства!»

Мне дали смелость, и, преображенный,

Ответить я решился наконец.
Вы столь превознесли меня высоко,
Сколь я и не заслуживал… Творец!..

Я счастьем переполнен так глубоко,
Что выдержать едва ль смогу напор
Волнующего, бурного потока

Тех чувств, что не знавал до этих пор.
Но уточнить хочу я ряд событий:
Рожденья год, могучих предков спор;

Про город Иоанна расскажите,
Каким он был в далекой глубине,
И как жилось в его старинном быте».

«Грядущее, сокрытое от вас
Завесою непознанной святыни, —

Не тайна для Небесных вечных глаз,
Но множеством событий правит случай:
И нет такого, кто назвал бы час.

Как иногда органа гул могучий
К нам сверху опускается волной,
Как солнце в полдень пробивает тучи, —

Так тайны нет в грядущем предо мной».

Он молвил: «Совесть, что затемнена
Стыдом, который нас тревожит вечно,
Твоею речью будет смущена

И горькою сочтет ее, конечно.
Но, все-таки, чуждаясь всякой лжи,
Не доверяясь вымыслу беспечно,

Все, что ты видел, людям расскажи
И не щади болячек их… Пусть будет
Рассказ твой горек – истине служи».

А очи дивной спутницы блистали
Такой любовью, высшей, неземной,
Что речь сумеет выразить едва ли

Власть взора Беатриче надо мной, —
Не потому, что доверять опасно
Словам, но был смятен рассудок мой.

А Беатриче так была прекрасна,

Что ей одной тогда я занят был:

Она владела сердцем полновластно.

«И я молю Творца благого,
Который есть источник доброты

И вечной справедливости: сурово
Пусть глянет Он на смрадный чад и дым
Который в высях неба голубого

Лишь затемняет облаком своим
Сияние Юпитера. Пусть строже
Свой Суд вершит: движением одним

Торговлю в храме Божьем уничтожит…
Спасителем был храм сей освящен,
И осквернять никто его не может».

Как человек, которого вперед
Ведет добро, я за мгновенья эти

Вдруг ощутил, что сам я в свой черед
Неясной силой вовлечен в паренье;
Что надо мной сверкает новый свод,

Что вечное небес круговращенье
Расширилось, как понял я тогда,
Повергнутый в немое изумленье.

Как дева, у которой от стыда
Лицо за миг белее снега стало, —
Шестого неба бледная звезда

Меня своим свечением объяла.
И в факеле Юпитера огни
Блаженных душ заметил я сначала.

Слагались в буквы некие они».

«Так и для мысли кажется темна

Загадка Правосудия… Волнует
Сомнение нередко ум людей,
Но что оно, однако, знаменует

Не ясность человеческих идей,
Не свет, а тень, упавшую от тела,
Тщеславие заносчивых судей,

Смертельный яд для разума и дела».

«Не мог войти сюда
Тот, кто под тяжким игом заблужденья

В Спасителя не верил – ни тогда,
Когда Он был распят, ни до явленья
Его на свет… Хоть люди иногда

Кричат: «Христос! Христос!», но, без сомненья,
Из них иные будут на Суде,
Восстав из гроба после Воскресенья.

И эти дальше от Христа, чем те,
Что верою свой дух не укрепили,
Поскольку не слыхали о Христе»…