Лопе де Вега - Том 4

Сестрица!

Попробуй только заступиться —
Обеих выгоню за дверь!

Сестра! Ты, может быть, хотела
Скрыть от меня свою любовь?
Ведь мы с тобой родная кровь,
Доверься мне, откройся смело!
О, я тебя не осужу!
Мы все рабы одной богини!
Я знаю это, ибо ныне
К ним и сама принадлежу.
Мы — женщины, и наша участь
Любить. Себя хоть пожалей!
Поверь мне: много тяжелей
Скрывать любовь, молчаньем мучась.
Скажи мне правду: кто твой милый?
И это будет наш секрет.

Что за нелепость! Что за бред!
О боже, боже! Дай мне силы!..
Да как тебе на ум взбрело
Мне говорить такие вещи?
Ответила б тебе я резче,
Да не плачу я злом за зло.
Как вынести такой удар?
За что терплю я униженья?
От одного предположенья,
И то меня бросает в жар.
Как смела ты помыслить даже,
Что я могу так низко пасть?
К мужчине пагубная страсть!..
Что может быть подлей и гаже?
Да если бы любви змея
Вползла мне в сердце ненароком,
То в отвращении глубоком
Себя бы задушила я!
Вне подозренья нрав мой строгий,
Но то, о чем вела ты речь,
Теперь мне душу будет жечь
Огнем обиды и тревоги.

Еще сильнее припечет,
Коль будете на всех яриться!

Ах нет, Хуане не влюбиться!
Амур ее не увлечет!

Одну такую я знавала:
Все хвасталась, что холодна,
А как отвергли, так она
Вдруг горячей жаровни стала.

Пошли ей, господи, удачу!

Аминь!

С того лихого дня,
Как мой солдат отверг меня,
Все ночи напролет я плачу!

Нет, ты мне все-таки скажи,
Что здесь с подарками случилось?
Ты виновата!

Ваша милость!
Клянусь, я далека от лжи!
Пускай в мученьях я умру,
Облепленная муравьями,
Когда лукавлю я и с вами
Веду нечестную игру.
Те кубки, — будь они неладны,—
Доставили к нам двое слуг.
Я отчитала их, и вдруг
Смотрю: они тузят нещадно
Друг друга. Я ушла… Но вот
Эрнандо. Он стоял за шторой
И наблюдал за этой ссорой,
А уж Эрнандо не соврет!

Что ж, крепость оказалась стойкой?
Не вышло в лоб — ударим в тыл!
Нектар красотку не смягчил —
Попотчуем другой настойкой.
Она на вкус хоть и горька,
Но, об заклад готов побиться,
На сердце самой хищной львицы
Подействует наверняка.

Дружок Эрнандо! Дай ответ:
Взяла ли я те две вещички,
Что два пажа до ихней стычки
Пытались мне вручить?

Да нет!
Я видел сам de oculorum,[156]
Как молодые петухи
Из-за какой-то чепухи
Ввязались в драку mortuorum.[157]

Черт, что ли, с кубками сбежал?
Я никому не дам покою,
Покуда правды не открою.

Сеньора! Есть у вас кинжал?
Хотя я верностью обязан
Лицу, которому служу,
Но вас во всем я поддержу.
Он тотчас должен быть наказан.
Предательству прощенья нет.
И я бы сам на вашем месте
Разгневался и в жажде мести
Схватил кинжал иль пистолет.
Не понимаю, как он мог
Вести себя столь неприлично.
О даме говорить публично
Такую чушь! Помилуй бог!
И ведь не раз, а сто раз кряду!
А все, сеньора, потому,
Что равнодушны вы к нему,—
Он мстит вам за свою досаду.

Что ж он сказал?

Сказал, — простите,
Что накладной шиньон у вас,
Что скрыт бельмом ваш правый глаз,
А левым глазом вы косите.

Да ты не спятил ли с ума?

Ну, Леонора, примечай-ка:
Не попадет ли и хозяйка
В силок любви, как ты сама?

Что, в самом деле, я крива?
Скажи мне правду!

Ах, сестрица!
Из дивных глаз твоих струится
Небес весенних синева.

А если и другие вещи
Я вам, сеньора, передам,
То убедитесь вы, что там
Есть выдумки куда похлеще!
Вставная челюсть, хромота…
Ах нет, я даже не рискую
Нелепость повторять такую!
Ведь это злая клевета!
Я сам глубоко возмущен.
Как насмехался он над вами!
И — боже! — это все при даме,
Которою он увлечен!

Не может быть!

Ах, ни за что бы
Я не поверила, что мог
Тот, кто вздыхал у ваших ног,
Вдруг обнаружить столько злобы!

А эта женщина красива?

Ого! А рыбка-то клюет!

Точеный нос, изящный рот
И ножка стройная на диво.

И он влюблен в нее сильнее,
Чем был влюблен в меня?

Скрывать
Нет смысла: час не тосковать
Не может он в разлуке с нею.
Вчера он получил под вечер
Письмо и начал так вздыхать,
Что вновь пришлось мне зажигать
Погасшие от вздохов свечи.

О господи!

Бушует страсть
В нем так, что разум помутился.
Подумать только! Он решился
У дамы башмачок украсть.
Его он нацепил на шею
И носит, словно медальон.
Порой его украдкой он
Целует, от восторга млея.

Да ну?

Заправского буяна
Он стал опасней во сто крат.
Я раз спросил (и сам не рад!):
«А как же донья-то Хуана?»
В ответ без дальних разговоров
Он мне такой удар нанес,
Что я, прости меня Христос,
Чуть жив остался. Ну и норов!
Не видел я средь христиан…

Сестра! Ты слышишь?

К сожаленью!
Да, прихожу я к убежденью:
Любой мужчина — злой тиран.

Как поступить мне? Посоветуй!

Сейчас все средства хороши.
Письмо ему ты напиши
И тою ж уплати монетой.
Скажи, что гнусно он клевещет,
Что он утратил честь и стыд,
И, если уж в нем совесть спит,
Пусть гнева твоего трепещет.

Пожалуй…