Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Твой рот как алый лепесток, моя любовь.
Тебя, как тайну, я берег, моя любовь.

Слова могу я гнуть, как бровь, — и все равно
Я о тебе скажу: «Цветок — моя любовь!»

Пред кипарисом слезы лью, — бежит ручей,
Сказала ты: «Ручья исток — моя любовь».

Мишенью стала грудь моя для глаз твоих,
Для стрел твоих, о мой стрелок, моя любовь.

Я говорю: «Ахмед, люби, покуда жив!»
Я стар, но юн любви росток — моя любовь.

Душа в руинах, торжествуй! —
      строитель в твой дворец придет.
Ты, рана в сердце, не гори, —
      целитель всех сердец придет.

Душа, открой глаза свои,
      взгляни на лик своей любви.
Ты, сердце бедное, ликуй! —
      спаситель твой, творец придет.

Дыши, душа моя, дыши,
      покинуть сердце не спеши:
К тебе спешит искусный врач —
      страданиям конец придет.

Благоуханием небес
      благоухаешь ты сейчас —
К тебе, я знаю, благовоний
      сегодня продавец придет.

Твоей любви сказал я так:
      «Я болен, не смогу прийти!»
Она в ответ: «Ты не придешь,
      но стон твой, как гонец, придет».

Ахмед! Не велика беда,
      что не нужны твои стихи,—
Иная будет им цена,
      когда иной купец придет.

Наблюдая солнца путь, сердце сыщет верный путь.
Месяц лжив, — ты не забудь, ночью осторожен будь.

Я пишу, но сух мой слог, — вас, глаза мои, прошу
Оросить письма пустыню, над моим письмом всплакнуть.

Ты, алхимик, в кабачке обращаешь прах в металл
И в целебную сурьму землю можешь обернуть.

Мускус локонов твоих обвевает лик весны.
Увидав твое лицо, мы весны увидим суть.

В алтаре твоих бровей сотворим молитву мы,
Исподлобья острый взор, будто меч, пронзает грудь.

Я — зерцало, ты — луна. Увидал тебя Ахмед,
И на красоту твою он не прочь опять взглянуть.

Цепями кос прикованный
      к чинаре стана, я рыдаю.
Из сердца вырезал свирель
      и непрестанно я рыдаю.

Я вижу локоны твои,
      зато не вижу сновидений,
И в полдень я, и в полночь я,
      и утром рано я рыдаю.

Я так печален! Ты должна
      понять моих рыданий слезы:
Я слишком стар, и оттого,
      клянусь Кораном, я рыдаю.

Аллах, она так молода!
      Ей не понять моей печали,
Пускай смеется — плачу я,
      я — раб тирана, я рыдаю.

Мне говорят: зачем ты вновь,
      как соловей в саду, рыдаешь?
С другим она сидит в саду —
      из-за обмана я рыдаю.

Моим стенаньям нет конца,
      моим страданьям нет предела:
Мой враг смеется вместе с ней.
      Ах, в сердце рана, — я рыдаю.

Ты спросишь, как живет Ахмед?
      Отвечу: «Болен я, страдаю».
Я болен из-за этих глаз,
      и непрестанно я рыдаю.

Не на мне вина — не сжигай меня.
Жизнь и так грустна — не сжигай меня!

Прокляну тебя — и одежда твоя
Станет, друг, черна, — не сжигай меня!

Плачу, как свеча, — разлучен с тобой,
Ночь моя темна, — не сжигай меня.

Нет числа слезам, звездам нет числа,
Солнце ты, луна, не сжигай меня.

И тебе в окно слез моих свеча
До утра видна, — не сжигай меня.

Без тебя я — прах! Ты — вода и свет, —
Мне, как жизнь, дана, — не сжигай меня.

Так Ахмед горит, так вздыхает он:
На тебе вина, — не сжигай меня!

Сахар уст твоих увидел,
Обомлел, — влюбленным стал,
Жемчуг слез твоих увидел, —
Вором заклейменным стал.

Захлебнувшихся в крови
От любви к твоим кораллам
Прах в рубины обратился,
Золотом червонным стал.

Каплю сладкого вина
Пролила она в пучину —
Вкус морской воды, как сахар,
Сладким, несоленым стал.

Сребротелый кипарис,
Ты выходишь из одежды —
Месяц вышел из-за тучи,
Над небесным склоном стал.

Тайну я хранил — и что ж?
О тебе шумит весь город:
Город наш влюбленным не был,
А сегодня он им стал.

Плачу на пути любви,
И вокруг я слышу стоны:
Кто влюбленным прежде не был,
Тот сегодня оным стал.

На рассвете ветерок
Локонов твоих коснулся —
Сразу мускусом китайским.
Тонко благовонным стал.

Отыскать алмаз в раю —
Этого Ахмеду мало, —
Ювелир алмазу нужен,
Чтоб алмаз граненым стал.

Люблю я на щечке твоей завиток страстно,
Как мальчик, влюбившийся в мяч и в биток страстно.

Люблю я стрелу, наконечник люблю острый, —
Стреляет глазами лукавый стрелок страстно.

Ах, знали бы Хызр с Искандером твои губы, —
Искали б тебя, а не жизни исток страстно.

«Ах, ямочку эту на щечке люблю нежно!»
«Не ямочку — яму ты любишь, острог, страстно!»

Глазами зову я любимой глаза в гости, —
Ах, как бы хозяина гость не увлек страстно.

Ахмед, попугаю по вкусу тростник сладкий,
Тростинка пера полюбила твой слог страстно.

Как увидело розу в жасминных кудрях сердце,
Так из плоти взлетело на черных крылах сердце,
Возвратись, говорю, позабыло ты страх, сердце,
Ах ты, сердце, ах, сердце,
        ах, сердце ты, ах! Сердце!

С той поры как судьба напоила меня ядом,
Грудь пронзили шипы, — стала жизнь для меня адом,
Я страдаю, и нет ни единой души рядом,
Ах ты, сердце, ах, сердце,
        ах, сердце ты, ах! Сердце!

Прах была ты, душа, — но расстались с тобой страсти,
Ты, как локон жасминный, попрала стопой страсти,
Никогда ты, душа, уж не будешь рабой страсти,
Ах ты, сердце, ах, сердце,
        ах, сердце ты, ах! Сердце!

Сердце выше души, если жаждет оно встречи,
Двух миров нам дороже мгновенье одно встречи,
С кипарисом, о сердце, ты жаждешь давно встречи,
Ах ты, сердце, ах, сердце,
        ах, сердце ты, ах! Сердце!

Я тебе говорю: «Ты меня позови», — выйду,
Чанг печали настрою и к флейте любви выйду,
О кобуз, как услышу я струны твои, — выйду,
Ах ты, сердце, ах, сердце,
        ах, сердце ты, ах! Сердце!

Ты, Ахмед, воспеваешь в прекрасных словах сердце,
Да пребудет пылающим страстью в стихах сердце.
Одеянье твое не истлеет в веках, сердце.
Ах ты, сердце, ах, сердце,
        ах, сердце ты, ах! Сердце!

От кожи нежных щек твоих идет благоуханье,
Пушок твой — абиссинский раб, Рейхан ему прозванье.

И родинка твоя — Биляль[100], а две твоих губы —
Одна коралл, другая лал, готов платить им дань я.

Вовеки будь благословен и черный локон твой,
Который амброю твои наполнил одеянья.

Сатурн мечтает в небе стать невольником луны,
Я стать хочу твоим рабом, другого нет мечтанья.

Рудник возможностей своих кто исчерпал до дна?
Слагать бесценные стихи твое, Бакы, призванье.