Поэтическая антология - Манъёсю

Ныне сшитое
Пестрое платье
Привлекает к себе мои взоры,
И о нем я мечтаю все время,
Хоть ни разу надеть не случалось.

В ярко-алые цвета хочу
Я окрасить платье,
Но боюсь,
Как надену, засверкает алый цвет,
И узнают люди про мою любовь!

Пусть судачат люди,
Все равно
Буду продолжать я ткать его —
Холст мой —
Платье белое из конопли.

Ах, на море, где утки целой стаей
Все вместе собрались,
Я, на челне плывя,
Со дна себе достану жемчуг белый,
Но люди пусть не знают ничего.

И там, и здесь, на побережье,
Средь камешков простых находится она,—
О яшма белая!
Тайком от всех на свете
Хочу тобой полюбоваться я!

Из-за яшмы прекрасной,
Что надета на руки
Владыки морского,
Я, кружа возле берега бухты,
Ныряю на дно беспрестанно…

У морского владыки
Дорогая жемчужина есть, погруженная в воду,
И ее я увидеть мечтал,
И ведь тысячу раз говорил я об этом
Рыбаку, что ныряет туда постоянно!

И хотя тот рыбак,
Что нырял нынче в море,
Передал обо мне и о муке моей,
Но не знает он сердца владыки морского,
И он мне не сказал, что увижу ее!

Сердца тайники,
Где я любовь скрываю,
Как скрывают облака от взоров горы.
Но, наверно, обо всем узнают
На деревьях зеленеющие листья!..

Все гляжу и наглядеться не могу
На листву деревьев, что растут
На горе Хитогуни — Чужой-стране.
Чувствую в сердечной глубине —
Дороги те листья стали мне!

Цветок, что рос внизу
Под алою листвою
Средь этих гор,
Лишь мельком увидав,
Теперь еще сильнее я тоскую.

Говорили напрасно:
“По этой реке
Дозволено плыть кораблю”.
На каждой речной переправе в пути
Здесь сторож стоит на посту.

Если беда случится
У пристани, где наблюдают
За этим огромным морем,—
Куда меня уведешь ты,
Чтобы скрыться от страшной бури?

Пусть дует ветер и бушует море,
Катя свои ревущие валы,
Но, если ждать до завтра
Слишком долго,
Пусть будет так, как пожелаешь ты…

Оттого что страшны боги островов,
Скрытых вдалеке за облаками,
Мы не видимся с тобою, милый мой,
Но пускай нам суждена разлука,
Им вовек не разлучить сердца!

С тех пор как услышал,
Что люди, которые носят черного цвета одежду,
Тревоги не знают,
Мне так захотелось надеть на себя
Их простую одежду!

Если б стал я скверно относиться,
Если б я пренебрегал тобой,
Разве платье, что внизу носил я,
Что от времени успело загрязниться,
Я надел бы сверху на себя?

Надеваю под одеждой верхней
Платье, крашенное
В ярко-алый цвет.
Если бы его надел я сверху,
Как шуметь бы начала молва!

Хотя и убого то платье,
Что стирано было не раз,
Платье невзрачное, черного цвета,
И все-таки как захотелось его мне надеть
В сегодняшний вечер.

Ведь живу
В селе Сима в Татибана
И от дома далеко река.
Оттого и сшила я, не выбелив совсем,
Платье нижнее свое из полотна.

Нитям, что окрашены девами в Коти,
Суждено, как видно,
В ряд один идти,
Но хотя выходит все один лишь ряд,
Эти нити вряд ли я порвать смогу!

На дне на глубоком многоводного моря
Жемчужина белая скрыта водою.
Пусть ветер бушует,
Пусть море мятежно,
Все равно я жемчужиной той завладею!

Оттого что светло дно глубокого моря,
Драгоценную яшму, погруженную в воду,
Я увидеть хочу!
И ведь тысячу раз говорил я об этом
Рыбаку, что ныряет туда постоянно!

Погруженную в воду прекрасную яшму,
Ту, что дно озаряет
В этом море огромном,
Взять хочу и молюсь:
— О не дуй больше, ветер!

На дне на глубоком многоводного моря
Дорогая жемчужина есть, погруженная в воду,
Ах, о ком же другом,
Свое сердце терзая,
Я тоскою любовною ныне исполнен?

О этот мир, мир горя и обмана,
Не вечно ль ты таков, мир суеты и зла?
И в мыслях вижу
Рвущуюся нить,
С которой падает нанизанная яшма…

Жемчужину ту, что в заливе Симацу, в Ама,
В море Исэ
Глубоко залегла под водою,
Даже после того, когда в руки свои я возьму,
Верно, буду любить все сильней и сильнее!

На дне морском среди равнины бесконечной
Жемчужина лежит, сверкая белизной,
Но не судьба…
О, неужели вечно
Я буду жить, тоскуя лишь о ней?

Коль было сказано, что яшмовая нить
Навеки скреплена любовью
Глубокою, как корни тростника,
То разве сможет развязать ее рука
Совсем чужого человека?

Тот, кто жемчужины прекрасные берет,
Но не украсит ими перстень свой,
Ах, человек,
Что в ларчик все кладет,
Не потеряет ли он жемчуг дорогой?

Жемчужину прекрасную хочу,
Что украшает с давних пор собою руки
Владыки дна…
Переменю ей нить
И сделаю жемчужиной своею!

Осенний ветер, я тебя прошу,
Не дуй все время здесь
До той минуты,
Пока свои я не украшу руки
Жемчужиною, что на дне лежит.

Вот жемчужное малое кото,
Что лежит у меня на коленях…
Если б не было этого кото,—
Если б не было бед и препятствий,—
Может, я не любил бы так сильно!

Если натянул бы тетиву
Я на луке дивном из Адатара
В славной стороне Митиноку,
Если б выстрелил из лука, в тот же миг,
Верно, люди осудили бы меня!

Дерево для лука — маюми,
Что растешь в Хосокава,
В Минабути,
До тех пор, пока рукоятку кожей я не оберну,
Ты не выдай людям ничего!

Пусть я знаю,
Что гора опасна,
Там, где скалы громоздятся на пути,
Все равно тебя любить я буду,
Хоть и знаю, что тебе я не ровня.

К той горе крутой,
Где нависают скалы,
Я приник — и замерла душа.
Но уйти оттуда я не в силах,
Оттого что сердцу та гора мила.

Горой Сахо
Пренебрегал я раньше,
А вот теперь, когда взглянул я на нее,
Так дорога она вдруг стала сердцу…
О ветер, в сторону ее не дуй!

На скалах каменных, в глубинах гор
Растет повсюду мох.
И страшно мне, и я боюсь тебя,
Но с сердцем, где любовь,
Что с этим сердцем делать мне?