Поэтическая антология - Манъёсю

Рано ль, поздно ли
Тебя я буду ждать,
Даже молодость пускай пройдет,
Пусть увянут ветви дуба на горах,
Что передо мною поднялись!

До тех пор пока зеленый юный клен
На горе Комоти вдалеке
Ярко-алой не покроется листвой,
Я мечтаю ночи проводить с тобой,
Ну, а ты что думаешь? —
Скажи!

В Ивахо, где сосенка стоит,
Говорят, там дальних гор предел,
Не предел ли нынче ждать тебя?
Больше не приходишь ты ко мне,
И душе покоя не найти…

Ах, в Татибана, в Коба,
Девочка живет одна.
Верно, грустно ей.
Хороша душой она,—
Что ж, пойду-ка я скорее к ней!

Там, в окрестностях реки,
Ох, высоки с белым корнем камыши.
Верно, верно,—
Спали, спали мы с тобой,
Оттого и не ушли мы от молвы!

Много с мягким корнем
Мелких камышей
На морских равнинах, — знаю я,
Потому меня ты позабыл,
Ну, а я забуду ли тебя?

Камыши, что нынче я срезал
И, срезая, на холме сложил,
Камыши для ложа нам с тобой
Вправду ли послужат ложем нам?
Скажешь ли мне ты: “Пойдем со мной!”

У фиалок, что цветут,
Корни тоже в ход идут,
А у девы той —
Как ни близок сердцем ей,
Не добраться до корней.

Там, где склоны горные Ава,
Там на склонах и полях растет трава
По названью тавамидзура,
Тянешь, тянешь, — а не взять ее никак.
Ты не будь такой, прошу тебя!

Мои очи — милая жена.
Расстаются люди, но не я…
Асагао
Много лет цветет весной.
Разве я расстанусь, милая, с тобой?

Если б я любил
Так спокойно, как спокоен волн отлив
В тихой, славной бухте Асака,
Лепестки стыдливых укэра
Людям бы не выдали свой цвет!

Словно фудзи нежных лепестки,
На концах ветвей цветущие весной,—
Со спокойным сердцем и душой
Ни единой ночи я не спал,
Оттого что думал о тебе!

Назначает день работы храм…
У реки Мияносэ, на берегу
Каобана нежные цветы
Прячут лик, а ты свою любовь —
И вчера и нынче ночью— вновь!

В новом выстроенном шалаше
Время шелкопрядов вскармливать сейчас.
Потому и ты, что мне в любви открылся,
Будто колос у сусуки распустился,
Эти дни совсем не кажешь глаз…

Оттого что тесно средь долин
Покрывает даже склоны гор
Зеленеющий жемчужный плющ,
Нету даже в мыслях у меня,
Чтоб любовь у нас нашла конец…

У покрытого травой
Мыса Миурасаки
Нэцуко растет — зеленая трава…
Если бы тебя я, милая, не встретил,
Разве тосковал бы я сейчас?

Одеяла белоснежной ткани…
Горы белые Сираяма,
Из-за ветра с гор уснуть не в силах я,
Но приятно платье теплое мое,
Что дала в дорогу мне жена!

Облаком хотел бы стать,
Что по небесам плывет,—
Нынче уходя,
Милой мог бы я сказать:
“Завтра я приду опять!”

Неспокойны в небе облака,
Те, что тянутся грядой
Средь пиков гор.
Неспокойно на душе моей — тоска
В это время позднее в году!..

Хоть и называют нас
Люди все “одной горой”,
Но как в небе облака
Движутся над голубой вершиной гор,
Так же неспокойна и моя жена!

“Вечер лишь придет,
Как не покидает гор
Полотно плывущих облаков,—
Так и я”,—мне говорила ты.
Что же изменилось с этих пор?

Как к вершинам дальних гор
Приплывают облака,
Так и я хочу
Приплывать всегда к тебе,
Словно облако к горе!

В те минуты, когда облик мой забудешь,
Находясь от родины вдали,
Посмотри на облака
Над пиком горным
И, на них любуясь, вспомни обо мне!

У далеких гор Цусима никогда
Не плывут внизу по склонам облака,
Над вершиной тянутся они…
Буду я всегда на них смотреть,
Буду вспоминать я о тебе!

Словно белые на небе облака,
Милая исчезла с глаз моих.
Почему же и теперь она
Над душою властвует моей
И так сильно мной любима до сих пор?

Над скалой
Нависли облака,
Над болотом опустились вниз.
Все равно ведь люди осуждают нас,
Так приди ко мне, когда настанет ночь!

Матерью обруганный твоей,
Ухожу я нынче от тебя…
Тучей голубой
Выйди мне навстречу, милая моя,
Повидаюсь— и уйду домой!

В те минуты когда стану забывать
Облик твой, желанная моя,
Буду я глядеть на облака,
Что плывут над пиком Онуро,
Буду о тебе я вспоминать!

Вороном зовут
Птицу, что слывет лжецом,—
Правду говорит народ.
Не приходишь ты, а вот она —
“Коро-ку”,—кричит, — “любимая придет!”

Ведь еще вчера я с милой был,
А мне кажется, что этот миг далек,
Как журавль,
Что с плачем в небесах летит,
Прикасаясь к белым облакам!

Как журавль, что бродит на полях Абэ,
Проходя холмы,
Красив любимый мой!
Если б завтра снова я могла
Встретиться и вместе быть с тобой!

Не встречаться больше нам с тобой,
Как глазки в рогоже,
Близкими не быть,
И поэтому, как селезень в воде,
Только глубоко вздыхаю о тебе!

Будто утка, что плывет
По воде в Микугуну,
Из-за милой девы той
Слух идет, растет молва,
А ведь не были мы близки с ней!

Это птицы лишь летают
Меж соседних двух болот.
Ты не думай,
Мое сердце
Не имеет двух дорог!

Словно ясакадори —
Селезень, что в море здесь живет
И, ныряя, дышит тяжело,
Так же тяжело вздыхаю я
Оставляя милую жену…

Словно птица водяная,
Упорхнул я,
И, готовясь уезжать в далекий путь,
Я жене любимой не сказал ни слова,
И теперь нет сил сдержать тоску!

Так же как в полях Тоя
Травят зайцев не щадя,
Слишком нынче взялись за меня:
С милой не успел и ночи провести,
Как ее уже бранится мать!

Пусть олень
Средь зарослей лежит,
И пускай не видно мне его.
У ворот любимой проходя даже мимо,
О, как счастлив я!

Ведь на милую мою взглянуть пришел,
В думах же у всех совсем не то:
Будто я олень, что разорил поля
Возле гор Ёко, что поднялись,
Как изогнутые брови в небесах!

На поле весеннем здесь
Жеребец, что ест траву,
Не дает покоя рту.
Так, наверно, милая моя
Дома вечно обо мне грустит!

Если девушку чужую полюблю,
Постоянно буду мчаться к ней,
Спотыкаются пусть ноги у коня,
Пусть плетется птицей водяной,
Жалости к нему не будет у меня!

О любимая жена моя,
Что, горюя, провожала в путь меня
И смотрела, как я на гнедом коне
За ворота выезжал с трудом,
Оставляя милый сердцу дом?