Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

Вы вспоминаете ль о том, кто столько думает о вас
И чьи глаза покинул сон, кто на чужбине в этот час,

Кто думал чувства глубоко в себе запрятать, как в ларце,
Но выдает его печаль, написанная на лице…

Беда забросила меня в чужие, дальние края,
И замирает сердца стук — как на развалинах жилья.

Ночным стенанием своим мне голубь не дает уснуть —
Ему, я знаю, как и мне, уныние терзает грудь.

Мы долго сетовали с ним на то, как наша жизнь горька,—
Я — на земле, а он — в ветвях, под сладкий шелест ветерка…

Увижу ль тех, кого люблю? Порвутся ль нити крепких уз?
О, неужели навсегда распался дружеский союз?

Я обязательств не расторг, я не забыл своих друзей:
Ведь верность слову своему — примета истинных мужей.

…К вам снова праздник в дом пришел, он стать счастливыми зовет,
А бедный юноша вдали воспоминаньями живет.

Да, я с друзьями разлучен, не знаю радостного дня,
И я читаю тут стихи про то, что было у меня:

«О, чем утешусь — ни семьи, ни кубка, ни друзей,
Отчизны тоже больше нет, и милой нет моей!»{357}

Ценить ты меня перестала,
Ты свергла меня с пьедестала,

Из сердца совсем изгнала —
Лишила родного угла!

Но помнит несчастный влюбленный
То время, когда благосклонно

Ты пела ему о любви,
Завлекши в тенета свои.

Тогда ты его утешала
И слезы ему осушала,

Дарила советы часто,
Он верил: они на счастье…

Из рук твоих сладко любое
Питье мне — пусть даже алоэ.

А если бы жгла ты огнем,
Прохладу нашел бы я в нем!

Моими мечтами была ты…
Зачем же, зачем же расплаты

Пришел этот горестный час!
О, если бы минул он нас!

Ты знаешь ли величину удела,
Которым в моем сердце завладела,

И знаешь ли, что почитал за счастье
Я под твоею находиться властью,

И что никто здесь, в царстве суеты,
Не покорял еще меня, как ты?!

Когда ж достигла ты сего предела,
В одежду горя ты меня одела,

Бессонницей глаза мне насурьмила…
Взгляни в мои посланья — там чернила

Сверкают со слезами наравне!
Застыло сердце от тоски во мне.

Моя газель, вбираешь ты
В себя все формы красоты!

И если в отдаленье ты —
Передо мной твои черты.

Любовь к тебе — игра с судьбой,
Но все равно мечты с тобой,

А все мольбы мои — в словах:
«Спаси, я весь в твоих руках!»

Молю Аллахом: будь верна —
Ведь я храню обет сполна!

О, смилуйся над бедняком,
Кто лишь с напастями знаком,

Кто стоны шлет в ночной тиши
От боли сердца и души,

Кому не в радость светлый день,
Кто стал прозрачен, словно тень,

Кто не стыдится чувств своих —
Пусть знают все вокруг о них!

Как ты решишь мою судьбу — пусть будет так!..
Тебя забыть я не могу нигде, никак.

Да разве в силах тот забыть иль изменить,
Кого с тобой любви такой связала нить.

И кто, с тобою разлучен, не знал утех,
Кто потерял покой и сон — спроси у всех!..

Меня сжигает страсть твоя и скорбь твоя;
Твоя любовь — моя болезнь… Да, болен я!

Но быть здоровым не хочу, ты мне поверь.
А коль солгал — запри скорей к блаженству дверь!

Клянусь Аллахом, я живу, тебя любя,—
И никого не нужно мне взамен тебя!

О ты, к кому желанием томим!
Когда б сумел я стать собой самим,

Когда б судьба дала мне выбирать —
Мой выбор пал бы на тебя опять!

Пускай корят завистники, пускай —
За верность чувств хоть ты не упрекай!

Да, пусть меня завистники корят,
«Она тебя забыла, — говорят,—

Твои упреки ей, что горький плод;
Ее душа давно другого ждет…»

Пусть говорят… Наверно, я из тех,
Которые, любя, прощают грех.

В любви — я раб, а ты — моя мечта…
О, как неодолима красота!

Отнимешь ли ты одеянье, которому имя — любовь?
Уйдет ли твоя благосклонность — и мне не узреть ее вновь?..

Неужто все так совершится? Неужто любви моей путь
Усеян напастями будет, а счастья, увы, не вернуть?..

Я отдал тебе без остатка и душу и сердце свои —
И как же теперь я утешусь, не зная ответной любви?

Для тех, кто взаправду полюбит, их чувство — смертельный недуг,
И, значит, свое исцеленье лишь в смерти найду я от мук!

Укоры я все и упреки скрываю в себе глубоко,
Лелею и вновь забываю, и гнев мой проходит легко.

А чтобы молву успокоить, ты, сердце, в ответ ей скажи:
«Довольствуюсь я даже взглядом жестокой моей госпожи!»

О, подари мне зубочистки стебелек —
Чтоб о твоих устах он мне напомнить мог!

И, может быть, моя умерится тоска,
Когда коснусь я зубочистки стебелька…

О солнце светлое! Величием твоим
Земля гордится перед небом голубым!

А на самой Земле смягчится взгляд любой,
Когда он встретится нечаянно с тобой!

Я люблю всерьез — а ей потеха,
Мой обет в любви — ей лишь помеха.

Не хранит она и свой обет…
Не пойму: со мной она иль нет —

Хоть как будто бы она и рядом…
Я гляжу на мир скорбящим взглядом.

Отдаляясь, мучая меня,
Убегая точно от огня,

Ты врагов моих с улыбкой манишь.
Знал бы я, что ты меня обманешь,

Что изменишь слову своему…
Что ж, я сам завлек себя в тюрьму,

И теперь — лишь смерть мне оправданье.
Жизнь моя — вот выкуп за страданье!

Если ты вернешь свою любовь,
И тогда я не воскресну вновь!..

Если б крикнул я, что ты убила,
Сколько б истины в том крике было!..

Изветшают ночи и слова,
А любовь всегда, всегда нова:

Ведь любовь — опора всей Земли!
Этой мудрости и ты внемли.

За то, что стыд я потерял, сними с меня вину:
Ведь ветку ивы я узрел и полную луну!..

Узорный поясок стянул округлый нежный стан.
Очами поражать сердца ей дар особый дан.

Те очи, будто бы сурьмой, подведены волшбой.
Она влачит подол плаща искусно за собой…

Дитя газели, ты цветешь прекрасней всех ветвей
Под сенью юности своей, незрелости своей!

Поспорит шеи белизна с одежды белизной.
Так гибко гнется тонкий стан лишь у нее одной!

Игривость с гордостью слились и неразлучны в ней…
Она пришла, когда в ночи зажегся сонм огней,

Когда сверкали в темноте Арктур и Альтаир
И мерила ладонь Плеяд по пядям звездный мир.

Она пришла ко мне, когда восстал я после сна,
Под сенью красоты своей ко мне пришла она…

И притянул к себе я ветвь — мечты моей предел!
И наслаждались мы в любви сплетеньем уст и тел.

От яркости ее ланит светлей был темный кров.
Чтоб те часы продлить, я жизнь укоротить готов!..

В превратный рок не верил я — кто этим устыдит
Того, кто исстрадался днем и по ночам не спит…

Себя я тешил всякий раз: «Подействует упрек!»
Но, как ползучий скорпион, коварен был мой рок.

И пусть избранник я судеб и достославный муж —
Настигли беды и меня, и худшие к тому ж!

Она всегда была — как сад для взора, но сейчас
Она ушла… И стал тот сад — для мыслей, не для глаз.

А ныне мой приятель зрит ее прелестный лик,
Веселость пьет ее души — она его родник…

Достойнейший из всех людей, мой друг Абу-ль-Касим,
Кто был оплотом для меня, наставником моим!

Не потому ли мне судьба послала столько бед,
Что от тебя я вдалеке, что друга рядом нет!

«О, если б знать!» — слова томят и рвутся из груди,
Но в сожалениях, увы, нам толку не найти!..

Вернется ль снова череда прекрасных дней былых?
Как часто от тебя вдали я вспоминаю их.

А наши ночи — где они? Остались ли следы
От них, что были в аромат одеты, как сады?

Нам не мешал недобрый рок: казалось, будто он
Клонился набок, опьянев, иль погружался в сон,

Когда по саду мы брели к лазоревым ручьям,
Что из зеленых берегов рвались навстречу нам,

Когда взбирались на холмы из белого песка
И небо укрывало нас в лазурные шелка…

Вино из драгоценных чаш лилось там без границ,
И свет достойный исходил от благородных лиц,—

Он мог бы, словно блеск свечей, развеять мрак густой,
И каждый муж был славен там умом и красотой,

Подобно мускусу, они благоухать могли,
И вместе все — наделены всей мудростью Земли…

Пусть южный ветер к нам придет, я жду его всегда:
Когда повеет он, дышать могу я без труда;

Благоуханный, он несет ко мне твои черты,
И мне становится легко: тогда со мною ты!

О верный друг, о властелин, кого избрал я сам!
Измерить всю мою приязнь каким я дам весам?

Подобен ты «седьмой стреле»{358}, ниспосланной судьбой,
И явь, и тайна чувств к тебе равны между собой!

Не знал я дружбы до сих пор сердечней и стройней,
Запреты и согласья мы чередовали в ней,

В ней все блистало прямотой и ровной красотой,
Как ряд жемчужный на груди у девы молодой!..

Да не придет тебе на ум порвать согласья пить,
Ведь у меня одна лишь мысль: как дружбу сохранить?

О, сделай так, чтоб твой ответ вернул мне радость дней,
Тех самых, что теперь, увы, лишь в памяти моей,

И облачи в словес парчу безликие листы,
Которым в прозе и в стихах подаришь мысли ты!

Подаришь плод своих трудов — из лучших лучший плод:
Его сама твоя судьба «жемчужным» назовет!..

Пускай же чаще те плоды нам посылает он,
Тот, кто природой с юных лет богато одарен,

Чье красноречье велико, а мысли так стройны,
Что перед ним и Сахль{359} и Амр{360} померкнуть бы должны!..

Но коль ответ твой не придет к тому, кто ждет его,
То не услышишь от меня ты больше ничего…

Так благоденствуй, процветай и памятуй: ты сам
Подобен туче дождевой, несущей жизнь лесам!..

Воркуют голуби, клоня тяжелые кусты:
«Да снизойдет к тебе покой!» Призыв услышал ты?..