Публий Марон - БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА
580 Был то стримонский журавль, то лебедь добычей Камиллы.
В землях тирренских она могла бы невесткой желанной
Многим стать матерям, но, одной предавшись Диане,
Знает Камилла любовь лишь к оружью и к девственной жизни,
Свято блюдя чистоту. Как хотела бы я, чтоб Камиллу
585 Войны так не влекли, чтоб она не тревожила тевкров!
Спутницей ныне моей она была бы любимой.
Но, коль скоро близка неизбежная горькая участь,
С неба, о нимфа, слети, поспеши в пределы латинян.
Где завязалась уже при зловещих знаменьях битва.
590 Лук мой возьми и мстящую вынь стрелу из колчана:
Раною кто осквернит Камиллы священное тело,
Будь он тирренец иль тевкр, пусть своей заплатит мне кровью,
Я же в туче ее унесу и под отчим курганом
Скрою, прежде чем враг доспехи снимет с несчастной".
595 Так сказала она, и, окутана облаком черным,
Нимфа скользнула с небес, рассекая воздух шумящий.
Тою порой подходили к стенам Лаврента троянцы;
Конное войско вели, поделенное ровно на турмы,
Следом этрусков вожди. Скакуны звонконогие в поле
600 Ржут и встают на дыбы и, с уздой упорной воюя,
Носятся взад и вперед. Железной порослью копья
Всюду взошли на лугах, и равнина сверкает оружьем.
Но и с другой стороны латинян войско проворных,
С братом Кор, и Мессап, и всадники девы Камиллы
605 Вышли в поля навстречу врагу. Занесенные копья
Воины держат в руках и колеблют легкие дроты,
Топот пехоты слышней, лошадиное ржанье все громче.
Вот на полет копья сошлись два войска и встали
Строй против строя – и вдруг на врага кидаются с криком,
610 Бешеных гонят коней; отовсюду сыплются копья
Густо, как снег, и сияние дня затмевается тенью.
Мчатся лихой Аконтей и Тиррен друг другу навстречу,
Выставив пики вперед, – и с гулким грохотом оба
Первыми падают в прах, и с разлета сшибаются кони,
615 Грудью ломая грудь. Аконтей, ударом отброшен,
Словно баллисты снаряд или быстрая молния в небе,
Прочь отлетел далеко, и развеял жизнь его ветер.
Тут же, смешавши ряды и щиты закинув за спину,
Вспять погнали коней и помчались к стенам италийцы.
620 Тевкры несутся вослед, предводимые храбрым Азилом.
Лишь возле самых ворот италийцы, опомнившись, встали,
Подняли крик и назад скакунов повернули послушных.
Тевкры теперь убегают от них, отпустивши поводья.
Так, прилив и отлив чередуя, пучина морская
625 То прихлынет к земле и утесы накроет волною
И на прибрежный песок пошлет вспененные струи,
То назад отбежит и, стоячие скалы сшибая,
Катит от берега их и сушу вновь обнажает.
Дважды до самых стен отгоняли рутулов туски,
630 Дважды, щиты за спиной, убегали, отброшены силой.
В третий раз наконец сошлись враги – и смешались
Между собою ряды, и схватился с воином воин.
Слышен везде умирающих стон, оружье и трупы
В лужах крови лежат, и на груду тел то и дело
635 Раненый валится конь; закипает бой беспощадный.
Прямо не смея напасть на Ремула, издали бросил
Пику в коня Орсилох, и под ухо вонзилось железо.
Раной взбешенный, взвился на дыбы скакун звонконогий,
Воздух копытами бьет, нестерпимой терзаемый болью,
640 Ремула сбросив с седла. И отвагой, и ростом, и силой
Всех превзошедший в бою, Иолай повержен Катиллом,
Им же Герминий убит; с головой непокрытой сражался
Он, распустив по плечам обнаженным светлые кудри,
Ранам тело открыв без боязни. Но пика пробила
645 Грудь от плеча до плеча, и согнулся он, болью пронзенный.
Черная кровь повсюду течет, и сеет железо
Смерть, и стремятся бойцы навстречу гибели славной.
Там, где сеча кипит, амазонка ликует Камилла:
Левая грудь открыта у ней, колчан за плечами,
650 То посылает она все чаще гибкие дроты,
То боевой свой топор рукой неслабеющей держит;
Лук золотой за спиной звенит – оружье Дианы.
Даже когда отступить заставляет Камиллу противник,
Стрелы она посылает назад, на бегу обернувшись.
655 Спутниц отборный отряд окружает Камиллу: Ларина,
Тулла несется за ней и Тарпея с медной секирой;
Лучших Италии дев избрала она – украшенье
Войска, и в мирные дни, и в бою надежных помощниц.
Так во фракийском краю948 по застывшим волнам Термодонта
660 Гонят со звоном коней амазонки в пестрых доспехах,
Мчат с Ипполитою949 в бой или вслед любимице Марса,
Пентесилее, летят за ее колесницей, и громкий
Женский разносится клич, и щиты луновидные блещут.
Первым кого и последним кого, суровая дева,
665 Пика настигла твоя? Сколько тел ты в прахе простерла?
Первым был Клития сын Эвней: летел на тебя он,
Но в обнаженную грудь впилось еловое древко,
Грянулся воин с коня и на рану упал, изрыгая
Крови потоки в песок и корчась в муках предсмертных.
670 Следом Пагас и Лир погибли: первый пытался
Повод поймать, когда раненый конь его сбросил, второй же
К другу спешил, чтоб его подхватить рукой безоружной.
Так друг на друга они и рухнули оба. А дева,
Сына Гиппота сразив, Амастра, мчится в погоню
675 За Демофонтом, Тереем, и Хромием, и Гарпаликом.
Сколько бросает она в противника дротиков метких,
Столько и гибнет мужей. Но вот на коне апулийском
Орнит, охотник лихой, в невиданных скачет доспехах:
Шкурой быка, воителя стад, широкие плечи
680 Орнит одел и покрыл огромную голову пастью
Волка, в которой клыки торчали из челюстей мощных;
Сельская пика в руках у него; меж всадников Орнит
Носится взад и вперед и ростом всех превосходит.
Дева его без труда средь врагов бегущих настигла,
685 Грудь пронзила ему и недоброе молвила слово:
"Мнил ты, тирренец, что здесь на лесного зверя облава?
День наступил, когда мы опровергнем женским оружьем
Ваши слова. Но к манам отцов и ты не без славы
Явишься, ибо сама тебя сразила Камилла".
690 Бута повергла она и за ним Орсилоха – из тевкров
Самых могучих мужей; убегавшему Буту вонзилось
В шею копье, где она меж кольчугой и шлемом открыта,
Где у всадников щит за спиною слева свисает;
Бегством притворным потом увлекла Орсилоха Камилла,
695 Влево пустила коня, чтоб скакать по меньшему кругу,
Мужа, что гнался за ней, догнала и, мольбам не внимая,
Дважды удар нанесла секирой тяжкой по шлему,
Медь и кость разрубив, так что мозг полился из раны.
Деве навстречу летел и внезапно замер в испуге
700 Авна воинственный сын, обитателя гор Апеннинских;
Был он, покуда судьба позволяла, хитрец не последний
Средь лигурийцев;950 и вот, увидав, что от встречи с царевной
Не уклониться никак, что бежать не удастся от битвы,
Стал он уловки в уме измышлять и Камилле лукаво
705 Молвил: "Пусть женщина ты – и для женщины много ли чести
В битве вверяться коню? Придержи скакуна и на землю
Смело ступи, чтоб со мной в поединке пешем сразиться.
Скоро узнаешь ты, кто будет ветреной славой обманут!"
Так он сказал; а она, уязвленная жгучей обидой,
710 Спутницам взять скакуна приказала и спешилась храбро,
Только с мечом и гладким щитом, чтоб сразиться на равных.
Он же, решив, что теперь одолел ее хитрым обманом,
Больше не медлил, но вмиг повернул коня и быстрее
Прочь полетел, торопя жеребца железною шпорой.
715 "Зря заносишься ты, лигурийский хвастливый спесивец!
Знай, тебя не спасут изворотливых предков уловки,
К лживому Авну живым не поможет вернуться коварство".
Молвила так и стремглав понеслась легконогая дева
И, обогнав скакуна, к беглецу лицом повернулась,
720 Повод схватила рукой – и кровавая кара свершилась.
Так, с утеса взлетев, священный хищник951 пернатый
Мчится легко на крылах, в облаках настигает голубку,
Жадно хватает ее и терзает когтями кривыми, —
Только капает кровь и кружатся в воздухе перья.
725 Не безразличным меж тем родитель бессмертных и смертных
Оком взирает на бой, восседая на высях Олимпа.
В битву вступить побуждает Отец тирренца Тархона,
Острым стрекалом язвит, разжигая в душе его ярость.
Там, где противника смял и смел напор италийцев,
730 Мчится Тархон на коне, окликая по имени тусков,
Рать ободряя на бой и словом дух поднимая:
"Видно, неведомы вам ни стыд, ни обида, ни ярость!
Что за страх обуял вам ленивые души, тирренцы?
Женщина ваши ряды, словно стадо, гонит, как хочет!
735 Право, зачем вам клинки, для чего безобидные копья?
Вы лишь в любви горячи и горазды на битвы ночные,
