Гомер - Античная лирика

Те же, кого не полюбит Зевс,
Трепещут, заслышав зов
Муз-пиерид; он летит над землей
И над бездной никем не смиренных морей.
Тот всех больше, кто в Тартар страшный низвергнут, противник богов,
Сам стоголовый Тифон[108]. Пещера в горах
Встарь, в Киликийских[109], его воспитала, носившая много имен,
Ныне же Кумские скалы[110], омытые морем,
И Сицилийской земли пределы[111]
Тяжко гнетут косматую грудь.
Этна — столп небосвода,
Снежно-бурная Этна, весь год
Ледников кормилица ярких.

Там из самых недр ее неприступного пламени ключ
Бьет священной струей. И текут
Днем потоки рек, испуская огнистый дым;
Ночью же блеском багровым пышет огонь;
Глыбами скалы вниз он, вращая, мчит
С грохотом, с грозным шумом в бездну пучины морской.
Страшный ток Гефеста[112] чудовищный этот зверь
Ввысь посылает. И дивное диво
Это для всех, кто увидит сам;
Диво для всех, кто об этом
Слышит рассказы.

Тому, кто в Этне связан лежит, с темнолистых вершин
Вплоть до самой подошвы горы,
Острый край утесов согбенную спину рвет.
Если мог бы угодным стать я тебе,
Зевс! Посещаешь эту вершину ты,
Этих стран богатых чело. И теперь
Град соседний именем этой горы нарек
Славный строитель его. Это имя
Крикнул глашатай пифийских игр,
Где победил Гиерон
В конском ристанье.

Если задумали люди плыть
В далекий по морю путь,
Будет на радость великую им,
Если дует им ветер попутный. Тогда
Будет плаванью их наверно дарован удачный конец.
Так же и этой победой ныне дана
Верная впредь нам надежда, что будет наш город отныне богат
Славой коней и венков, и на звонких пирушках
Будет его восхваляться имя.
Феб Ликийский, ты, Делоса царь,
Любишь Кастальский ты ключ[113]
Близ Парнаса. Даруй в этот край
Ты мужей отважных и сильных!

Доблесть людей — от воли богов. Лишь от них
Мудры мы, и они нам дают
Мощь, и силу рук, и искусство речей. Теперь
Я хочу одного лишь мужа воспеть.[114]
Крепко надеюсь я, что, не дрогнув, в цель
Мощным взмахом дрот меднощекий метну.
Пусть летит он дальше, чем стрелы моих врагов[115].
Этому мужу грядущее время
Счастье пускай принесет и даст
Много богатств, а скорбь
Пусть он забудет!

Вспомнит пусть он, сколько тяжких походов и битв[116] перенес
Он душой непреклонной. За то
Высшей чести волей богов удостоен был
Он, и чести такой никто не имел
Между мужей Эллады. В удел ему
Дан богатства пышный венец. Но, на бой
Ныне сам пойдя, повторил Филоктетов рок[117].
Стал перед ним, как пред другом, сгибаться
Тот, кто был горд. Говорит молва,
Будто герои, богам
Равные силой,

С Лемноса сына Поанта[118] встарь
С собой привели; он был
Раной терзаем, но славный стрелок.
И данайцев трудам положил он конец,
Град Приамов разрушив. Телом был слаб, но был
избран судьбой.
Пусть с Гиероном в грядущем будет всегда
Бог-совершитель. И пусть ниспошлет ему случай благой,
чтобы все
Мог он желанья исполнить. В дому Дейномена[119],
Муза, воспой мне коней четверку
Славных. Ведь там не будет чужда
Радость отцовских побед.
Так начни же! Мы Этны царю
Сочиним приветствия песню.

Этот град для сына, вместе с свободой, созданьем богов,
Сам отец, Гиерон, заложил.
Он заветы Гилла хранит.[120] Ведь Памфила род,
Также род Гераклидов, тех, что живут
Возле вершин Тайгетских[121], хотят всегда
Свой закон дорийский хранить, как велел
Им Эгимий. Род их блаженный Амиклы[122] взял
Некогда, с Пинда сойдя[123]. Белоконным
Тиндара детям,[124] копейщикам,
Стал этот род с той поры
Славным соседом.

Зевс-вершитель! Людям всем, что живут близ аменской струи[125],
Счастье вместе с владыками их
Дай в удел, чтоб всюду людей правдивая речь
Их хвалила. Всегда с подмогой твоей,
Верно ведущей сына своею рукой,
Муж-властитель пусть направляет народ
Свой к согласью, к миру, почетом венчав его.
Пусть же в домах остается пуниец,
Смолкнет тирренов военный клич![126]
Вспомнят пусть Кумский морской
Бой[127] многостонный.

Что претерпели они в тот день,
Когда сиракузян вождь
Их расцветавшую юность поверг
С кораблей быстроходных в пучину морей,
Спас Элладу от тяжких рабства оков. Я хотел бы теперь
Дружбу афинян стяжать, воспев Саламин[128],
Спарте же песню сложу я про бой Киферонский[129], где пал перед ней
Строй криволуких лидийских стрелков. Огласится
Пусть полноводный Гимеры берег[130]
Новой победы хвалой
В честь Дейномена храбрых сынов.[131]
Эта песнь — им награда за то,
Что врагов бежали дружины.

Если песнь свою размерить разумно и в краткую речь
Вложить многим деяньям хвалу,
Меньше будет трогать тебя пересуд людской.
Слух пресытиться может. Быстрых надежд
Пыл погасает. Часто гнетет
Душу граждан весть о заслугах чужих.
Все же лучше зависть, чем жалость, терпеть. Стремись
К благу всегда. И народ свой кормилом
Правь справедливым. И свой язык
Ты на правдивой, без лжи,
Куй наковальне.

Если даже чуть оступишься ты, то за много тебе
Это будет всегда зачтено.
Ты для многих страж. И свидетелей много есть
Всем поступкам твоим, и добрым и злым.
Пылу благому верен навек пребудь.
Если ж хочешь доброй молве ты внимать,
Щедрым будь всегда. И рулем направляй корабль,
Ветром попутным свой парус наполнив.
Проискам тех, кто наживы ждет,
Друг, не вверяйся. Молва
Славы посмертной

Только одна лишь пройденный путь
Людей, что ушли давно,
Может певцам показать и раскрыть
Летописцам. О Крезовой ласке[132] жива
Весть поныне. О том, кто сердцем безжалостен был и людей
В медном быке сожигал — то был Фаларид[133], —
Слава дурная идет. Не звучит на форминге под крышей домов
Имя его на пирах молодежи веселых.
В жизни удачу стяжать — награда
Первая. Дар второй — заслужить
Добрую славу себе.
Тот, кто их и приял и достиг,
Получил венец наивысший.

Согласуй с харитами стройными песнь,
Меднощитного славить хочу
Победителя в играх пифийских,
Телесикрата, мужа блаженного,
Коневластной Кирены красу.[134]
Из долин ветрошумных Пелиона
Сын Латоны кудрявый ее
В дни былые похитил. В златой
Колеснице он деву лесную увез
И владеть ей назначил землей
Многостадной, обильной плодами,
Чтоб жила в цветущей, желанной
Третьей отрасли суши.

Приняла среброногая
Афродита делийского гостя[135]
И, касаясь легкой рукой,
С богозданной свела колесницы.
Им обоим над сладостным ложем
Стыд любовный она пролила,
Сочетая в общении брачном
Дочь Гипсея могучего — с богом.
Он тогда горделивых лапифов царем
Был,[136] второй Океанова рода герой.
Родила, меж утесами славного Пинда,
Дочь Геи, наяда Креуса, его
В наслаждении брачном с Пенеем.