Гомер - Античная лирика

Я несу тебе с молитвой
Тот венок из златоцветов
Вместе с кипером[75] прелестным.

А он на флейте будет нам
Мелодию подыгрывать.

Звонкоголосые, нежно поющие девы, не в силах
Ноги носить меня в пляске… О, если бы я красноперым
Был зимородком, богами любимым, — тогда бы бесстрашно
Я с гальцонами вместе носился над пенной волною!

Слова и мелодию эту
Сочинил Алкман-певец,
У куропаток заимствовав их.

Знаю все напевы я
Птичьи…

Тщетно крик все девушки подняли,
Как стая, в которую ястреб влетел.

Златокудрая Мегалострата,
В девах блаженная,
Явила нам
Этот дар сладкогласных муз.

И сладкий Эрос, милостью Киприды,
Нисходит вновь, мне сердце согревая.

Нет, не Афродита это, Эрос это бешеный дурачится, как мальчик.
Сердце, берегись его! Несется по цветущим он верхушкам кипериска…

Гелиос[79], сын Гиперионов, в чащу пошел золотую,
Чтоб, реку Океан переплывши, достигнуть
Глубины обиталища сумрачной Ночи священной,
Чтобы матерь увидеть, супругу законную, милых детей.
Сын же Зевсов пешком пошел в многотенную
Рощу лавровую…

…Ибо царь Тиндарей,
Жертвы богам принося, о Киприде не вспомнил,
Радость дарящей. В гневе дочерей его
Двубрачными сделала и трибрачными богиня,
И мужебежными…

Много, много яблок кидонских[81] летело там в колесницу к владыке,
Много и миртовых листьев,
Густо сплетенных венков из роз и гирлянд из фиалок.

Не по правде гласит преданье:
Не взошла ты на палубу судна,
Не плыла ты в Пергам троянский[83].

Муза, о войнах забудь и вместе со мною восславь
И свадьбы богов, и мужей обеды пышные, и блаженных пиры!

Песнь всенародную в честь харит
Надо петь лепокудрых,
Фригийский напев[84] применяя,
Нежный напев, —
При наступленье весны.

Муза, звонкую песнь
ты заведи,
песнь любовную,
Про самосских детей, —
с лирою в лад,
с лирой певучею.

…больше всего
Игры и песни приятны Аполлону,
Горе и тяжкие стоны — Аида удел.

Бесполезно и вовсе не нужно
О тех, кто умер,
Рыдать.

К умершему никто у нас не знает благодарности.

Мой Эвриал, синеоких Харит дитя,
Их, дивнокудрых, зазноба, Кипридою
И мягковзорой Пейто[86] ты взращен среди
Роз, ароматом полных.

Только весною цветут цветы
Яблонь кидонских, речной струей
Щедро питаемых, там, где сад
Дев необорванный. Лишь весною
И плодоносные почки набухшие
На виноградных лозах распускаются.
Мне ж никогда не дает вздохнуть
Эрос. Летит от Киприды он,—
Темный, вселяющий ужас всем,—
Словно сверкающий молнией
Северный ветер фракийский,
Душу мне мощно до самого дна колышет
Жгучим безумием…

Эрос влажно мерцающим взглядом очей
Своих черных глядит из-под век на меня
И чарами разными в сети Киприды
Крепкие вновь меня ввергает.
Дрожу и боюсь я прихода его.
Так на бегах отличавшийся конь неохотно под старость
С колесницами быстрыми на состязанье идет.

И горю, как долгою ночью горят
Звезды блестящие в небе.

Мирты, и яблони, и златоцветы,
Нежные лавры, и розы, и фиалки.

И соловьев
полная звуков заря
будит, бессонная.

На дереве том,
на вершине его,
утки пестрые сидят
В темной листве:
много еще
там яркозобых пурпурниц[87]
И алькион быстрокрылых[88]…

Из камней
Гладких ту сушу создали руки людей,
Где лишь хищные стаи рыб
Раньше паслись среди улиток.

Белоконных сыновей
Молионы убил я,[90] —
Сверстников, крепко сращенных друг с другом,
Храбрых. В яйце родилися серебряном
Вместе они.

Кассандра, Приама дочь,
Синеокая дева в пышных кудрях,
В памяти смертных живет.

Боюсь, чтоб чести у людей
Не купить ценой нечестья пред богами.

Чья жизнь уж погасла, для тех
Найти невозможно лекарства.

Пел он давнее сказанье
О пещере, где куреты[94]
Благодатного младенца,
Зевса, выкормили втайне
От обманутого Реей
Злоизмысливого Крона.

С той поры высокочтима
У бессмертных мать-богиня.
Так он пел. Мгновенно муза
Побудила олимпийцев
Бросить камешек судейский
В златоблещущие урны.

Боги встали, порадели
Киферону. Тотчас Гермий
Возгласил громоподобно
О победе, и овчину
Небожители венками
Разукрасили счастливцу.

Но под бременем обиды
Геликон рванул ревниво
Гладкосточенную глыбу:
Подалась гора, — и ринул
С воплем жалобным громаду
На теснившийся народ…