Катулл - Лирика Древнего Рима
Что же, прими эти жертвы! Обычаи древние дедов
Нам заповедали их — в грустный помин мертвецам.
Жаркой слезою моей они смочены, плачем последним.
Здравствуй же, брат дорогой! Брат мой, навеки прощай!
СII
Если когда-либо другу, надежному, верному другу,
Истинный, преданный друг тайны свои доверял,
Значит, вполне на меня положиться ты можешь, Корнелий.135
Я ведь второй Гарпократ,136 так я умею молчать.
CIII
Если десять сестерциев ты возвратишь мне, Силон мой,
Так уж и быть, примирюсь с тем, что ты дрянь и нахал.
Если же деньги мои зажилить решил, то хотя бы
Сводником быть перестань, сводник ты, дрянь и нахал.
CIV
Как, неужели ты веришь, чтоб мог я позорящим словом
Ту оскорбить, что милей жизни и глаз для меня.
Нет не могу! Если б мог, не любил так проклято и страшно.
Вам же с Таппоном во всем чудится бог знает что!
CV
Ментула прет на Парнас.137 Да навозными вилами Муза
Гонит шута кувырком. Ментула в пропасть летит.
CVII
Если желанье сбывается свыше надежды и меры,
Счастья нечайного день благословляет душа.
Благословен же будь, день золотой, драгоценный, чудесный,
Лесбии милой моей мне возвративший любовь.
5 Лесбия снова со мной! То, на что не надеялся, — сбылось!
О, как сверкает опять великолепная жизнь!
Кто из людей счастливей меня? Чего еще мог бы
Я пожелать на земле? Сердце полно до краев!
CVIII
В час, когда воля народа свершится и дряхлый Коминий
Подлую кончит свою мерзостей полную жизнь,
Вырвут язык его гнусный, враждебный свободе и правде.
Жадному коршуну в корм кинут презренный язык.
5 Клювом прожорливым ворон в глаза ненасытные клюнет,
Сердце собаки сожрут, волки сглодают нутро.
CIX
Жизнь моя! Будет счастливой любовь наша, так ты сказала.
Будем друг другу верны и не узнаем разлук!
Боги великие! Сделайте так, чтоб она не солгала!
Пусть ее слово идет чистым от чистой души!
5 Пусть поживем мы в веселье спокойные, долгие годы,
Дружбы взаимной союз ненарушимо храня.
CXIII
Консулом выбран Помпей был впервые. Владели Муциллой138
Двое тогда. А теперь? Избран вторично Помпей.
Двое остались двоими. Но целые полчища новых
Встали за ними. Мой бог! Пышная жатва греха!
CXV
Ментула славным поместьем владеет на склонах Фирманских.139
Много диковинок там, много различных чудес.
Рыбная ловля, охота звериная, пашня, покосы —
Все ни к чему! Все добро в прорву у мота идет.
5 Пусть он ужасно богат, в кошельке ни полушки у мота,
Пусть превосходен дворец, сам побирается он.
CXVI
Геллий! Давно и прилежно искал я по лавкам и рынкам
Песнь Каллимаха. Ее в дар я готовил тебе.
Я примириться с тобою хотел, чтоб стрел ядовитых,
Целясь в Катуллову грудь, ты не спускал с тетивы.
5 Вижу теперь, что трудился напрасно! Пропали старанья!
Тщетно тебя я просил. Так берегись же, дружок!
В складках накидки моей обессилев, замрут твои стрелы.
Слов же моих острие неотвратимо. Ты — мертв!
АЛЬБИЙ ТИБУЛЛ
КНИГА ПЕРВАЯ
I
Желтое золото пусть другой собирает и копит,
Сотнями держит пускай югеры140 тучных земель:
Вечным трудом боевым грозит ему недруга близость,
Сны отгоняет от глаз грохот военной трубы;
5 Ну, а меня пусть бедность ведет по медлительной жизни,
Лишь бы пылал мой очаг неугасимым огнем.
Сам бы в деревне я стал выращивать нежные лозы,
В пору умелой рукой яблонь сажать деревца,
Грей, о Надежда, меня и грудами сыпь урожай мне,
10 Полными чанами лей сусло густого вина!
Я ведь всегда почитал и пень заброшенный в поле,
И на скрещенье дорог камень, обвитый венком.141
Сколько бы мне ни послало плодов грядущее лето,
Я пред богами полей дар земледельца сложу:
15 Пусть из колосьев венец тебе, златокудрой Церере,
Жертвою пашни моей в храме у двери висит.
В полных плодами садах да встанет сторожем красным
С грозно подъятым серпом, птицам на ужас, Приап.
Лары, и вам, сторожам усадьбы когда-то богатой,
20 Но захудалой теперь, я приготовил дары.
Кровью телки в те дни очищалось великое стадо,
Нынче одна лишь овца — дар за ничтожный надел.
Вот вам овца; вкруг нее деревенские кличут ребята:
«Дайте нам жатву, ио! доброго дайте вина!»
25 Жить бы мне, жить наконец в покое, довольствуясь малым,
Не обрекая себя долгим путям никогда,
От восходящего Пса142 под летнею тенью деревьев
Прятаться возле ручья, что близ усадьбы бежит.
Не постыдился бы я приняться порой за мотыгу
30 Или бичом подогнать тихо бредущих волов.
Не поленился бы, нет, позабытого маткой козленка
Или ягненка домой перенести на груди.
Вы над отарой моей ничтожною, воры и волки,
Смилуйтесь! Доли своей в стаде ищите большом.
35 Здесь пастуха моего я привык очищать ежегодно
И окроплять молоком Палес143 за милость ее.
Будьте, боги, со мной, не гнушайтесь, молю вас, дарами
Скудных сельских столов, чистых кувшинов моих.
Эти кувшины лепил из мягкой податливой глины
40 Пахарь седой в старину, делая первый сосуд.
Я никогда не искал отцовских богатств или жатвы
Столь же обильной, как встарь предок мой древний сбирал.
Рад я одной полосе, и рад я, если придется
Лечь на родную постель, в милом углу отдыхать.
45 Как там отрадно лежать и, внемля неистовой буре,
Дремно хозяйку свою в тесных объятьях сжимать,
Или зимой, когда Австр проливает студеную воду,144
В доме под ропот дождя видеть спокойные сны!
Пусть это выпадет мне! Да будет по праву богатым
50 Тот, кто выносит тоску ливней и ярость морей.
Ах пусть прахом пойдут все смарагды, все золото мира,
Лишь бы в разлуке со мной девушка слез не лила!
Ты о Мессала,145 рожден воевать на морях и на суше,
Чтобы доспехи врага твой разукрасили дом;146
55 Я же — закованный раб: в оковах красавицы милой,
Будто привратник, сижу близ непреклонных дверей.
Слава меня не влечет, моя Делия: быть бы с тобою, —
Может, кто хочет, меня вялым, ленивым бранить.
Видеть бы только тебя на исходе последнего часа
60 И, умирая, тебя слабой рукой обнимать.
Плачь, о Делия, плачь, когда лягу на ложе сожженья,
Слей поцелуи свои с горькой слезою любви!
Плачь! Ведь грудь у тебя не окована грубым железом,
И не заложен кремень в нежное сердце твое.
65 Знаю, с моих похорон ни дева, ни юноша даже
Не возвратятся домой, глаз не омывши слезой.
Не оскорбляй же тогда мою тень, о Делия, лучше
Пряди волос пощади,147 нежные щеки свои.
Будем друг друга любить, пока нам судьба позволяет!
70 Скоро к нам явится смерть, голову мраком покрыв;
Скоро к нам старость вползет — и уж будет зазорно влюбляться.
Страстные речи шептать с белой как снег головой.
Так отдадимся теперь Венере беспечной, пока нам
Двери не стыдно ломать, в драку с соперником лезть.
75 Здесь я и вождь, и крепкий боец. Вы, трубы, знамена,
Прочь уноситесь скорей, жадных калечьте людей!
Жадным тащите добро, а мне, довольному жатвой,
Будут смешны богачи, будет и голод смешон.
II
Крепкого лей, вином утоли нежданные муки,
Властный пусть склонится сон к векам усталым моим;
Этой хмельной головы, отягченной щедротами Вакха,
Пусть не тревожат, пока горькая дремлет любовь.
5 К нежно любимой моей приставлена грозная стража,
Плотная дверь заперта неодолимым замком.
Пусть тебя ливень сечет, о дверь ее злого владыки,148
Пусть Юпитера гнев молнии мечет в тебя!..
Дверь, отворись только мне, побежденная жалобной просьбой.
10 И не скрипи, коль тайком ночью тебя отопрут!
Если в безумстве своем тебе посылал я проклятья,
Сжалься, молю: пусть они мне же падут на главу.
Помнить должна ты о том, что в слезных моленьях поведал
Я, гирляндой цветов твой оплетая косяк.149
15 Ты же, о Делия, брось бояться, обманывай стражу;
Надо дерзать: смельчакам в помощь Венера сама.
Сколь благосклонна она, когда новый порог переступит
