Катулл - Лирика Древнего Рима
Юноша или тайком дева замок отомкнет!
Учит она, как скользнуть украдкой с мягкого ложа,
20 Учит она, как ногой на пол беззвучно ступить;
Учит она красноречью кивков незаметных при муже,
Учит искусству скрывать нежные в знаках слова.
Но поучает не всех, — лишь тех, кто не ведает лени,
Кто не боится вставать с ложа в ненастную ночь.
25 Вот и когда я брожу по городу темному в страхе,
‹Мне помогает идти к цели богиня любви.›
Хищника гонит она, кто дерзнул бы кинжалом поранить
Или с добычей уйти, платье сорвавши с меня.
Тот, кто во власти любви, хранимый священной рукою,
30 Может, где хочет, бродить: козни ему не страшны.
Мне ни зимняя ночь не вредит леденящим морозом,
Мне не опасен поток бурно летящих дождей.
Мне этот труд нипочем, — открыла бы Делия двери
И поманила без слов, пальчиков легким щелчком.
35 Встречный — мужчина ли ты или женщина, — не поднимай же
Глаз: проделки свои хочет Венера таить.
Шумом шагов не пугай и меня не расспрашивай, кто я,
Факела ярких огней не приближай мне к лицу.
Если ж случайно меня заметит прохожий, — пусть скроет,
40 Именем всех богов пусть присягнет, что забыл.
Верь мне, почувствует тот, кто не в меру болтлив, что Венера
Кровью была рождена, вышла из ярости волн.150
Впрочем, ему не поверит твой муж, — так вещала правдиво
Мне чародейка одна тайной волшбою своей.
45 Видел не раз я: она низводит созвездия с неба
И заклинаньем своим рек изменяет русло,
Тени влечет из гробниц, утробу земли разверзая,
Песней над хладным костром кости из пепла зовет;
То из подземных темниц вздымает их шепотом вещим,
50 То, окропив молоком, вспять возвратиться велит;
Властью своею метет туманы с ненастного неба,
Властью своею зовет в летнюю пору снега.
Ей лишь одной вручены волшебные травы Медеи,
Ей лишь дано усмирять лютых Гекаты собак.151
55 Заговор ею сложён, и с ним обмануть ты сумеешь:
Трижды скажи нараспев, трижды отплюнься потом;
С этой поры никому твой муж про нас не поверит,
Даже себе самому, в мягкой постели застав.
Но от других воздержись: обо всех он правду узнает,
60 Лишь про меня одного ведать ему не дано.
Верить ли мне? Сказала еще вещунья, что может
Травами и колдовством освободить от любви.
Факел очистил меня, а после, ясною ночью,
Черная жертва легла в честь чародейных богов.152
65 Я же молил, да не сгинет любовь, но да будет взаимной.
Я не искал никогда прочь убежать от тебя.
С сердцем железным был тот, кто охотно повлекся за бранью
И за добычей, хоть мог, глупый, тобою владеть.
Пусть он сметет пред собой побежденные тьмы киликийцев,153
70 Марсов лагерь разбив на покоренных холмах,
Затканный весь серебром, весь золотом пышно расшитый;
Пусть на горячем коне гордо красуется он.
Я ж, моя Делия, знай, — была бы ты только со мною, —
Сам бы волов запрягал, пас на знакомой горе.
75 Лишь бы мне было дано держать тебя в нежных объятьях,
Даже на голой земле сладким казался бы сон.
А без взаимной любви что пользы хоть в пурпурном ложе,
Если в бессонных слезах тянется долгая ночь?
Нет, тогда уж ни пух, ни шитый покров, ни журчанье
80 Тихо бегущей воды дремы очам не пошлют.
Разве я словом задел величие гордой Венеры
И наказанье несет мой нечестивый язык?
Разве молва говорит, что нечистый входил я в жилища
Вечных богов и венки рвал со святых алтарей?
85 Если б я был виноват, не замедлил бы пасть я во прахе
И целовать без конца храма священный порог.
Нет, не замедлил бы я ползти в пыли, умоляя,
Биться несчастным челом о заповедный косяк.
Ты, смеющийся зло над горем моим, берегися!
90 Жди: не ко мне одному вечно немилостив бог.
Тот, кто, бывало, шутил над юноши тщетной любовью,
Сам под Венеры ярмо в старости шею склонял.
С дряхлою дрожью шептал про себя он любовные речи,
И понапрасну взбивал космы седые волос.
95 Он не стыдился торчать у двери красавицы милой
Или на форуме днем встретить служанку ее.
Юноши там и мальцы ватагой его затирают,
Тихо, чураясь, плюют в мягкие складки одежд.
Ты же меня пощади, Венера: преданно служит
Дух мой тебе; что ты жжешь, грозная, жатву свою?
III
Двинетесь вы без меня, Мессала, по волнам эгейским.154
О, вспоминай обо мне вместе с когортой своей!
Держит больного меня Феакия155 в землях безвестных.
Мрачная Смерть, молю, жадные руки сдержи!
5 Мрачная Смерть, удержись, умоляю! Ни матери нет здесь,
Чтобы на скорбной груди кости собрать из костра;
Нет и сестры, чтоб мой прах окропить ассирийским елеем
И, волоса распустив, плакать над урной моей.
Делия, нет и тебя! А ведь, нас провожая из Рима,
10 Ты, говорят, наперед всех вопросила богов.
Ты ведь три раза брала у мальчика жребий священный,156
Трижды по жребиям он добрые знаки давал:
Рок возвращенье сулил; но не мог он тебя успокоить:
Слезы на грудь ты лила, наш ненавидела путь.
15 Я же, отдав прощальный приказ, плохой утешитель,
Тайной тревогой томим, новых задержек искал,
Робко на птичий полет,157 на дурные предвестья ссылался
Или на то, что настал праздник Сатурна святой.158
Ах сколько раз, отправившись в путь, начинал вспоминать я,
20 Как оступился в дверях — знак неминуемых бед!
Пусть не дерзает никто уезжать против воли Амура
Иль пусть припомнит, дерзнув, как воспротивился бог.
Что мне Изида твоя, о Делия?159 Разве поможет
Систра гулкая медь160 в трепетных пальцах теперь?
25 Что мне в том, как, святыню почтив, ты чисто умылась
И одиноко легла в чистую (помню!) кровать?
Ныне меня поддержи, о богиня. (Ведь можешь лечить ты, —
В храмах о том говорит множество ярких картин.)161
Пусть, выполняя обет, сидит моя Делия ночью162
30 В белой одежде льняной возле священных ворот
И, волоса распустив, тебе дважды в день воспевает
Славу, сияя красой перед фарийской толпой;163
Мне же да будет дано поклоняться родимым пенатам,
С каждой луной фимиам древнему лару курить…
35 Как беспечально жилось под властью Сатурна,164 покамест
Не проложили еще в мире повсюду дорог!
Гордый сосновый корабль не резал лазурные волны,
В бурю еще не кидал крылья своих парусов,
И барышей не искал мореход в неизведанных странах,
40 На корабли не грузил ценный заморский товар.
В те времена под ярмо не склонял своей шеи могучей
Бык и удил не кусал зуб укрощенных коней;
Не было в доме дверей, а в поле врытого камня,
Чтобы межой отделить пашню от пашни чужой.
45 Мед источали дубы, и людям беспечным навстречу
Овцы охотно несли вымя свое с молоком.
Не было войск, ни битвы в полях, ни гнева, и копий
Грубый кузнец не ковал, грозный своим мастерством.
Ныне Юпитер царит — и повсюду убийства да раны,
50 Ныне открыты моря, множество к смерти дорог.
Сжалься, отец! Пред чем мне робеть? Я клятв не нарушил,
Дерзких не молвил я слов против священных богов…
Если изжиты уже судьбою данные годы,
Камень поставь надо мной с надписью краткой такой:
55 «Здесь почиет Тибулл, сраженный безжалостной смертью
В дни, как Мессале вослед шел по полям и морям».
Но за покорность мою велениям нежным Амура
Ты мне, Венера, пролей свет Елисейских полей,
Где без конца хороводы звенят и в порхании резвом
60 Сладостно песни поют горлышки тонкие птиц;
Дикая новь корицу родит, и широко по нивам
Щедрый кустарник возрос благоухающих роз;
Юноши тешатся там, играя средь девушек нежных,
И поединки меж них вечно заводит Амур.
65 Тот, кто любил и был унесен прожорливой смертью,
Там на венчанных кудрях миртовый носит убор…
Грешных же сумрачный кров сокрыт во мраке глубоком,
Глухо и грозно вокруг черные реки шумят.
Там, над челом взъерошив гадюк, Тисифона165 бушует,
70 Мечутся взад и вперед толпы безбожных теней;
Дальше хрипит у ворот змеиными пастями Цербер,
Черный на страже стоит кованных медью дверей;
Кружит вихрь колеса преступную плоть Иксиона,
Кто на Юнону посмел дерзкой мечтой посягнуть;
75 Там же лежит, распростерт на девять югеров, Титий,
