Наталья О'Шей - Хелависа и группа «Мельница». Не только песни

Из сумрака Севера вновь в колдовские леса
Вернулась твоя звезда, о Даэрон.
В вечерней тени зазвенят соловьёв голоса.
Умолкла твоя весна, о Даэрон.

Цветы и звёзды в венок вплетай,
Как сердце бьётся пламя свечи.
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Как под ноги сердце, ты песню бросаешь свою,
Последнюю песню, о Даэрон.
Легенды слагают о птицах, что лишь перед смертью поют,
Но смерть не излечит тебя, о Даэрон.

Полынью песню в венок вплетай,
Горчит на губах золотистый хмель.
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Зачем тебе пить эту чашу до дна?
Вино золотое горчит, как вина.
Шуршат, как осенние листья, слова
И сломана флейта, но песня жива!
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Зачем тебе пить эту чашу до дна?
Два озера боли на бледном лице.
А звезды, как камни в железном венце,
И память не смоет морская волна.
И в тёмных одеждах там скорбная тень,
Один лишь венка из цветов не надел…
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

И в светлой земле, что не ведает зла,
Истает ли тень, что на сердце легла,
Исчезнет ли боль, что как в сердце игла?
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

И жжёт предвиденье, как яд —
Тебе уйти на путь людей…
Но пусть ещё последний взгляд
Поёт безумный менестрель
Прощай, моя звезда-печаль,
Прощай, любовь моя, прощай!

Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиен Тинувиэль!

Обернули жемчужины шею
В три ряда, в три ряда.
Говорил: «Ты будешь моей или ничьею
Никогда, никогда…»

Ты был львом и оленем, ты из гордого племени,
Живущего там, у небесной черты,
Где ночи крылаты, а кони косматы,
И из мужчин — всех доблестней ты.

Из ладони просыпались пылью,
Потерялись в камнях
Все слова, что тебе говорили
Про меня, про меня…

Что у меня теплые плечи, и гордые речи,
И колючие свечи в темноте высоко.
Моя верность хранится там, где пляшут зарницы,
Как бы ты ни стремился — не достанешь рукой.

Я спущу на воду венок со свечою
Так легко, так легко,
Чтобы плыл по ручьям-полыньям за тобою
Далеко, далеко.

В полыньях среди туч чтоб светил он
Высоко, высоко
В том краю, куда я тебя отпустила
Далеко, далеко.

Где ночи крылаты, а кони косматы,
Где щиты, мечи и латы, словно песни, звенят,
Корабли под парусами, под павлиньими хвостами,
И ведьмы нежнее и краше меня.

У них тёплые плечи и дерзкие речи,
Посмотри, как тают свечи в темноте высоко.
Где кони крылаты, а ветры косматы —
Это всё далеко, далеко, далеко.

Сорвались с облака два ангела вниз,
Встретились на белом мосту.
Закружила их листва белая,
Да вдвоем замерзли к утру.
А перья-пальцы раскинув веером в грязь,
Глотая придорожную пыль
Поднялись с колен, да пошли в народ,
Спотыкаясь, через поле ковыль.
Травы пели им про Бога любовь,
Люди про горе войну,
И сказал один: «Возвращайся, брат,
Рассказать Отцу».
Два ангела да на одно лицо.
Два ангела да на одно лицо…
Полети, скажи про гордый их нрав,
Что цепями тянет к земле,
Ну а я пока останусь здесь,
Кабы чего не натворили себе.
Так и разошлись, каждый принял свое,
Махнули рукою вослед,
Так и живет теперь промеж нас зверей
Уж вторую тысячу лет.
Так и мы сидим, закрыв от огня
Собственной ладонью лицо,
Сидят у церкви жених с невестою,
Небо молчит, ржавеет кольцо.
Два ангела да на одно лицо.
Два ангела да на одно лицо…

По лазоревой степи
Ходит месяц молодой,
С белой гривой до копыт,
С позолоченной уздой.
Монистовый звон
Монгольских стремян —
Ветрами рожден
И ливнями прян.
Из кувшина через край
Льется в небо молоко;
Спи, мой милый, засыпай,
Завтра ехать далеко.
Рассвета искал —
Ушел невредим,
Меня целовал
Не ты ли один?
Как у двери Тамерла —
новой выросла трава;
Я ли не твоя стрела,
Я ль тебе не тетива?
Ты — сердце огня,
Ты — песня знамен,
Покинешь меня,
Степями пленен.
Кибитками лун —
В дорожный туман,
Небесный табун,
Тяжелый колчан;
Чужая стрела,
Луна — пополам,
Полынь да зола —
Тебе, Тамерлан.
Тревожить ковыль — тебе —
В других берегах,
И золотом стыть — тебе —
В высокий курган.
А мне — вышивать
Оливковый лен,
Слезами ронять
Монистовый звон;
Обручью костра
Навеки верна —
Тебе не сестра,
Тебе не жена.

В моём доме не видно стены,
В моём небе не видно луны,
Я слеп, но я вижу тебя,
Я глух, но я слышу тебя.
Я не сплю, но я вижу сны,
Здесь нет моей вины.
Я нем, но ты слышишь меня,
И этим мы сильны.

И снова приходит ночь,
Я пьян, но я слышу дождь,
Дождь для нас.
Квартира пуста, но мы здесь,
Здесь мало что есть, но мы есть.
Дождь для нас…

Ты видишь мою звезду,
Ты веришь, что я пойду.
Я слеп, я не вижу звёзд,
Я пьян, но я помню свой пост!
Ты смотришь на Млечный Путь,
Я ночь, а ты утра суть,
Я сон, я невидим тебе,
Я слеп, но я вижу свет.

И снова приходит ночь,
Я пьян, но я слышу дождь,
Дождь для нас.
Квартира пуста, но мы здесь,
Здесь мало что есть, но мы есть.
Дождь для нас…

Налей еще вина, мой венценосный брат,
Смотри — восходит полная луна;
В бокале плещет влага хмельного серебра,
Один глоток — и нам пора
Умчаться в вихре по Дороге Сна…

По Дороге Сна — пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,
Кровью — алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века.

Так выпьем же еще — есть время до утра,
А впереди дорога так длинна;
Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,
И ветер свеж, и ночь темна,
И нами выбран путь — Дорога Сна…

По Дороге Сна — тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,
Стал короной иней на челе.
Острием дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче,
Чем перо у сокола в крыле.

Так выпьем же еще, мой молодой король,
Лихая доля нам отведена;
Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —
Одна луна, метель одна,
И вьется впереди Дорога Сна…

По Дороге Сна — мимо мира людей; что нам до Адама и Евы,
Что нам до того, как живет земля?
Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву,
А я не найду себе короля.

И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,
Прошу тебя — налей еще вина;
Смотри — на дне мерцает прощальная звезда;
Я осушу бокал до дна…
И с легким сердцем — по Дороге Сна…