Игорь Долгополов - Мастера и шедевры. Том 2
Фигура ваятеля монолитна, цельна, почти статична, но взгляните на скульптуру — она вся порыв, движение, полет.
Кажется, вот-вот оторвется от цоколя Борей и понесется, сокрушая все на пути…
Портрет Мухиной окончен. Выставлен. Вызвал всеобщий восторг. Этой картиной художник еще раз показал неисчерпаемость своего духовного заряда, воли к труду, к созиданию.
Но, к сожалению, всему есть предел. Физические силы Нестерова были на исходе.
«Мое здоровье, — писал он в 1941 году, — за последний год сильно пошатнулось, да и «пора костям на покой». Устал я от всего… работать больше не могу: нет сил. Еще они были (кое-какие) летом. Тогда, в июне, июле я написал портрет скульптора Мухиной, приобретенный в Третьяковскую галерею. Сейчас он выставлен среди других моих портретов на премию. Пока что иду первым, а что дальше будет, сказать трудно…»
Портрет академика И. П. Павлова.
Нестерову была присуждена Государственная премия по живописи за портрет И. П. Павлова.
Первая из этих премий. Она была только что введена.
И награждение было признанием роли Михаила Васильевича Нестерова в развитии нашей культуры как носителя и продолжателя ее великих реалистических традиций. Он был одним из последних живых классиков Отчизны, пронесших высокую этическую задачу — воспевать красоту, добро, свет. Человека…
Искусство Нестерова, многогранное и сложное, требует более глубокого осмысления. До сих пор его роль как хранителя художественной отечественной школы и учителя еще вполне не оценена.
Он любил молодежь. Помогал советами. Дейнека рассказывал мне, что на открытии выставки «XV лет искусства РСФСР» в Историческом музее Нестеров подошел к нему и произнес, указывая на «Оборону Петрограда»:
«Вы сказали новое слово в искусстве!»
И когда отшумел вернисаж, он попросил Дейнеку проводить его домой. Они шли пешком, говорили о гигантском размахе русской культуры, о музыке Мусоргского, поэзии Пушкина и Тютчева, прозе Толстого и Гоголя. .
Искусство Нестерова — это светлый мир, огромный, сложный. Он продолжил в веках заветы Рублева: действовать во имя справедливости, правды и добра.
Вот слова, написанные уже во время Великой Отечественной войны: «Явились новые герои, им конца-края нет: ведь воюет вся великая земля наша, объединенная в одном собирательном слове — Москва… Впереди я вижу события не только грозные, но и светозарные, победные».
Так в нескольких строках протягивается нить длиною в шесть веков — от Куликовской битвы до Великой Отечественной, до наших дней.
Вот это самая суть гения Нестерова, великого русского классика-патриота.
Удивительна роль Михаила Нестерова как наставника. Почти ни один выдающийся наш современный художник не миновал его влияния. Причем самое поразительное заключалось в том, что Михаил Васильевич жил необычайно скромно, замкнуто, не любил появляться на людях.
Мне довелось слушать, с каким благоговением рассказывали о встречах с ним такие разные по темпераменту и почерку художники, как Александр Дейнека или Павел Корин, Кукрыниксы или Михаил Ромадин.
Потрясает то, что в жизни всех названных мною художников Михаил Васильевич Нестеров сыграл роль учителя, никак не навязывая своего мнения, сдержанно, скупо излагая свои взгляды на искусство.
Нестеров высоко чтил и благоговейно относился к своему призванию — быть художником. Михаил Васильевич не присягал своим учителям на верность служения искусству, но им двигала и целиком владела его душой советь. Совесть живописца, творца.
Долгую, весьма непростую дорогу жизни преодолел Нестеров. Но ни разу он не кривил душой, не отступился от своих убеждений. Его отношение к труду, к своей стезе — пример горения, верного служения любимому делу.
Этот высокий этический накал, ответственность особо надо вспоминать ныне.
Ведь когда доводится встречаться на сегодняшних выставках с полотнами неглубокими, сырыми, а что еще хуже — серыми, невольно возникает тревожный вопрос. Зачем некоторые художники с такою легкостью прокламируют свое небрежение к зрителю, к самому искусству. Ведь звание художника не только почетно и дает привилегии, но оно и обязывает ко многому, и прежде всего к духовной чистоте, к ясности мйровидения, серьезному и упорному труду, совестливости в оценке собственных произведений.
История искусства дает нам немало примеров подвижнического отношения к работе над картинами. Так именно создавались творения непреходящие…
Мастер — гордое слово. Такими были Василий Суриков, Николай Ге, Виктор Васнецов, Михаил Врубель, Исаак Левитан, Валентин Серов.
Таким был Михаил Нестеров — один из последних корифеев великой русской живописной школы.
Н. Касаткин. Девушка у изгороди. Фрагмент
ШЕДЕВРЫ
Велика моя надежда на нашу…
Россию, хорошо она начала свое
искусство, и я глубоко верю, что
она скажет свое особенное, свежее
слово среди международного
искусства. Но я иду еще дальше и
верю, что она подействует
освежающе на других. Дорога она
мне тем… что она старается
понять человеческую душу, дух
народа… везде она ищет
творчества души…
Павел АнтокольскийВ. Тропинин. Портрет Арсения Тропинина, сына художника.
«КРУЖЕВНИЦА»«Из маленькой комнаты вышел в гостиную Василий Андреевич. Я остановилась; передо мною стоял пожилой человек… среднего роста с умною открытою физиономией, в очках, с добродушной улыбкой, в халате, с палитрой в руке. «Милости прошу, — заговорил он, — молодая художница. Дай бог вам успеха. А мы со своей стороны будем помогать, как смыслим…» Так вспоминает свое первое посещение живописца Тропи-нина, современница мастера, одна из крепостных графа Шереметева. Имя ее стерло время.
Василий Андреевич тепло принял юную художницу, он в этот же день сказал ей: «Лучший учитель — природа; нужно предаться ей всей душой, любить ее всем сердцем, и тогда сам человек сделается чище, нравственнее… Я всем обязан природе».
Эти сокровенные слова произнес один из самых цельных и обаятельных, духовно чистых людей того времени, прекрасный русский живописец Василий Андреевич Тропинин. Он творил в первой половине XIX века.
Судьба его носит на себе следы тех невзгод, того ярма, которое именовалось крепостным правом.
Право владеть жизнью другого, может во сто крат лучшего и одаренного природой человека.
Сын крепостного крестьянина Василий Тропинин испытал многие «прелести» тогдашнего уклада. Его владелец — помещик граф Морков изображал мецената. «Покровительствовал» изящным искусствам… Он рано приметил недюжинные художнические способности Василия и решил отправить его на учение в Санкт-Петербург в Академию художеств.
Молодой Тропинин попадает в мастерскую портретиста С. Щукина, где проходит фундаментальную школу рисунка и живописи. Казалось, деялось чудо…
Но призрачное счастье Василия длилось не так долго, всего несколько лет. Строптивый его владелец граф Морков повелевает вернуть своего подопечного. Там, в глухом имении, само-дур-меценат назначает Василия Тропинина домашним живописцем. Что, как известно, было распространено… Но, дабы крепостной знал свое место, граф распоряжается, чтобы Василий одновременно с занятием искусством нес самые расхожие, обыденные обязанности дворового человека. Попросту говоря, слуги.
Однако эта личная драма никак не сломила талантливого, уже сложившегося мастера. Он словно не замечает тяжких реалий… и усердно пишет.
В 1818 году Василий Андреевич создает «Портрет сына… в котором как бы изливает свою душу. С сокровенной интимностью он раскрывает свою веру в светлое предназначение человека, в ценность личности людской.
Перед зрителем предстает мир юной мечты, озаренный особенно пронзительной и щемящей доверительностью. Мастер словно раскрывает нам свой секрет, драгоценную тайну, которую художник тщательно хранит.
«Портрет сына»… Куда-то в неведомые нам дали глядит этот кудрявый мальчик, с тонкими, вдохновенными чертами лица. Все гармонично в этом полотне: чуть вздернутые тревожно брови, ласковый, но беспокойный взор, целомудренный, мягко очерченный рот, округлый подбородок. Распахнут ворот свежей рубашки. Все, все до малейшей черточки в холсте наполнено любовью художника к своему детищу, своей надежде.
Мы не ведаем, о чем думал Тропинин, когда создавал свой шедевр, но верится: он мечтал видеть своего сына вольным человеком, освобожденным от унизительных оков крепостного рабства.
Бесконечно трудно даже представить себе весь сложный комплекс чувств, владевших в тот миг сердцем живописца, но его кисть, движимая гуманизмом, душевным теплом и великолепным талантом, создала один из лучших детских портретов не только отечественной, но и мировой живописной школы.
