Бхагаван Раджниш - Алмаз Мандукья
Девять месяцев ребенок находится в утробе матери, утроба не пустая. Конечно, вы не можете видеть ребенка, но ребенок растет. На самом деле, было бы лучше, чтобы никто не видел ребенка, потому что это может повредить его росту. Это может быть глубокое вмешательство.
Именно поэтому все растет в темноте, семена растут в темноте, дети растут в темноте. На самом деле, все растет в темноте, спрятанным под землю. Никто не может видеть этого, это не видно. Никто даже не знает о том, что все это растет в темноте. И потом однажды внезапно появляются ростки, но они были взращены тишиной. Появляется растение, расцветают цветы, но они были рождены тем периодом, который предшествовал этому. Однажды ребенок рождается. Если утроба пустая, откуда бы появился ребенок?
Поэтому не считайте тишину пустой. Она выглядит как пустая для тебя, Сарджано, из-за длинной тени эго. Оно умирает, но умирает очень медленно. Это вполне нормально. Не нужно спешить. Если ты будешь спешить, эго может вернуться. Спешка нужна только при ловле блох. Если ты будешь спешить, ты можешь спрятать его куда-нибудь. Но раньше или позже оно отыщет себе тропку, если не через главный вход, то через черный ход. Каким-нибудь тонким способом оно войдет внутрь. И лучше оставить его умирать медленно, с глубоким пониманием, чтобы ничего не осталось.
Именно из-за эго наука кажется такой пустой. Именно из-за эго ты чувствуешь то, что все твои краски творчества исчезают. После того, как эго больше не будет, все будет также, но твои объяснения будут другими. После этого ты больше не будешь говорить, что все краски увяли. Ты будешь говорить: все краски растворились и перемешались, и цвет стал одним, белым. Тогда ты увидишь красоту белого цвета.
Белый цвет - это не белый цвет, это соединение всех цветов. Он представляет собой чистоту, невинность, отсутствие эго. Ты будешь воспринимать его как удивительный белый цвет, белоснежный. И ты сможешь вдуть все цвета в нем. Конечно в спящей форме, в зародыше, в тишине, в покое. Когда все цвета покоятся в лоне существования, они становятся белыми. Они не увядают, они только покоятся. Это время- семя.
Каждое дерево вырастает из семени и в однажды снова становится семенем. Оно вернется, семена несут в себе эту программу. Все листья, их строение, их узоры, их состав, все ветки, все цветы, все спрятано в семени, в маленьком семени. Но для того, чтобы видеть то, что скрыто в семени, вам нужна необыкновенная чистота. Но если у вас есть эго, необыкновенная чистота вам не доступна. Эго загрязняет, нарушает ваше видение.
Ты говоришь:
«Танец теряет свою страсть».
Когда эго больше нет, ты будешь все воспринимать по-другому. Ты будешь видеть, как остается танец, но нет танцора. Это не страсть. Когда нет танцора, страсть не приносит усталости, страсть больше не исчерпывает вас. Он несет в себе интенсивность, но теперь огонь больше не горит, он лишь дает свет Это тот же огонь, но теперь он дает свет.
Ты говоришь:
«Песня перерывается».
Прерывается не песня, прерывается эго. Но из-за того, что ты отождествляла песню с эго, когда прерывается эго, тебе кажется, что прерывается песня.
Я могу тебе сказать с собственной точки зрения, и меня поддерживают все будды прошлого, песня никогда не прерывается. Будда стал просветленным и сорок два года каждый его жест был песней. Его тишина была песней, его слова были песней. Говорил ли он что-то или нет, песня продолжалась. Песня не прерывается.
Ты говоришь:
«Слова выпадают из моих рук, и я остаюсь печальной, с пустыми руками, и не остается больше песни, которую я бы могла петь».
Нет, твои объяснения неправильны, Сарджано. Ты чувствуешь себя печальной из-за того, что исчезает твое эго, но до сих пор именно эго приносил тебе радость. Единственная радость, которая знакома людям - это радость эго. Теперь эго постепенно увядает, и вы чувствуете себя печальными, вам кажется, что ваши руки пусты, потому что ваши руки были полны эго.
Когда однажды вы поняли это, вы не будете больше видеть свои руки пустыми. На самом деле, вы будете видеть, что все пространство небес находится в ваших руках. Они не пусты. Вы будете видеть полноту, а не пустоту.
Я всегда жил в пустых комнатах, в них не было ни мебели, но лишь все необходимое: один стул, даже не два стула, потому что ко мне никто не приходил. И я всегда наблюдал: когда очень редко ко мне кто-нибудь приходил, они говорили, что-либо комната пуста, либо что она просторная. И из ста людей, лишь дин говорил: «Какая просторная комната! Мне это нравится».
Английское слово комната просто означает пространство, обширность, но не означает пустоту. Поэтому у меня была самая большая комната в мире, самая просторная, было много пространства, не было никаких препятствий. Было доступно все небо целиком. Лишь иногда кто-то говорил: «Какое пространство!» И у этого человека было определенное понимание. Иначе бы он сказал: «Пустая!» Со своей точки зрения правы и те и другие.
Но ты должна понять, Сарджано, что она не пустая. И это не значит, что у тебя нет больше песен, которые ты бы могла петь. Просто твое я исчезло. Исчезла ты, а не песня. И поверь мне, когда ты полностью исчезнешь, лишь тогда песня появится. Тогда она будет божественной.
Мы назвали в Индии Бхагавад Гиту - божественной песней. Бог поет через вас, вы же просто полый бамбук.
Вопрос:
Ошо, я сталкиваюсь с такими обстоятельствами, которые часто вынуждают меня чувствовать напряжение и разочарование. Это совершенство, спешка, усилия и т. д. Может быть, таково особое положение в Германии? Я - немец!
Обусловленность как таковая всегда немецкая, в большей или меньшей степени. Потому что обусловленность - это желание твоих родителей, общества, государства, прошлого, они направлены на то, чтобы сделать вас совершенными. И после того, как семя, амбиции достижения совершенства попали в вас однажды, вы не можете больше оставаться теми же.
Желание совершенства полно неврозов. Конечно, немцы намного опережают в этом отношении всех других. Они - это передовой отряд тех, кто стремится к совершенству. Но у всех желания одинаковые. Все родители проиграли. И из-за своего поражения, они нагружают своих детей этим грузом желания совершенства. Они не смогли преуспеть в этом сами. И теперь они хотят жить по-другому через своих детей. Они не любят детей. Если бы они их любили, они бы не стали программировать их. Именно это стало бы выражением их любви. Если вы кого-то любите, вы не обуславливаете этого человека.
Если ваши родители любят вас, первое, что они никогда не будут делать, это обуславливать вас своими амбициями. Но их обусловили их родители, они пытались жить согласно их желаниям. Желаниям их мертвых предков. Но у них ничего не получилось. Теперь они думают, что может быть не было времени, может быть обстоятельства им не позволили. Возможно то, что было не осуществимо в их жизни, осуществиться в жизни их детей, так они думают. Поэтому они живут через детей.
Обусловленность означает то, что они должны умереть, но тем не менее, они могут жить на тонком плане посредством своих детей. Это жажда бессмертия. Они знают, что их тела погибнут, именно поэтому они так одержимы детьми. «Этот ребенок Должен быть моим, и ничьим другим. И эта моя часть, моя кровь и плоть, мое продолжение будет жить. Меня не будет, но, по крайней мере, что-то от меня будет жить».
Именно поэтому все общества настаивали на том, что женщины должны быть девственницами до замужества, чтобы убедиться в том, что ребенок ваш. И ничей другой. Откуда эта одержимость? В лучшем мире, в более понимающем и человечном мире, если отец будет чувствовать, что его ребенок может найти в ком-то лучшего отца, чем он, он не будет сопротивляться этому. Если он калека, если он болеет, если у него есть какая-то наследственная болезнь, будет прекрасно, если он решит не предавать этой болезни своему ребенку. Лучше, если найдется кто-то, кто может передать вашему ребенку лучшее тело, лучшее здоровье, более продолжительную жизнь, больше разума, и вы согласитесь с этим.
Причем это вполне возможно, теперь это очень просто. Точно также как мы отдаем кровь, все гении могут отдавать семя, которое может быть сохранено. Эйнштейн мог быть сохранен. Он пожертвовал голову, это глупо. Ему нужно было пожертвовать семя. Они могли быть сохранены. Потому что в этом случае у миллиона детей могли быть те же способности, как у Альберта Эйнштейна. Люди полные любви, решат, что это самая лучшая возможность. И то же самое относится к матери. Не обязательно матери давать рождение ребенку, можно просто использовать ее лоно. Это может случиться даже в научной лаборатории.
Мы можем создать совершенно другое человечество после того, как эта старая, идиотская одержимость будет отброшена. Эта одержимость - это проявленбие эгоизма. Но мы не только даем наши тела детям, мы настаиваем на том, чтобы дать им наши умы также. Именно для этого нужна обусловленность. Нужно попытаться передать свой ум детям.
