Андрей Горбунов - Знакомство с Библией
Вместе с тем историческая цель была для Луки только первой, ближайшей и в то же время средством, чтобы с помощью подобной манеры изложения привлечь ко Христу культурных язычников, к числу которых принадлежал Феофил. Поэтому неудивительно, что иногда Лука забывает об этой цели, а иногда и отступает от нее. Ведь мало просто установить исходные данные (пятнадцатый год правления Тиверия), нужно дать затем и последующие координаты. Лука этого не делает, и мы не можем на основании его текста сказать, сколько времени прошло с начала служения Христа до Его Страстей. Человеческая история совершается во времени. Евангельская же история в изложении Луки начинается вне времени. В первой главе Архангел Гавриил возвещает Захарии о рождении Иоанна, а Деве Марии о Рождестве Христа. Это весть с неба, из вечности. Исторические события понимаются Лукой как проекция вневременного плана Божия. Но, начинаясь в вечности, история у Луки и кончается, исчезая в вечности. В конце своей книги Лука рассказывает о Воскресении и Вознесении. Ударение в этом рассказе на вечном. Вечное – то твердое основание, которое Лука хотел сообщить Феофилу. Оно и есть спасение, принесенное Христом. Понимаемое как спасение страданием от страданий, выражая Божественную любовь, оно отличается универсализмом и даже космической полнотой.
Четвертое Евангелие довольно сильно отличается от синоптических, не противореча, но дополняя их. Его автором признан апостол Иоанн Богослов, считавшийся любимым учеником Иисуса Христа, хотя некоторые современные богословы и не согласны с такой атрибуцией, называя автором этого Евангелия некоего Иоанна пресвитера. Согласно преданию, Иоанн Богослов происходил из состоятельной галилейской семьи и был сыном Зеведея и Саломии, одной из жен-мироносиц, являвшейся якобы дочерью Иосифа-Обручника от первого брака. По другой версии, она была сестрой Девы Марии. Став поначалу учеником Иоанна Крестителя, Иоанн одним из первых последовал за Христом вместе с матерью и старшим братом Иаковом. За горячность нрава Христос назвал братьев «сынами грома» (Марк, 3:17). Четвертое Евангелие называет Иоанна «учеником, которого любил Иисус» (Иоанн, 20:2). Там же сказано, что он единственный из двенадцати апостолов, который был на Голгофе, а после смерти Христа он взял к себе Его Мать. В то время ему было около двадцати лет.
Согласно распространенному мнению, Иоанн написал свое Евангелие много позже, уже будучи глубоким старцем, где-то в 90-е годы. Как гласит предание, он взялся за перо по просьбе ефесских христиан или даже малоазийских епископов. Они принесли ему первые три Евангелия и просили дополнить их. Иоанн якобы подтвердил истинность всего написанного там, но нашел, что нужно подробнее изложить учение о Божестве Христа, чтобы люди с течением времени не стали думать о Нем только как о сыне человеческом. Тем более, что тогда уже появились евиониты, гностики и последователи ереси Коринфа, отрицавшие Божество Христа и видевшие в Нем только человека. Поэтому четвертое Евангелие имеет отчасти полемический характер, а догматические вопросы в нем подчеркнуты особенно явно. С синоптическими Евангелиями оно далеко не во всем совпадает по содержанию, оно включает рассказы о событиях и изречениях Христа, которых нет в первых трех Евангелиях.
Датировка четвертого Евангелия 90-ми годами в настоящее время оспаривается рядом библеистов. Если в XIX веке некоторые протестантские богословы вообще отрицали авторство Иоанна Богослова, утверждая, что это Евангелие написано неким греческим богословом около 200 года, то теперь так уже никто не думает. Однако ряд видных библеистов, в том числе и православных, полагают, что Иоанн написал его гораздо раньше, еще до разрушения Иерусалима в 70 году.
В своей аргументации они опираются на относительно недавно установленную наукой связь данного Евангелия с еврейской религиозной мыслью начала I века, что достаточно ясно подтверждено кумранскими свитками. В целом, по вопросу о датировке четвертого Евангелия сейчас нет единого мнения, хотя многие все же склоняются к традиционной датировке – 90-м годам.
Важнейшая особенность Евангелия от Иоанна выражена в том названии, которое было дано ему в древности. Это Евангелие Духовное, по-гречески Пневматикой. Если синоптические Евангелия повествуют главным образом о событиях земной жизни Христа, то Евангелие от Иоанна сразу же начинается учением о Его Божестве, а затем приводит целый ряд возвышенных речей Иисуса – отличительная черта данного Евангелия – длинные беседы Христа, – где раскрывается Его Божественная природа и содержатся глубочайшие размышления о таинствах веры. Сошлемся на беседу с Никодимом, с самарянкой, беседу о хлебе, сошедшем с небес, о добром пастыре и особенно прощальную беседу на Тайной Вечере. За учение о Боге-Слове и за раскрытие сложных моментов христианкой веры Иоанн и получил имя Богослова. Его также называют апостолом любви, ибо он не раз говорит о христианской любви как в Евангелии, так и в посланиях.
Если синоптики пишут в основном о служении Иисуса Христа в Галилее, а затем о последнем Его путешествии в Иерусалим на Страсти, то Иоанн рассказывает о событиях, происходивших в Иудее и, прежде всего, в Иерусалиме. Четвертое Евангелие уточняет хронологию синоптиков. Если исходить только из их книг, может возникнуть обманчивое впечатление, что земная миссия Христа длилась всего около года. Иоанн же говорит о четырех посещениях Христом Иудеи. Поскольку Иисус, как и все правоверные евреи, посещал Храм в Иерусалиме на Пасху, о чем сказано у Иоанна, то, очевидно, Его служение продолжалось около трех с лишним лет.
Иоанн чаще синоптиков останавливается на мессианском свидетельстве Иисуса Христа о Себе Самом. Именно тут Христос несколько раз повторяет в приложении к Себе священную формулу «Я есмь», которая, как мы помним из лекций по Ветхому Завету, на еврейском языке обозначала имя Бога Яхве, и считалась запретной. Ее даже не произносили вслух при чтении Библии, заменяя другими словами.
По отношению ко Христу Иоанн, единственный из евангелистов, употребляет слово Логос, хорошо известное в античной философии. Это дало повод некоторым критикам XIX века выдвинуть гипотезу о том, что Иоанн был близок идеям гностицизма и неоплатонизма. (Гностики и неоплатоники тоже пользовались термином «логос», но в своем понимании этого слова.) Однако современные исследователи указали на связь учения о Логосе в четвертом Евангелии с иудейским пониманием Слова как формы Богоявления.
Чудеса, описанные Иоанном, имеют, как правило, свой особый характер. Их цель – раскрыть смысл деяний Христа. Они по большей части символичны, хотя в то же время и реальны. Чудо в Кане Галилейской, где Иисус на брачном пиру претворил воду в вино, предвосхищает Тайную Вечерю и установление таинства евхаристии, когда вино становится кровью Христа; исцеление больного в иерусалимской купальне (Христос говорит ему: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже» (Иоанн, 5:14) – а он был 38 лет прикован к постели) указывает на связь между недугом и грехом; прозрение слепорожденного (Иисус говорит ему: «На суд пришел Я в сей мир, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Иоанн, 9:39) – духовное прозрение; воскрешение Лазаря – власть Христа над жизнью и смертью.
Притчи, которые Иисус говорит в четвертом Евангелии, относятся, прежде всего, к Нему Самому и к Его мессианскому служению. Такова, скажем, притча о хлебе жизни, кончающаяся словами: «Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет» (Иоанн, 6:48–50), или притча о добром пастыре: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Иоанн, 10:11), или притча о виноградной лозе: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – Виноградарь» (Иоанн, 15:1).
И вместе с тем парадоксальным образом, казалось бы, вопреки постоянному вниманию к Божественной природе Христа, Иоанн как никто другой из евангелистов подчеркивает и человеческую природу Богочеловека Иисуса. Его усталость (устав от долгого пути, Он присел у колодца в Самарии), Его любовь к Своему ученику (самому Иоанну), к Лазарю, Его слезы на могиле друга.
Филологи установили, что Евангелие от Иоанна – произведение человека, если не писавшего, то, по крайней мере, думавшего по-арамейски. В отличие от синоптиков, Иоанн цитирует Ветхий Завет не по Септуагинте, а дает перевод с еврейского и с арамейских толкований Библии – таргумов. Открытия в Кумране, как я уже отметил, показали, что четвертое Евангелие тесно связано с религиозными представлениями и фразеологией этой общины.
Хотя план Евангелия от Иоанна во многом схож с планом синоптиков (как и Марк, Иоанн рассказывает о событиях от Крещения Христа до Его Воскресения), здесь все же есть очень много существенных особенностей. Как я говорил, здесь своя хронология – три года служения Христа. Чудес меньше, но они очень знаменательны. Острее, чем у синоптиков, тут поставлена тема конфликта с иудейской средой. Он начинается сразу же в Иерусалиме, где образованные фарисеи и саддукеи могли лучше понять смысл проповеди Христа, чем малограмотные жители Галилеи, которым уделяют основное внимание синоптики. Повествовательные разделы четвертого Евангелия написаны с большим драматизмом, а пространные речи Христа являют собой возвышенное свидетельство о Божественной природе Христа. Композиция книги подчинена задаче показать схождение в мир Слова Божия и Его восхождение к Отцу. Соответственно, Евангелие начинается знаменитым прологом «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоанн, 1:1), которому нет параллели у синоптиков. Затем следует так называемая «книга знамений», или рассказ о чудесах (2-12 главы). Показательно, что в Евангелии от Иоанна нет рассказов об изгнании бесов. Очевидно, Иоанна интересует сам Сатана, а не его армия, как источник тьмы, противостоящий свету. «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Иоанн, 1:5), – пишет евангелист в прологе. За «книгой знамений» следует прощальная беседа на Тайной Вечере и Первосвященническая молитва (13–17 главы), а затем рассказ о Страстях, Воскресении и явлении воскресшего Христа в Иерусалиме и Галилее.
