Мартин Бубер - Хасидские предания
цы и книжники мира не в состоянии понять этот лепет, но
приходит мать и сразу понимает, что говорит младенец".
Когда равви Леви Ицхак услышал такой ответ, он сразу
пустился в пляс от охватившей его радости. С того времени,
когда он, по своему обыкновению, беседовал с Богом во время
молитв во Дни Благоговения*, он всегда пересказывал Ему этот
ответ.
МОЛИТВА ГЛУПЦА
На исходе Йом-Кипура Бердичевский равви сказал одному из
своих хасидим: "Знаю я, о чем ты молился в этот день. Накануне
ты молил Бога дать тебе тысячу рублей, необходимых тебе для
жизни и которые ты зарабатываешь в течение целого года,
причем дать сразу, в начале года, чтобы тяготы и трудности
работы не отвлекали бы тебя от учения и молитвы. Утром же ты
подумал над этим еще раз и решил, что если ты получишь всю
тысячу рублей сразу, то можешь пуститься в новое, еще более
крупное предприятие, которое займет гораздо больше времени.
Поэтому ты стал молить о том, чтобы получать по половине
суммы каждые полгода. Но перед заключительной молитвой
и это показалось тебе не слишком хорошим, и ты выразил
желание получать по четверти суммы раз в три месяца, чтобы
спокойно учиться и молиться в течение целого года. Но почему
ты думаешь, что твое учение и твоя молитва нужны Небесам?
Может быть, единственное, чего они хотят, - это чтобы ты
много трудился и постоянно мучился, размышляя над встающи-
ми перед тобой проблемами".
КОНЕЦ МОЛИТВАМ
В конце семьдесят второго псалма сказано: "И благословенно
Имя славы Его вовек, и наполнится славою Его вся земля. Аминь
и аминь. Кончились молитвы Давида, сына Иессеева"*.
Так говорил об этих словах равви Леви Ицхак: "Все молитвы
и песнопения молят, чтобы слава Его открылась миру. И тогда,
когда вся земля действительно наполнится славой Его, тогда не
будет больше надобности молиться".
МИРСКИЕ РАЗГОВОРЫ
Когда равви Леви Ицхак приехал в Никольсбург в гости
к равви Шмелке, который, когда Леви Ицхак был молодым, учил
его пути служения со рвением и которого он долго не видел, то
облачился в молитвенное одеяние, надел на лоб двойные филак-
терии, пошел на кухню и спросил там жену равви Шмелке
- в первое же утро по приезду, - какие блюда приготовлены
к обеду. Его вопрос удивил всех, но ему ответили. Затем равви
Леви Ицхак пустился в расспросы, а хорошо ли они сделаны, как
и из чего, а также стал задавать другие подобные вопросы.
Ученики равви Шмелке, слышавшие весь разговор, сочли Леви
Ицхака чревоугодником. Затем равви Леви Ицхак пошел в Дом
Молитвы и - пока вся конгрегация молилась - пустился в раз-
говоры с каким-то ничтожным человечишкой, которого все пре-
зирали, и говорил с ним о каких-то пустяках; стоявшие рядом
люди хорошо слышали их болтовню. Один из учеников равви
Шмелке не мог долго вынести такое поведение и строго сказал
пришельцу: "Замолчи! Пустая болтовня в этих стенах недопусти-
ма!" Но Бердичевский равви и ухом не повел и как ни в чем не
бывало продолжал свой разговор.
А за обедом равви Шмелке радостно приветствовал равви
Леви Ицхака, посадил его рядом с собой и даже ел с ним из одной
посуды. Ученики равви Шмелке, наслышанные о странном
поведении гостя, восприняли эти знаки уважения и дружбы
с большим удивлением. После трапезы один из учеников уже
больше не мог сдерживать своего негодования и спросил настав-
ника, почему он оказал такое уважение столь пустому и нечести-
вому человеку, замеченному в таких-то и таких-то неблаговид-
ных действиях. Цадик ответил: "В Гемаре читаем: "Раб (Абба
Арека)* в течение всех дней своей жизни никогда не вел просто
мирских разговоров". Не замечаешь ли ты нечто странное в этой
фразе? Не указывает ли она на то, что другие наставники
проводили свое время в пустых мирских разговорах? Или о Рабе
нельзя сказать ничего более достойного? Однако подлинный
смысл этих слов таков: какие бы мирские дела Раб не обсуждал
с людьми в течение дня, каждое его слово было наполнено
тайным значением и смыслом, проявлявшимся лишь в высшем
мире; при этом во всей этой деятельности его дух оставался
непоколебимым в течение всего дня. Именно поэтому наши
мудрецы хвалят его за то, в чем других находят недостаточно
достойными похвалы. Другие могли заниматься этим не более
трех часов, после чего сходили со столь высокого уровня; Раб же
выдерживал целый день. То же самое можно сказать и о Леви
Ицхаке: чем я могу заниматься не более трех часов, то он может
делать весь день; он так напрягает свой дух, что постоянно
ощущает себя в высшем мире, даже когда говорит с совершенно
ничтожными людьми".
ЗАСМЕЯВШИЙСЯ
Равви Моше Лейб из Сасова был глубоко предан Бердичев-
скому цадику. Однажды его ученик Авраам Давид, позднее став-
ший равви в Бичаче, стал просить у наставника разрешения
отправиться к равви в Бердичев, со способом обучения которого
он очень хотел познакомиться поближе. Равви Моше Лейб не
хотел давать ему разрешения. "В книге Даниила, - сказал он,
- читаем, что "они обладали способностью стоять во дворце
царя". Наши мудрецы толкуют эти слова так: они научились
воздерживаться от смеха, сна и других подобных вещей. А равви
Леви Ицхак постоянно полыхает незатухаемым огнем. Во всем,
что он делает, присутствует его огнеподобная душа. Так что тот,
кто отваживается предстать перед равви Леви Ицхаком, должен
быть уверен в том, что он удержится от смеха, видя странные
поступки святого равви, когда он молится или когда ест".
Ученик обещал, что сможет удержаться от смеха, и равви
Моше Лейб разрешил ему поехать в Бердичев на субботу. Но
когда за трапезой Авраам Давид увидел конвульсивные движе-
ния цадика и те рожи, которые он корчил, он не смог удержаться
и засмеялся. Но затем, сотрясаемый приступами смеха, ученик
впал в безумие. Его вывели из-за стола и по окончании субботы
отправили с сопровождением в Сасов.
Когда равви Моше Лейб увидел своего ученика, то написал
письмо цадику: "Я отправил тебе целый сосуд, а ты вернул мне
разбитый".
Болезнь Авраама Давида длилась тридцать дней. Затем он
неожиданно выздоровел. С того момента он каждый год в этот
день устраивал праздничную трапезу; на ней он рассказывал
о своей поездке в Бердичев, завершая свою историю такими
словами: "Возблагодарим Господа, ибо благ Он и милость Его
- повсюду".
ДЕНЬ ЗА ДНЕМ
Каждый вечер Бердичевский равви разбирал в своем сердце
сделанное за день и каялся во всех своих проступках, которые
замечал. Он говорил: "Леви Ицхак никогда впредь не сделает
этого". Затем спохватывался: "Леви Ицхак говорил то же самое
вчера!" После чего добавлял: "Вчера Леви Ицхак говорил неправ-
ду, но сегодня он сказал правду".
Бердичевский равви постоянно повторял такие слова: "Подо-
бно женщине, страдающей от сильных болей при рождении ре-
бенка, которая говорит, что больше никогда не ляжет со своим
мужем, но затем забывающей о своем обещании, мы каждый раз
на Йом-Кипур признаемся в своих грехах и обещаем исправить-
ся, но затем продолжаем грешить; Ты же продолжаешь прощать
нам грехи наши".
ВЕЧНЫЕ НАЧАЛА
Некий ученик спросил Бердичевского равви: "Талмуд учит,
что "совершенные в праведности не могут достичь того места,
которое достигают обратившиеся к Богу". Неужели, согласно
этим словам, совершенный в праведности от юности своей следу-
ет за тем, кто много раз отступал от Бога, и не может достичь его
степени?"
Цадик ответил: "Тот, кто каждый день видит новый свет, свет,
не виденный им вчера, если он стремится к истинному служению,
должен признать несовершенным свое вчерашнее служение, ис-
купить его и начать все заново. А совершенный, уверенный в том,
что он всегда совершает правильное служение, и ни на шаг не
отступающий от своего мнения, не воспринимает света; поэтому
он следует за тем, кто постоянно как бы заново обращается
к Богу".
ЗАВИСТЬ
Однажды, идя по улице, Бердичевский равви встретил челове-
ка, занимавшего высокий пост и весьма этим гордившегося.
Равви ухватил его за пальто и произнес: "Господин, я завидую
тебе! Когда ты обратишься к Богу, каждое твое прегрешение
засияет лучом света и весь ты превратишься в великий светоч.
Господин, я завидую этому потоку света!"
СЕДЕР ПРОСТЕЦА
Как-то равви Леви Ицхак устроил в первую пасхальную ночь
Седер столь благочестиво и с таким рвением, что каждое изрече-
