Фридрих Риттельмайер - Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании
Если мы стремимся воспитать «мудреца», то существует и вполне современное воспитание «врачевателя». Оно опирается на откровение Христа в страданиях и воскресении. Речь идет не о бурных чувствах, которыми мы себя тешим, но о главном жизненном настрое, рожденном из жертвенного духа божественной любви. Так возникает истинное добро, несущее исцеление миру.
Однако наши упражнения воли, опирающиеся на деяния Самого Христа, формируют нас для мощного волевого участия в мировой битве, которого ждут божественные силы; оно возвышает нас до подлинного сотрудничества с божеством. Из земных деяний Христа мы черпаем силы для воспитания новой, белой «магии». Скажем только, что эти же силы живут в семи таинствах Общины христиан. Если рассмотреть эти семь таинств, или, говоря иначе, сверхчувственные деяния Христа, в следующем порядке крещение, конфирмация, исповедь, причастие, бракосочетание, рукоположение, соборование, — то обнаружится, что в них продолжает действовать то, что некогда действовало в семи великих чудесах.
Теперь осталось спросить, нельзя ли обобщить все это в одном–единственном медитативном слове. Таким словом может быть лишь имя Божие. Но ни один из современных языков не дает нам его — в их звуках откровение духа живет пока в затемненном виде. Если же исходить из чистейших звуков сокровенности, нам откроется, что немецкие слова «ich» («Я») и «Licht» («свет») не случайно несут в себе звук «i». Можно чуть ли не буквально омыть этим звуком «i» свое мышление, свою духовную жизнь, свое головное существо. Когда этот звук воспринимается как священный, звучащий из жизни самого божества, тогда от него исходит мощная очистительная сила. В свою очередь в звуке «а» можно очистить окружающую нас реальность или по крайней мере наши ощущения этой реальности. В сиянии «а» мы прямо‑таки распознаем нечистое в себе и избавляемся от него. Так наш «средний человек», в котором живет сердце и движутся наши чувства, ощутит в этом «а» силу жертвенного отношения к действительности, какую мы взращивали в наших «настраивающих» упражнениях. Совсем другое дело — «о». В нем живет нечто великое, полное, совершенное. Оно взывает к глубинным силам нашей души и направляет их к совершенству. «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный!» Человек чувствует себя как бы обвеянным мощным, полным жизни звуком этого «о», если возвысил свою волю до божественных мировых целей.
В гласных живет «сокровенность» человека. Еще и сегодня, когда наша душа непосредственно выражает какое‑нибудь впечатление, из нее выливаются гласные. В них обитают глубинные тайны жизни, которые нужно только извлечь и очистить, чтобы они обрели свою божественную высоту. Некогда эти три чистейшие гласные составляли древнейшее и высочайшее имя Божие. К Первобожеству обращались как к чистейшей сокровенности. Так, слово «Iao» жило как святое имя божества в Египте, в Малой Азии, даже в Китае. Живет оно и в имени израильского бога Иеговы (Jahveh) и посредством гласного «е» прочно утверждается на земле.
Так в этих трех звуках человеку дано посвятить собственную свою сущность божеству. В благословении он может именовать божество звуком чистейшей сокровенности. Может своим существом звучать в Его существе. Может очистить себя в этих звуках и стать как бы Сыном Божиим. Отзвуком этого имени Божия является и имя самого Иоанна, от которого мы получили сие воспитание истинно человеческих качеств. Возможно, некоторым потребуются долгие усилия, чтобы пройти духовный путь до конца и завершить наши упражнения таким аккордом. Пусть целью им будет то, что должно исполнить и нам, прежде чем произносить последнее слово, — с помощью наших упражнений наполнить три первых моления «Отче наш» всем богатством евангельского содержания. Благодаря «Отче наш» нам запечатлеется дух Христов, из которого предпринята наша попытка.
Да святится имя Твое!
Да приидет Царствие Твое!
Да будет воля Твоя, как на небе и на земле!
Ход человекоосвящения опять‑таки соответствует пути наших упражнений: от слова через жертву и пресуществление к причастию, к последнему единению.
Так мы можем почувствовать себя облеченными светом Христова образа и жить в этом свете.
1
О том, что сам д–р Риттельмайер старался наделить эту медитативную книгу собственными свободными задачами, свидетельствуют пассажи, где он проводит четкую грань между ее жизненной сферой и, с одной стороны, культом и молитвой, практикуемыми в Общине христиан, а с другой — эзотерическим обучением в духе книги «Как достигнуть познания высших миров?» д–ра Рудольфа Штайнера. — Прим. ЭБ.
2
Куэ Эмиль (1857—1926) — французский аптекарь, создатель методики «сознательной аутосуггестии», так называемого куэлизма. — Здесь и далее, кроме отмеченных особо, прим. ред.
3
Некоторые говорят, что существует не семь, а восемь глаголов «Я есмь», присовокупляя сюда следующие слова: «Ты говоришь, что Я Царь» (Ин, 18: 37). Но эти слова, вернее этот ответ, относятся к высказываниям иного рода и сопоставимы с ответом «Это Я, который говорю с тобою» (Ин., 4: 26) и «[Ты Сын Божий?..] вы говорите, что Я» (Лк, 22: 70). — Прим. ФР.
4
Перевод В. Бакусева.
5
Джованни Капистранский, преподобный (ум. 1456 г.) — итальянский монах–францисканец, причисленный католической церковью к лику святых.
6
Грюневальд (Нитхардт Маттиас) (1460/70—1528) — немецкий живописец, автор прославленного Изенхеймского алтаря (1512—1515).
7
Франке Август Герман (1663–1727) — немецкий педагог, знаменитый богослов–пиетист.
8
Шлейермахер Фридрих (1768—1834) — немецкий протестантский богослов и философ; работа «Монологи» написана в 1800 г.
9
Фихте Иоганн Готлиб (1762—1814) — немецкий философ, представитель классического идеализма.
10
Блумхардт Иоганн Кристоф (1805—1880) — немецкий богослов, исцелял больных наложением рук.
11
Имеется в виду Тереза Нойман (1898—1962), которая была прозвана Терезой из Коннерсройта и у которой с Пасхи 1926 г. появились стигматы.
12
Фр. Шиллер. Идеал и жизнь. Перевод А. Кочеткова
13
Барт Карл (1866—1968) — швейцарский богослов; отвергая неопротестантское понятие религии, интерпретировал религию и христианское откровение как противоположности.
14
Г. Келлер. Вечерняя песня. Перевод Б. Слуцкого.
15
И. В. Гете. Фауст, ч. II, акт V Перевод II. Холодковского.
