Фридрих Риттельмайер - Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании
Утро — совершенно иное. Нечто торжественное присуще переживанию вспышки «Я» в человеческом теле. Человек вновь на земле. Он вернулся на землю. Уже в этом событии есть нечто уподобляющее его Христу. В удивительной чистоте можно расслышать голос своего гения. В нем — наше высшее «Я», связанное со Христом. Мы сами каждое утро рождаемся заново. Становимся «Сыном». Но становимся и «солнцем». Свет восходит в нас, подобно тому как он восходит вокруг нас. Утром можно пробудиться с чувством, что побывал ночью в неких духовных регионах, но что Христа надобно искать на земле. Здесь — Его работа. Вот почему утренние медитации удаются лучше всего, если медитировать в мировой тональности божественного Сына. Правда, нет нужды постоянно и в подробностях держать в мыслях сказанное нами. Но это поможет открыть данную сферу жизни.
Около полудня солнце светит жарче всего. Жизнь бьет ключом. Мы находимся в самой гуще материального бытия. И нам очень трудно выйти из него. Нужно призвать на помощь дух, пробудиться к духу. Ощутить это можно примерно так: подобно тому как там, снаружи, все сейчас залито ярким светом, так же и в тебе пусть воссияет свет, но еще более яркий, если ты хочешь, чтобы этот внешний день был тебе по плечу. Дух, Святой Дух против материи, против чувственной видимости. Человечество поместило праздник Святого Духа рядом с Иоанновым днем, когда солнце светит ярче всего. Здесь выразилась та же потребность, с которой мы сейчас сталкиваемся в медитации. Когда мы хоть раз сумеем сознательно противопоставить внешней яркости «жизнь, просветленную духом», когда наше смотрение в мир будет «пропитано» духовным светом, тогда только мы по–настоящему поймем, что есть Святой Дух. Вот почему нельзя упускать возможность и в полуденное время заниматься медитацией, иначе мы лишим свою жизнь этого мирового тона.
Мы говорим здесь о жизненных тонкостях, которые мало доступны нашему времени. Но прохождение через указанные три сферы, ежедневное погружение в три божественных мира несет в себе необычайное благословение. Поднимает жизнь на величавую высоту. Венчает человека божественностью. И человек познаёт, что ночью он принял Триединство, как музыку переживает это пребывание трех божественных миров «друг с другом» и «друг в друге». Он живет уже в божественной первооснове мира. Он увиден. И его благословляют. В нем медитируют, как сам он медитировал. Когда он в течение дня последовательно, согласно земному закону, пройдет через эти три мира, он почувствует ночью, что его как бы рассматривает само Первобожество, к жизни которого он принадлежит. Ему позволено поселиться в Единосущем, хотя в дневном его сознании от этого ночного события остаются лишь смутные впечатления.
Год, как и день, подобен живому существу. Если мы хотим согласовать медитации с годовым циклом, то от Адвента и Рождества до начала Поста душе ближе всего глаголы «Я есмь». Внешний мир тонет во тьме. Тем ярче сияет свет внутренний. В Рождественскую ночь и в двенадцать святых ночей светит духовная мощь «Я есмь» во тьме мира. От начала Страстной недели и вплоть до Вознесения и Троицы имеет смысл включить в годовой цикл медитации от «омовения ног» до «воскресения» и «вознесения». Внешнее солнце в это время жертвует собой роди земли. И человек отвечает на это внутренним жертвоприношением. Время Страстей и весна, на первый взгляд столь противоречащие друг другу, на самом деле вполне созвучны с точки зрения духовной. Но для медитаций воли лучшее время — канун осени, когда дни становятся короче, когда убыванию внешнего света, умиранию земли человек должен противопоставить тем большую внутреннюю силу, когда он чувствует, что отныне его духом–хранителем станет Михаил, чтобы не погрузиться ему в мировую скорбь, чтобы породить внутреннюю Пасху — как ответ на Пасху внешнюю, возвещенную ему полгода назад.
Не нужно руководствоваться этим как законом. Человек способен во многом не зависеть от годового цикла. Особенно полезно сначала медленно пройти через все упражнения — пусть даже это продлится несколько лет. Можно задерживаться на каждом упражнении сколь угодно долго, до тех пор пока не уловишь его смысла и не обретешь первого его благословения. Тогда очень быстро почувствуешь благотворность и содержательность целого.
Но в заключение повторим еще раз: иной может всю жизнь выполнять два первых упражнения — «Я есмь любовь» и «Я есмь мир», — а все прочее использовать лишь для просветления и наполнения этих двух основных упражнений. В любом случае полезно никогда не оставлять этих двух медитаций, но всегда нести их в своей душе как главные элементы. Эти медитации действительно подают нам причастие, в них мы принимаем плоть и кровь Христову, как описано выше. В них мы вновь, на более высокой ступени, обретаем то, что древние мистерии пробуждали в душах как трепет и сострадание. Аристотель говорит об этом применительно к трагедии. Через нее мистерии действовали публично. Здесь же страх, трепет превращается в молитвенное почитание, а сострадание становится потоком любви. Таков внутренний настрой, в котором нам сообщаются плоть и кровь Христова.
Если кто‑то ощущает потребность прибавить к вечерней медитации «Я есмь мир» и к утренней — «Я есмь любовь» равноценную полуденную, пусть ею будет «Я есмь Слово», понимаемое как творческое духовное деяние. Это свяжет нас со Святым Духом, подобно тому как мир связывает нас с Отцом, а любовь — с Сыном.
Когда я писал эти письма, передо мною витал образ далекого будущего. Я думал о том, что Рудольф Штайнер говорил о духовном характере грядущей русской культуры, которая явится лишь через много веков. Тогда, вероятно, обо всем, что содержится в этих письмах, можно будет сказать гораздо лучше. Но, с другой стороны, мы живо ощущаем, что в наше время невозможно до конца выполнить даже то, что изображено здесь. Следует ли отсюда, что говорить об этом не надо? Я решил было молчать, но увидел, что это непозволительно. Так что пусть мои письма идут в мир и ищут людей, для которых сказанное мною что‑то значит. Быть может, для многих ценно уже только увидеть, что может существовать жизнь, отличная от нынешней, и узнать, что эта другая жизнь не нуждается в монастырях и скитах, но что в деятельную внешнюю жизнь можно включить внутреннюю духовную силу.
Осталось сказать последнее. Мы завершаем наши размышления великим символом мировой истории, дошедшим до нас из глубокой древности, — Сфинксом. От Рудольфа Штайнера мы узнали, что образ Сфинкса есть воплощение выхода человека из животного мира. Воплощение более духовное, чем представления современной науки. То, что в животном царстве присутствует в орле как способность возноситься над землей, как солнечная сила полета, человек некогда претворил в силу духа, в волю к вознесению над земным. То, что в животном мире живет во льве как отвага, как инстинктивная, порывистая страсть, человек, одухотворив, превратил в способность благородных ощущений. То, что в животном мире живет как сила быка, как физическая энергия и внешняя напористость, человек сумел преобразовать в духовную волю. По Рудольфу Штайнеру, в древние времена, наблюдая за людьми, выясняли, какому царству они сродни по характеру своих сил, а затем воспитывали их в соответственных мистериях. Одни становились мудрецами, если в них преобладали духовные силы орла, другие — врачевателями, если в них преобладали способности к ощущениям, третьи — магами, если за основу брали их силу воли. Но людьми в высочайшем смысле становились те, в ком удавалось установить равновесие всех трех способностей. Эти мистериальные воззрения сохраняют свое воздействие и в символах, присвоенных евангелистам.
Все это можно рассматривать просто как исторический образ. Но и тогда он по–новому проясняет для нас воспитание человечества, к которому мы подходим с помощью Иоаннова Евангелия. Глаголы «Я есмь» открывают нам высочайшую мудрость. В эпоху, когда в больших городах так называемые учителя йоги вредят людям, распространяя упражнения, движущей силой которых является эгоистическое стремление сделать карьеру, приобрести силу и превосходство, — в глаголах «Я есмь» живет мудрость в ее сияющей чистоте. Кто строит вокруг себя этот храм, тот почувствует, что есть у него потаенная родина духа. Мы решительно советуем отвергнуть любую оккультную практику, смысл и цель которой не до конца прозрачны. Если человек ищет надежного водительства в духовных сферах, ему можно рекомендовать только книги Рудольфа Штайнера, к примеру «Как достигнуть познания высших миров?» и «Очерк тайноведения». Здесь царит дух, которым только и можно руководствоваться в этой сфере: самоотверженные поиски фактов духовной реальности мира, включение себя в нравственный миропорядок, приложение воли не ради субъективных стремлений, но ради божественной мировой цели. Лишь в таком духе можно без опаски вступить в оккультную область. Наши упражнения не противодействуют этому, но воспитывают для этого. Быть озаренным духом мудрости «Я есмь» куда важнее и дает много больше света в реальной жизни, чем когда человек сомнительными методами пытается выудить отдельные впечатления о сокровенных мирах.
