Григорий Разумовский - Объяснение священной книги псалмов
ОДИННАДЦАТОЕ ОСМИСТИШИЕ (Ст. 81–88).
81. Исчезает во спасение Твое душа моя, на словеса Твоя уповах. 82. Изчезоша очи мои в слово Твое, глаголюще: когда утешиши мя? 83. Зане бых яко мех на слане: оправданий Твоих не забых. 84. Колико есть дний раба Твоего? Когда сотвориши ми от гонящих мя суд? 85. Поведаша мне законопреступницы глумления, но не яко закон Твой, Господи. 86. Вся заповеди Твоя истина: неправедно погнаша мя, помози ми. 87. Вмале не скончаша мене на земли: аз же не оставих заповедий Твоих. 88. По милости Твоей живи мя, и сохраню свидения уст Твоих.
Одиннадцатое осмистишие идет под буквою каф — ладонь. Ладонью дают пощечину, оскорбительную для того, кто ее получает; и ладонью прикасаются к щеке любимого человека, чтобы приятнее поцеловать его. Таким образом, ладонь есть и орудие обиды и оскорбления, и орудие любви самой теплой. Такое заглавие очень идет к этому осмистишию, так как в нем пророк представляет лицо оскорбляемое, теснимое неправедно и обращающееся к Богу в уповательной молитве о помощи и заступлении. Он говорит как бы так: бьют меня, — приласкай же Ты меня, Господи. Все, что здесь говорится, очень приложимо к Иову, к св. мученикам и, во многих чертах, к борющимся со страстьми и похотьми.
Пс. 118:81–82
Изчезает во спасение, то есть сильно желает душа моя получить спасение от Тебя, Господи, и притом так сильно, что доходит до исступления. «Желающие чего–либо сильно, — говорит блж. Феодорит, — но лишаемые желаемого, говорят о себе, что они как бы исчезают. Так бывает с томимыми сильно жаждою и не имеющими воды; так бывает с теми, которые с часу на час ждут возвращения кого–либо из знакомых и, не видя его прибытия, исчезают от желания, как бы истомляются, так и борющиеся с какими–либо несчастиями исчезают» [6, с. 589–590]. «На словеса Твоя уповах, то есть на обетование», — поясняет св. Афанасий. При объяснении сего св. Амвросий ставит вопрос: «Что значит исчезает во спасение душа?» И так на него отвечает: «Душа, прилепившаяся к Господу, как бы перестает быть душею, а бывает “един дух с Господом” (1 Кор. 6:17). Святой и богобоязненный ничего не желает, кроме спасения Божия, которое есть Христос Господь: только Его вожделевает он, Его желает, к Нему устремляется всеми силами, Его греет в лоне ума своего, Ему открывается и пред Ним изливает душу свою, и одного только боится: как бы не лишиться общения с Ним. Кто, исчезая в себе, прилепляется к Нему, тот теряет свое и восприемлет Божеское, вечное, успокаивающее». А в следующем стихе (82) говорит, что очи его, молитвенно устремленные к Богу и к слову Его, в продолжительном терпении ожидавшие помощи и утешения от Бога, тоже исчезали, выражая нетерпеливое чувство: когда утешиши мя? «Здесь, — толкует блж. Феодорит, — словом называется обетование Божие. Исчезает в него тот, кто ожидает исполнения Божия обетования и прекращения облежащих его зол». И в обычной речи говорят иногда о том, кто долго ждет кого–либо, с сильным желанием его видеть: «Глаза просмотрел». Так тяготимый скорбью, молитвенно обращая очи свои к Богу, просит и ждет помощи, — ждет дни, месяцы и годы, а помощь все не приходит. Как же ему не возопить: Когда утешиши? Этим выражается не оскудение упования, а сила желания.
Пс. 118:83–84
Зане бых яко мех на слане: оправданий Твоих не забых. Св. отцы, изъясняя этот стих в нравственном отношении, — в сравнении: яко мех на слане, — видят указание на самоумерщвление, первое условие к преспеянию в духовной жизни, которое строго исполнял и св. апостол Павел: «Умерщвляю тело мое и порабощаю, — говорит он, — да не како иным проповедуя, сам неключим буду» (1 Кор. 9:27). Здесь не лишне обратить внимание и на то, что против слова: на слане — в «Учебной Псалтири» 1897 года стоит слово: на мразе, — а это то же, что «на льду», или «на снегу». «Мех, — рассуждает Евфимий Зигабен, — на морозе морозится, сжимается, портится, становится никуда негодным». Св. Амвросий, в объяснение сего же стиха говорит. «Кто хочет и тело питать, и благодать сохранять, тот ищет невозможного. Мех на слане есть тот, кто “всегда носит мертвость Господа на теле своем” (1 Кор. 4:10), кто не утучняет тела своего, как те, о коих сказано: наелись, напились и пошли плясать (см. Исх. 32:6). Кто упивается не вином, а Духом, тот пусть хвалится, подобно Давиду, что он стал как мех на слане». Далее (ст. 84) пророк жалуется на кратковременность жизни своей и на безнаказанность его гонителей и врагов, говоря как бы так: вот проходят дни за днями, годы за годами, жду заступления Твоего, а оно не приходит, и враги мои торжествуют. Когда же, Господи, сотворишь суд над гонящими меня, когда посрамишь их и поднимешь меня из уничижения? «Конечно, он болит и за себя, но не отделяет себя от интересов Божиих. Воодушевляемый на такое дерзновенное слово чувством правды Божией, он как бы так говорит: ужели Ты попустишь правде Твоей быть ненаказанно оскорбляемою? Вот тут кроется и вторая причина, почему следовало бы ускорить помощь страждущему. Вопль этот о помощи Божией и суде над гонящими имеет свой смысл и в нравственном отношении. Преуспевающие в борьбе со страстьми и похотьми, поддерживаемыми тайными воздействиями врага нашего спасения, видя, что жизнь на исходе, а страсти между тем все еще в силе, и боясь, как бы не перейти неочищенными в другую жизнь, праведно взывают о суде над непрестающим гнать и угнетать их, чрез возбуждение страстей, сатаною. Смысл молитвы такой: отрази и прогони его от меня, тогда мне легче будет управиться с остатками во мне греха, в оставшиеся для меня дни, и я, может быть, хоть под конец жизни вкушу сладость сердечной чистоты. Св. Афанасий пишет: «Малы дни человеческие на земле, посему пророк молится, чтобы в продолжение их скорее сокрушен был сатана под ноги его, и чтобы ему самому покорить душу снисшедшему в нее Божественному Слову».
Пс. 118:85–86
Здесь представляется третья причина, по которой нельзя не услышать вопля пророка, или вопля того, от лица кого говорит он. Законопреступники, говорит, сбивали меня с пути, предлагая следовать правилам их жизни. Конечно, послушав их, я избавился бы от их нападков и обид, но я не согласился на это, потому что все то, что предлагали они, было очевидными баснями и глумлениями над всякою правдою. Не таков закон Твой: вся заповеди Твоя истина. Стало быть, не праведно ли будет пощадить меня и избавить от гнета врагов правды? Как не соблазняли мучители св. мучеников?! И правость своего зловерия выставляли, и веру во Христа Господа распятого уничижали и предлагали счастие и довольство, — св. мученики не все словом, но все делом ответствовали им: все это глумления, все это ваши собственные измышления и ложь, коими вы и себя обманываете, и других хотите прельстить. Не таков закон Божий; не такова воля Божия о спасении нашем! Словами следующего (86‑го) стиха пророк подтверждает то, почему он не послушал глумления законопреступников и остался верным закону: потому, говорит что закон Твой — истина, и затем делает из этого вывод: следовательно, они неправедно стали гнать меня, гнать за истину — какая тут правда? Потому и молится он: помози же мне, Господи, Покровитель всякой правды, неправедно гонимому! «Не сказал пророк, — пишет св. Амвросий, — поелику гонят меня, помоги мне, но — неправедно погнаша мя, помози ми. Ведь иной может и гонение терпеть, но — праведно, есть праведное преследование порока. Но когда кто терпит гонение за правду, за чистоту, за веру, такому прилично говорить слова пророка: неправедно погнаша мя, помози ми».
Пс. 118:87–88
«Едва, — говорит св. Афанасий, — не лишился я жизни от гонений» [3, с. 379]. «Они уже свалили меня наземь, — прибавляет Евфимий Зигабен, — еще немного — и жизни бы лишили, но я в такой крайности не оставил заповедей Твоих, в них поучаюсь и их храню». Сначала подходили враги со льстивою речью, желая склонить меня на свою сторону, но так как я не поддался им, то они взялись за другое и сравняли меня с землею, лишив всего и доведши до того, что хоть умереть. Но я претерпел и эти смертельные страдания, а все–таки не отступил от заповедей Твоих. Точь–в–точь исполнялось это на св. мучениках, долгое время томившихся в узах и почасту мучимых, но оставшихся непреоборимыми в своем терпении. В нравственном отношении здесь можно видеть указания на самые сильные возбуждения греховности и устояние против них. Укротить страсти, отсечь их от естества нашего, сделать их нечувственными, или, что то же, возвесть в чистоту, есть дело благодати Божией. Пророк и говорит в лице боримого: о, как сильны были возбуждения! Как бурный ветер наклоняет слабое растение до самой земли, так было и со мною, но я не поддался. Теперь я все сделал, что от меня зависело, — доверши же, Господи, дело Своею благодатию и укроти борющия меня страсти. А пожалуй, выражает и опасение: устоять–то я устоял, но кто знает, устою ли после? Лучше возьми от меня, Господи, эти страсти! Св. Амвросий так выражает последнюю мысль: «Не напрасно прибег он к божественной помощи; зная, что брань у него идет с сильными врагами, и много предлежит ему схваток с ними: то нападают нечистые духи, то плоть восстает с своими приманками. Хоть и противостоишь им, а все боишься, как бы не пасть. Научился же из сего опасаться более всего своего домашнего врага, которого всегда носим с собою. Не столько силен он, сколько льстив и разнообразен в приражениях. Он воспламеняется вином, горит похотию, возжигается от взора на мимоидущую случайно женщину, питается надеждою, но и от безнадежности не слабеет, возбуждается приманками, но не кончается и удовлетворением. А вот и поразители его: его надламывает страх, измождает труд, а страдания сокрушают его голову». Моля об избавлении от гонений и об искоренении страстей, пророк хочет и молит, чтобы ему еще жить, в твердой уверенности сохранить свидения Божии, что и выражает в последнем стихе сего осмистишия, причем молитвенное слово свое, по замечанию блж. Феодорита [6, с 591], он украсил смиренномудрием, потому что просил жизни, не как воздаяния за правду, но как дара милости, обещаясь хранить за то свидения Божии: По милости Твоей живи мя, и сохраню свидения уст Твоих. Как в предыдущем осмистишии: молил–молил, и наконец сказал: пусть будет так, как Твоей воле угодно, только да будет сердце мое непорочно, — так и здесь: просил–просил, и в заключение говорит: ну, пусть торжествуют враги, только жизнь мне сохрани, чтобы мне больше преуспеть в хранении сведений Твоих — и все это заканчивает преданностью в волю Божию, которая составляет существо молитвы. Эта же молитва есть, вместе с тем, и молитва о благодатном оживлении. Живи мя, т. е., соблюди меня для вечного живота. Пусть эта жизнь идет уж тесно, но не лиши меня вечного блаженства, а я обещаюсь хранить свидения Твои, верность которым есть неотложное условие к получению блаженства в вечности. «Словами живи мя, — говорит св. Амвросий, — пророк просил, конечно, не того, что имел, то есть жизни, ибо жил, но того, чего желал, то есть, чтобы жить в вечности, разумея блаженную жизнь. Зная, однако ж, что в этом многоволнующемся теле трудно сохранить неизменным доброе настроение души, он просит милости, чтобы непрестанно быть оживляему духом, и чрез то всегда жить для Бога и быть мертвым греху. Ибо когда мертв будет грех в нас, будет жива жизнь для Бога, и хранение заповедей продолжится непрерывно и постоянно, проложит путь к вечной жизни в Боге».
