Мартин Бубер - Хасидские предания
время у него. Так маленький Шаул остался в доме у Баал Шема.
Вскоре Баал Шем, взяв мальчика и своих учеников, отправился
в путешествие. Как-то он остановил свою повозку у деревенского
постоялого двора, куда затем вошел со своими спутниками.
Внутри играли на скрипке; крестьяне и крестьянки танцевали.
"Что-то ваша скрипка плохо играет, - сказал Баал Шем.
- Пусть лучше мальчик, что со мной, споет вам, а вы спляшите".
Крестьяне согласились. Мальчика поставили на стол, и своим
серебряным голосом он запел хасидскую плясовую песню без
слов, под которую ноги у крестьян задвигались сами. В бешеном
темпе, безумные от счастья, они плясали вокруг стола. Затем
один из них, некий юноша, вышел вперед и спросил мальчика:
"Как тебя зовут?" "Шаул", - ответил тот. "Спой еще". Мальчик
запел другую песню, а юноша пустился в пляс под нее. И вот
посреди танца он стал повторять: "Ты - Шаул, я - Иван! Ты
- Шаул, я - Иван!" Наплясавшись вволю, крестьяне угостили
Баал Шема и его учеников водкой, и все вместе пили.
Спустя тридцать лет равви Шаул, ставший богатым торгов-
цем и знатоком Талмуда, ехал куда-то по своим делам. Неожи-
данно на него напали разбойники, отняли все деньги и собира-
лись убить. Он молил их сжалиться над ним, они послушались
и взяли его с собой в свой стан. Атаман разбойников, увидев
равви Шаула, внимательно на него посмотрел. "Как тебя зовут?"
- спросил он. "Шаул", - ответил равви. "Ты - Шаул,
я - Иван", - вдруг сказал атаман разбойников и повелел своим
людям вернуть равви Шаулу деньги и повозку.
КРЕСТЬЯНИН И ИСТОЧНИК
Рассказывают.
Когда равви Израэль бен-Елиезер жил в селении Кошиловиц, он
часто купался в источнике неподалеку от селения. Когда источник
замерзал, Баал Шем делал в нем полынью и купался в ней. Однажды
крестьянин, дом которого был около источника, увидел, что во
время купания нога равви примерзла ко льду, и тот, отдергивая ее,
содрал кожу до крови. Тогда крестьянин вышел и постелил соломы,
чтобы Баал Шем мог впредь купаться спокойно. Однажды равви
Израэль спросил этого крестьянина: "Чего бы тебе больше хотелось:
стать богатым, умереть старым или получить власть?" Крестьянин
ответил, что ему нравятся все три вещи. Тогда Баал Шем построил
ему рядом с источником баню. Вскоре разнесся слух, что больная
жена крестьянина искупалась в источнике и стала здоровой. Слава
этой целительной воды распространялась все шире и шире, покуда
о ней не прослышали врачи, которые пожаловались властям, и те
закрыли баню. Но к тому времени крестьянин, который владел
баней, уже достаточно разбогател за счет ее посетителей, и местные
жители выбрали его своим старостой. Он продолжал купаться
в источнике каждый день и дожил до глубокой старости.
Когда равви Элимелек из Лиженска однажды сказал, что пост
больше не является служением, его спросили: "А разве Баал Шел
Тов не постился очень часто?"
Равви Элимелек ответил: "Когда Баал Шем был молодым, он
обычно на исходе субботы брал шесть хлебов и кувшин с водой
и уединялся на целую неделю. В пятницу, когда он собирался
домой, то поднимал свой мешок и, замечая его тяжесть, откры-
вал и находил все шесть хлебов нетронутыми. Это его всегда
очень удивляло. Только такой пост и можно считать постом!"
стук в окно
Случилось как-то во дни юности Баал Шема, что в пятницу
у него в доме не нашлось ничего для того, чтобы можно было
приготовиться к встрече субботы: ни гроша, ни крошки хлеба.
Поэтому он пошел, постучался в окно к богачу и сказал: "У меня
нет ничего, чтобы встретить субботу". И быстро побежал прочь
от того места. Богач, не знавший Баал Шема, догнал его и спро-
сил: "Если тебе нужна помощь, то почему ты убегаешь?" Баал
Шем улыбнулся и ответил: "Из Гемары* мы знаем, что каждый
человек рождается со своим запасом жизненных сил, который
уменьшается из-за грехов. Поэтому чем тяжелее бремя грехов,
тем большее усилие необходимо приложить, чтобы раздобыть
необходимые средства к существованию. Сегодня я почувствовал
какую-то тяжесть в ногах. Так было до тех пор, покуда ты не дал
мне возможность немного пробежаться - именно это я сейчас
и делаю. Оказывается, я нуждался только в этом".
ПРИЗЫВ
Когда Небеса открыли Баал Шему, что он станет вождем
Израиля, он пошел к жене и сказал ей: "Ты должна знать, что
я избран Небесами быть вождем Израиля". Жена спросила: "А
что мы теперь должны делать?" Равви ответил: "Нам следует
поститься". Они постились три дня и три ночи без перерыва и все
время лежали распростертыми на земле. На третий день к вечеру
Баал Шем услышал глас с Небес: "Сын Мой, встань и веди
народ!" Баал Шем поднялся и сказал сам себе: "Если на то воля
Небес, чтобы я был вождем Израиля, то мне следует нести это
бремя одному".
БААЛ ШЕМ ОТКРЫВАЕТСЯ
Рассказывают.
Израэль бен-Елиезер работал помощником учителя, прислуж-
ником в Доме Учения, учителем детей, ритуальным убойщиком
скота и даже какое-то время извозчиком у своего шурина. Нако-
нец он арендовал участок земли в одном селении на реке Прут:
там был постоялый двор с комнатами для проезжающих. Непо-
далеку за рекой, если идти через брод, в горах была вырубленная
кем-то пещера. В ней Баал Шем проводил целые недели в раз-
мышлениях. Когда на постоялый двор кто-то приезжал, жена
Израэля выходила и звала его; Баал Шем сразу же отзывался
и выходил встречать гостя. Субботы, облачившись в подобаю-
щие одежды, он проводил дома.
Однажды - это было во вторник - ехал к своему учителю
в Броди ученик равви Гершона, шурина Баал Шема. Его путь
лежал через селение на Пруте. Там он решил остановиться на
постоялом дворе. Встретившая его женщина позвала мужа, и тот
пришел и служил гостю за обедом. После обеда гость сразу
сказал: "Израэль, запряги лошадей. Мне нужно ехать".
Баал Шем запряг лошадей, сообщил, что повозка готова,
и добавил при этом: "А не хотите ли провести здесь субботу?"
Гость лишь улыбнулся: слова показались ему глупыми. Но в пу-
ти, не проехав и полмили, у его повозки сломалась ось.
Ученик равви Гершона понял, что на починку оси потребуется
много времени, и поэтому ему не оставалось ничего другого, как
вернуться на постоялый двор и заночевать там. Но в течение всей
среды и всего четверга с ним постоянно случались какие-то
неприятности, мешавшие ему отправиться в путь, так что в конце
концов у него не осталось другого выбора, кроме как провести
субботу на постоялом дворе. А в пятницу с утра на гостя нашли
печаль и уныние. Кроме того, к своему удивлению, он обнару-
жил, что жена содержателя постоялого двора готовит к субботе
двенадцать хлебов. Гость спросил женщину, зачем столько нуж-
но. Та ответила: "Хотя мой муж человек неученый, но правед-
ный, так что в его доме я делаю все так, как делала в доме
брата". - "А есть ли у вас баня?" - спросил гость. - "Конечно,
есть", - отвечала хозяйка. "Но для чего она вам?" - продолжал
допытываться гость.
Женщина ответила: "Хотя мой муж человек неученый, но
праведный, поэтому он ходит в баню каждый день".
В полдень, когда подошло время молитвы, гость спросил
хозяйку, где ее муж. "На лугу, с овцами и коровами", - отвечала
та. Поэтому гость был вынужден произносить дневную молитву
в одиночестве. То же случилось и во время вечерней молитвы,
и во время встречи субботы, потому что хозяин все не приходил
домой. Все это время он оставался в пещере и молился там.
Однако, придя домой, Баал Шем снова стал вести себя как
крестьянин. Увидев гостя, он поприветствовал его, как это дела-
ют простые люди.
"Вот видишь, - сказал он после. - Все же ты проводишь
субботу здесь". Затем Баал Шем встал на молитву и - чтобы
раньше времени не открывать себя - попросил гостя произнести
благословение над вином. Затем они сели за трапезу. После
трапезы Баал Шем попросил гостя сказать слова поучения. Что-
бы не слишком напрягаться перед простоватым хозяином, ученик
равви Гершона просто вкратце, сухо и без всякой охоты переска-
зал главу из Писания, предназначенную для чтения на той неделе,
а именно главу о рабстве в Египте детей Израиля.
В ту ночь, накануне тридцатишестилетия Баал Шема, Небеса
сообщили ему, что пришло время открыться.
Гость же посреди ночи проснулся и через дверную щель увидел
великий свет, полыхавший в очаге. Он сразу выбежал из комнаты,
потому что подумал, что это хозяева втайне разожгли огонь. Но,
выбежав, гость увидел, что то, что он принял за огонь в очаге, на
