Равиль Бухараев - История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
«Сделав с русскими то, что мы рассказали (речь о битве на Калке) и опустошив земли их, татары вернулись оттуда и направились в Булгар в конце 620 (1223) года. Когда жители Булгара услышали о приближении их к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них, встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они не зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они (татары) остались в середине… перебито их множество и уцелели их них только немногие. Говорят, что их было до 4000 человек. Отправились они оттуда в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингизхану, и освободилась от них земля кипчаков; кто из них спасся, тот вернулся в свою землю. Пресекся было путь (сообщения) с нею с тех пор, как вторглись татары в нее и не получалось от них (кипчаков) ничего по части буртасских мехов, белок, бобров и (всего) другого, что привозилось из этой страны. Когда же они (татары) покинули ее, то путь восстановился, и товары опять стали привозиться, как было (прежде)[380]».
Однако независимости Волжской Булгарии уже наступал конец, как, впрочем, и независимости русских княжеств. Начиналась другая эпоха, которая в русских летописях, мусульманских хрониках и западных анналах носит название эпохи Золотой Орды.
Лебединая песня булгарской культуры
Этой беседой завершается общее представление о том, как развивалась мусульманская культура Волжской Булгарии перед монгольским нашествием. Наше посильное изложение этого созидательного процесса зиждется на познаниях, почерпнутых, как из достоверных исторических источников, так и из археологических исследований булгарских городов и поселений.
Но История, столь жестокая к материальным свидетельствам величия волжско-булгарской и сменившей ее волжско-татарской цивилизации, все же проявила некую справедливость, доказав, что духовное, при всей своей кажущейся эфемерности, всегда торжествует над всем материальным. Каменные здания и храмы, казавшиеся современникам незыблемыми, лежат ныне в руинах, и мы строим исторические догадки о том, для какой цели они служили. Но духовно-религиозное стремление булгарской культуры к тому, чтобы сделать жизнь гармоничнее, честнее, благороднее и величественнее, не только дошло до нас, но, по милости Аллаха, останется и с нашими потомками.
Как мы знаем, уникальная волжско-булгарская мусульманская цивилизации началась с Книги – Священного Корана. Однако самое удивительное в том, что и завершилась эта цивилизация, погибшая в огне пожарищ под копытами монгольских коней, тоже книгой. И какой книгой!
В ту эпоху – а мы имеем в виду начало XIII века – во всем мире было создано не так уж много книг, оставшихся в сокровищнице всемирной культуры. Их можно, наверное, сосчитать по пальцам. Среди знаменитых книг этой эпохи мы можем назвать разве что две – это русское «Слово о полку Игореве» и грузинская поэма «Витязь в тигровой шкуре» Шоты Руставели. Обе эти книги широко известны и многажды издавались и переиздавались в СССР, так что они у всех на слуху. Третья же книга этой эпохи, созданная на территории современного Татарстана, несмотря на то, что в 1983 году ЮНЕСКО праздновало в СССР и по всему миру 850-летие ее создания, сравнительно мало известна в России.
Эта огромная поэма называется «Кыйсса-и-Йусуф» – «Сказание о Юсуфе». Она принадлежит перу булгарского поэта Кол Гали, который, как считается, закончил ее в 1233 или в 1236 году. Полагают также, что Кол Гали погиб в Биляре при разрушительном монгольском нашествии 1236 года. Так это или нет – знает только Аллах, но поэтический шедевр Кол Гали можно по праву назвать лебединой песней великой мусульманской культуры Волжской Булгарии.
Мы мало знаем о самом поэте – его мусульманская скромность не дала ему много рассказать о себе. Только в самом конце своего великого труда он написал свое имя:
Это сочинил немощный раб (Божий) по имени Гали,
Строки составлял он по двадцать четыре слога;
Помилуй, о, Милостивый, меня грешного раба Своего,
Уповаю и я на долю Милости Твоей.
Уповаю я, грешный, на Тебя Всевышнего,
Ты – Милосердный, Ты – Милостивый, ты – Господь;
Ниспошли милость и сострадание мне, Кол Гали,
Горестную душу мою сделай радостной.
Всемогущий, Тебе известны все мои желания,
Тебе известна мольба сего несчастного:
Не обойди раба Своего Своим Милосердием,
При последнем вздохе моем даруй мне веру.
С помощью Всемогущего Господа Моего,
В священный, великий месяц Раджаб, тридцатого числа,
В год Хиджры шестьсот девятый,
Я, немощный, сложил эту книгу.
Помощь, удачу, силу, разум обрел я через Всевышнего,
Вознес Ему хвалу за ниспосланное вдохновенье,
Так завершил я в эти дни свою книгу,
Да принесет она пользу и вам, и нам!
Да, по молитве поэта от этой книги воспоследовала поистине великая польза!
Эта книга в течение веков переписывалась от руки и, начиная с XIX века, многократно издавалась на татарском языке. В 1983 году впервые вышел ее подстрочный перевод на русский язык[381], а в 1985 году в Казани был издан поэтический перевод Сергея Иванова[382]. Наконец, в 2010 году в Великобритании был издан английский перевод великой поэмы с обширным предисловием, комментариями и факсимильным воспроизведением рукописи поэмы[383].
«Прекраснейшее из повествований» – так называет Священный Коран в Суре «Йусуф» историю о пророке Юсуфе, он же библейский пророк Иосиф Прекрасный. Наряду с гораздо более поздними евангельскими рассказами об Иисусе Христа, повесть о Юсуфе может быть названа краеугольным камнем всей светской художественной литературы, какой мы знаем ее сегодня. Это, быть может, первый в своем жанре многоплановый исторический роман.
Воистину, помимо своей безусловной религиозной значимости, житие библейского Пророка Иосифа – коранического пророка Юсуфа – обладает всеми признаками многогранного романа. Здесь множество главных героев и второстепенных персонажей с описаниями их характеров и поступков; захватывающая любовная история; широкий исторический и географический охват происходящего; бесконечные приключения, испытания и переживания героев и, наконец, катарсис счастливого конца, которому так рады были поколения слушателей и, позднее, читателей этого повествования. Неудивительно, что история Юсуфа легла в основу целого ряда литературных интерпретаций и на мусульманском Востоке, и на христианском Западе. Что касается поэмы Кол Гали, то этим великим произведением завершается волжско-булгарская и начинается волжско-татарская письменная литература.
Самая старая из обнаруженных рукописей этой поэмы, известной в сотнях списков, хранится в Дрезденской библиотеке[384]. Другие списки, обретенные в Казани и на территории Поволжья, находятся в библиотеках Санкт-Петербурга, Уфы, Баку и Берлина. Не менее 120 рукописей поэмы хранятся в Национальной библиотеке Республики Татарстан в Казани. По словам одного из знатоков и исследователей этого уди вительного труда, доктора филологических наук Нурмухаммета Хисамова:
«Язык «Кысса-и Йусуф» стал традиционным литературным языком в Поволжье. Творение Кул Гали, по мнению известного тюрколога Эмира Наджипа, создано в низовьях Волги, где тесно общались огузы с булгарами и кыпчаками. Это, скорее всего, был город Саксин, где была развитая литературная среда. Поэма была широко распространена в татарском народе в рукописной форме, к настоящему времени обнаружено около 300 рукописных списков этой поэмы. Это феноменальный случай в истории памятников тюркской литературы средневековья. Здесь сыграло роль и то, что книга «Кысса-и Йусуф» являлась учебным пособием в старых татарских медресе. Шакирды медресе, как и другие образованные люди, переписывали ее для себя.
Самым старым списком памятника, по всей видимости, был список XVI века из библиотеки выдающегося богослова XX века Галимджана Баруди. Он выставлялся в 1922 году в Казани, потом исчез вместе с другими книгами этого религиозного деятеля.
В настоящее время из сохранившихся рукописей самой старой считается Дрезденская рукопись, приобретенная в Казани «бароном Зентелем у слободского татарина Динмухаммета Суттова». Этот ценнейший список помогает определить ошибки и отклонения от текста в других текстах памятника. К счастью, таких отклонений очень мало.
Есть разночтения даты завершения поэмы: в одних списках – 630 по Хиджре, в других – 609 или 600. Самым верным нам представляется: 630 (1233), ибо по всему видно, что поэт был лишен возможности перечитать и исправить текст: это – время завоевания монголами Поволжья…
