Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти
Интересно, что она сказала о медитации. Никто об этом не говорил, но в действительности находиться в его присутствии уже само по себе было медитацией.
Сразу после нашего разговора Люсия принесла ему немного ньокки. Он ел, а затем пил воду впервые за несколько часов, глядя на меня, не произнося ни слова, словно заявляя: «Видите… вы ничего не знаете!»
Я обнял её и поблагодарил от всего сердца.
— За что? Я ничего не сделала, — ответила она.
ГЛАВА 75
«Я ничего не могу с этим поделать — даже вопрос не встаёт о возврате в прошлое состояние; всё кончено — это действует и функционирует по-другому. (Мне приходится использовать слово „по-другому“, чтобы передать вам это ощущение.)».
Недели шли одна за другой, но мало что менялось. Приехавшая дочь Юджи Булбуль надеялась на его выздоровление. Он выглядел плохо, но вовсе не так плохо, как раньше. Он позволил ей сделать ему массаж ног. Появившийся следом за Булбуль Махеш тоже сомневался, что видится с Юджи в последний раз. Он обсудил с доктором Линном вероятность его скорой кончины. «Не думаю, что старик умирает», — утверждал Махеш на кухне. Линн боялся, что болезнь Юджи могла быть проявлением ракового заболевания, однако поскольку ему однажды уже случилось быть свидетелем выздоровления Юджи, он также не терял надежду: «Он же смог выздороветь в прошлый раз, он способен на всё».
Ночью я наблюдал за крошечными муравьями, ручейком втекающими в комнату, поднимающимися по дивану, бегущими вдоль половиц, исполняющими свои сложные задачи. Когда мы начинали их давить или травить, он напоминал нам, что они имеют такое же право находиться здесь, как и мы. Я никогда не видел, чтобы он убил хотя бы одного муравья, комара или муху. Он мог отмахиваться, кричать на них, но никогда не убивал.
— Он такой милый, он муху не обидит, — говорил Ричард Алперт, позже известный как Рам Дас, после встречи с Юджи.
В один из дней его навестило четырнадцать человек, и перед каждым он устроил шоу, предлагая мне свой «фонд роботов». Я либо игнорировал его слова, либо отказывался, но где-то на задворках сознания уже делил деньги, решая, сколько отдам его семье. Конечно, они получат львиную долю, но и себя я не обижу. Так сколько же оставить себе? Хм.
Рано утром, когда никого ещё не было, он взглянул на меня с дивана, в то время как я подавал ему воду. Ткнув пальцем в моём направлении, он изложил свою точку зрения:
— Благодаря этому падению я понял, что наше рождение от нас не зависит, а вот смерть в наших руках. Не называйте это самоубийством! Когда это тело готово уйти, оно просто идёт в пещеру и умирает там. Мне нужно найти пещеру. Но сначала я должен попрощаться со всеми моими друзьями здесь. Потом мне нужно убраться из этого места и вернуться в Швейцарию. Америку вычёркиваем, Индию вычёркиваем, похоже, свои дни я закончу в Швейцарии.
У меня снова возникло странное ощущение, что я просто муха на стене.
Ночью его дыхание напоминало исчезающий в облаках воздушный змей. Затем каждый раз оно постепенно возникало снова и медленно опускалось в его измождённое тело.
Днём он то и дело приставал к Преподобному: «Мне нужна ваша помощь! Какой у нас прогноз на будущее?» Я чувствовал, что он просчитывает возможность вернуться в Гштаад. Ещё оставался нерешённым вопрос, что будет с его счетами там.
Рукой, похожей на руку скелета, он постоянно отмахивался от всех предложений еды. «Это тело может позаботиться о себе само. Я никогда не слушал эти ваши грязные идеи и не намерен начинать делать это сейчас! Я не ел десять дней и я в порядке». Каждый день он сидел или лежал на диване и разглагольствовал в привычной манере, объединяя людей, знавших друг друга на протяжении десятилетий. Вспоминались старые истории, возникали новые.
Я читал «Лебединую песню» Мурти, бывшему профессору психологии, чтобы он мог должным образом исправить то, что я «напортачил».
— Он очень хороший редактор, сэр!
*Юджи Кришнамурти… середина февраля 2007 г.То, что я сам в себе обнаружил, находится в противоречии со всем, что было сказано кем-либо в любой области человеческой мысли. Они сами пошли по неверному пути и других ввели в заблуждение. Вы всё ещё у них на крючке, потому что, к примеру, (верите, что) если вам придётся изменить диету, вы умрёте от голода. Но я хочу жить вечно! Можете ли вы гарантировать мне жизнь и здоровье, если я буду жить так, как жил в течение своих девяноста лет? Нет? Но меня интересует только это!
Когда однажды ваше тело извергнет из себя всё, чем напичкала его ваша грязная культура, оно будет функционировать невероятно разумным образом. Оно способно позаботиться обо всём.
Если я когда-то с чем-то и соглашаюсь в отношении функционирования тела, то не с тем, что мне рассказали религиозные люди, а с тем, что открыли медики. Но то, чего они ещё не знают, — необъятно, и им никогда не узнать, как это тело функционирует.
Я никогда не принимал лекарств и ни разу не ходил на приём к доктору. Все врачи, советовавшие мне отказаться от того образа жизни, который я вёл, уже давно почили. Есть одно исключение — однажды, когда я жил в Мадрасе, я заболел брюшным тифом. Брат моей жены был главным врачом центральной больницы в Мадрасе. Британцам принадлежало отдельное крыло этой больницы и никто, кроме них, не имел права находиться в комнатах этого крыла. Однако в тот год они открыли эту часть больницы для всех. Так, мой шурин получил там одну комнату для меня и одну — для членов моей семьи: в ней жили мои жена и бабушка. Три медсестры ухаживали за мной, меняясь каждые восемь часов в течение целого месяца, пока я не выздоровел.
Хотя я и утверждаю, что всех врачей нужно расстрелять, я не даю совет другим не ходить к врачу. Я не знаю, что бы я сделал, если бы оказался в ситуации, когда хотел бы сколько-нибудь продлить свою жизнь. Поэтому я никогда не отговаривал других от посещения врача.
Я избавился от всего, что порождено человеческой мыслью. Всё, что они говорили, давало мне ложное представление о себе. И то, что вы пытаетесь получить, вы никогда не получите, потому что получать нечего.
Вы представляете собой идею. Если вы отпускаете одну идею, вы должны заменить её на другую, иначе вы тут же упадёте замертво. Я говорю вам, случится клиническая смерть. И это не околосмертный опыт тех «околосмертных» негодяев.
Поэтому лучше идите, зарабатывайте деньги и наслаждайтесь возможностями, которые они дают.
Все эти грязные религиозные люди дурачат себя и дурачат других, пользуясь доверчивостью и легковерностью людей, живут не тужат, продают подделки и обещают вам сладости, которых никогда не смогут вам предъявить. Но вы хотите верить во всю эту чепуху. Именно из-за отражения в вашем уме вы ловитесь на всю ту чушь, к которой открыты.
Никто не выдавал мне мандата на спасение вас, люди, или спасение мира. Человеческий вид должен быть уничтожен за то, что он сотворил со всеми другими видами на планете! Ему нет места на этой планете! Если я в чём и уверен, так это в этом. Если бы не ваше разрушительное оружие, вы были бы уничтожены давным-давно. И вы будете уничтожены, поскольку у других теперь есть возможность сделать это. Но вы не собираетесь уйти по-тихому, не прихватив с собой все формы жизни на этой планете.
Минимальными средствами может быть уничтожена максимальная сила.
Тело знает, что ему нужно, чтобы выжить. Если у него нет возможности выжить, оно элегантно уходит. Единственная причина, по которой существует этот организм, — продолжение человеческого рода. Секс существует только для размножения, а вы превратили его в движение ради удовольствия. Для чего ещё нужен секс, кроме как для размножения?
Человеческий вид появился на планете и думает, что всё это было создано для него. Вы думаете, что были созданы для великой и благородной цели. Человеческое существо — самое презренное среди всех остальных форм жизни на планете.
Вы просто животные, но вы не готовы это признать. Вы не более разумны, чем другие животные.
Природная разумность человеческого тела потрясающа. Это всё, что ему нужно для выживания в любой опасной жизненной ситуации.
Природная разумность — это то, с чем вы рождаетесь; интеллект — то, что вы приобретаете на основе того, чему вас учат. Таким образом, у вас нет никаких слов, фраз и даже переживаний, которые вы могли бы назвать своими. Вам приходится использовать вложенное в вас знание, чтобы вы могли что-либо переживать.
Ваша любовь пуста: если вы не получаете того, чего хотите, что случается с вашими «я люблю тебя, дорогая, милая, медочек, куколка, сахарная попка, маленькая шу-шу, сладкая штучка»?
Что случается с вашим милым голубком, если вы не получаете таким образом того, что хотите?
Для меня единственный тест — деньги. Насколько вы свободны в своих отношениях с деньгами? Я не имею в виду «Насколько вы расточительны?».
Я ничего не потеряю, если всё это исчезнет. Я ничего не приобрету, если всё останется как есть.
