Бхагаван Раджниш (Ошо) - Секрет. Беседы о суфизме
Я – встреча земли и неба, и именно в этом состоит проблема. Они не могут мною гордиться, они думают, что я – Чарвака, материалист вроде Эпикура, что моя философия – «ешь, пей и веселись». Да, это тоже часть моей философии, но лишь часть. Я не против еды, питья и веселья. Ешьте, пейте и веселитесь – но это не все. После того, как вы достаточно съели, достаточно выпили и достаточно повеселились, вас ждет нечто высшее. И лишь тогда нечто высшее становится возможным. Когда ваша земная часть довольна, удовлетворена, вас призывает небо, вас призывает неведомое, тогда начинается подлинное паломничество души.
Я – земной, я учу чувственной религии, религии, которая не настроена против тела, не настроена против материи, против мира. Моя религия достаточно велика – она содержит в себе все. Она всевключающая, она включает в себя все. Она ничего не исключает. Она такая же всевключающая, как сам Бог.
Конечно, Бог включает в себя все. Земля должна быть в Боге, иначе как земля может существовать? И Бог должен быть в земле, иначе как земля может оставаться живой?
Я учу новой религии, потому что в прежние времена Индия слишком долго висела в небе, среди облаков, она забыла, как пускать корни в землю. И она начинает злиться, раздражаться, она не может мною гордиться. Я кажусь врагом, который собирается разрушить ее великую традицию, кажется, будто я выступаю против духовности. Но это не так, потому что духовность возможна лишь тогда, когда она опирается на научный материализм.
И ты спрашиваешь, почему она так «заботится о своем облике». Индия так заботится о своем облике, потому что она знает о своем лицемерии. Только лицемер заботится о своем облике. Подлинный человек – никогда. Подлинный человек может стоять обнаженным под солнцем, он открыт, ему нечего бояться. Он такой, какой он есть, и он никогда не притворялся никем другим. Но человек, который притворяется, всегда боится, потому что его облик фальшив. Он боится: если кто-то заглянет глубже, подойдет ближе, то этот облик исчезнет, и обнаружится реальность – а реальность полностью противоположна.
Только лицемеры боятся разоблачения. Индия очень боится – она боится, что ее облик очень легко может быть разрушен. А облик, который так легко разрушить, очень беден и слаб. Очевидно, что в нем нет души, нет жизненной силы. Когда вы подлинны, вы открыты и доступны. Вам нет нужды беспокоиться. Вы укоренены в своем существе, вы себе доверяете. Индия себе не доверяет, поэтому она и боится.
Только подумайте – таких, как я, больше нет, я один. И в Индии живут тысячи «махатм». Индийцы боятся, что я разрушу их облик, а что делают ваши тысячи и тысячи махатм? Они создают ваш облик. Тысячи махатм его создают, и только один сумасшедший его разрушает – чего вы боитесь? Как я могу его разрушить?
Но они знают, что даже эти тысячи, создающие облик, могут быть побеждены одним-единственным человеком, потому что их облик – просто выдумка. Он не подлинный, не реальный. Они тоже это понимают. Если мир узнает, какова реальность индийского ума, что тогда станется с их бахвальством – ведь они веками кичились: «Мы самые духовные люди в мире»?
Почему вы должны бояться? Почему нужно бояться одного-единственного человека вроде меня? Но причина очевидна: когда появляется истина, она может разрушить ложь. Даже если ложь повторяют миллионы людей, одной истины достаточно, чтобы разбить эту ложь вдребезги. А если это не так, то дайте мне такую же свободу, какую вы даете другим вашим махатмам. Позвольте мне проводить мой эксперимент, а вы продолжайте заниматься своим экспериментом – кто прав, тот и победит. Зачем так бояться? Если я неправ, моя же неправда меня и уничтожит. Если вы правы, вы победите.
У индийского правительства есть девиз: Сатьямева Джайят – Истина всегда побеждает. А тогда чего бояться? Истина победит.
Только на днях Нирвана получил письмо из индийского посольства в Америке. Он обращался за визой. В визе ему отказали, а причина в письме приведена такая: «Если бы вы обратились за визой для пребывания в любом другом учреждении, кроме Ашрама Раджниша, вы бы ее получили, но с такой целью мы вам дать визу не можем. Вы просили разрешения на пребывание в неправильном учреждении».
Сатьямева Джайят – Истина всегда побеждает.
Почему вы так боитесь? Пусть люди приедут и посмотрят. Ведь будет лучше, если они увидят неправду моего существа – тогда они ко мне и не придут.
А у вас есть тысячи других учреждений, поддерживаемых правительством, поддерживаемых массами. Меня не поддерживает никто. Меня не поддерживают ни массы, ни правительство. Я существую сам по себе. Мои люди существуют сами по себе. Мы не живем за счет чьей-то благотворительности.
Так чего же нас бояться? Но причина есть: даже крошечного луча истины достаточно, чтобы разрушить целый океан тьмы.
Четвертый вопрос:
Ошо, почему ты так безжалостен к политикам?
Я расскажу тебе одну историю. Она будет моим ответом.
Один человек купил очень породистого и дорогого молодого ослика, но, вернувшись с ним домой, обнаружил, что тот сопротивляется всем попыткам его оседлать, не говоря уж о том, чтобы нести поклажу. Наконец, расстроенный, он обратился к дрессировщику ослов, пользующемуся некоторой известностью.
– Этот пожиратель сена обошелся мне в целую кучу денег и ни черта не хочет делать. Как по-вашему, сможете вы помочь?
Не говоря ни слова, дрессировщик схватил здоровенную дубину и огрел осла прямо между глаз так, что тот аж сел на землю.
– Он стоит тысячу чертовых баксов, а вы колошматите его деревяшкой? – завопил негодующий владелец.
– Послушайте, – спокойно ответил дрессировщик, – когда имеешь дело с ослом, первое, что нужно сделать, это привлечь его внимание.
Пятый вопрос:
Я часто слышу, что ты говоришь о бунте. Священники, монахини и родственники, которые определяли мое воспитание, сейчас состарились и потеряли силу. Большинство из них мертвы. Кажется бесполезным бунтовать против этих беспомощных стариков. Теперь я сам превратился в священника, в свод доктрин. Я чувствую, что бунтовать против чего бы то ни было вне меня – напрасная трата времени, да и просто бессмысленно. Это делает ситуацию гораздо более запутанной и обескураживающей. Представляется, что «я» должно бунтовать против самого себя. Я понимаю, что поднимать этот бунт должно не сущностное «я», не подлинное лицо, а воспитанное «я», заменитель. Но ведь это единственное «я», которое у меня есть или с которым я знаком. А как заменитель может бунтовать против заменителя?
Бунт, о котором я говорю, не направлен против кого-то. На самом деле, это не бунт, а лишь понимание. Вы не должны бороться с внешними священниками, монахинями, родителями, нет. И вы также не должны бороться с внутренними священниками, монахинями, родителями. Потому что, какими бы они ни были, внешними или внутренними, они от вас отделены. Внешнее отделено, и внутреннее тоже отделено. Внутреннее – это лишь отражение внешнего.
Ты совершенно прав, когда говоришь: «Кажется бесполезным бунтовать против этих беспомощных стариков». Я не призываю тебя бунтовать против этих старых, беспомощных людей. И я также не призываю тебя бунтовать против всего того, что они в тебя внедрили. Если ты восстанешь против своего собственного ума, это будет реакцией, а не бунтом. Обрати внимание на это различие. Реакция происходит из гнева, реакция насильственна. Когда ты реагируешь, тебя ослепляет ярость. Реакция ведет тебя к другой крайности.
Например, если твои родители учили тебя быть чистоплотным, каждый день мыться, и все такое, если с самого начала тебе говорили, что чистота – это самое важное после Бога, а потом ты однажды взбунтовался, что тогда ты будешь делать? Ты перестанешь мыться. Ты начнешь жить в грязи.
Именно так поступают хиппи всего мира. Они думают, что это бунт. Но они просто перешли к другой крайности. Их учили, что чистота превыше всего после Бога, а теперь они считают, что превыше всего грязь и неопрятность. От одной крайности они перешли к другой. Это не бунт. Это ярость, гнев, это месть.
Реагируя на своих родителей и на их так называемую идею чистоплотности, вы остаетесь по-прежнему привязанными к той же самой идее. Она все так же преследует вас, все так же имеет над вами власть, главенствует, имеет решающее значение. Она по-прежнему определяет вашу жизнь, несмотря на то, что вы стали ее противоположностью – она все определяет. Вы не можете спокойно помыться: вы вспоминаете своих родителей, заставлявших вас мыться каждый день. Теперь вы вообще не моетесь.
Кто над вами господствует? По-прежнему ваши родители. Вы все равно не смогли аннулировать то, что они вам причинили. Это реакция, а не бунт.
Но что же тогда бунт? Бунт – это чистое понимание. Вы просто понимаете, в чем дело. В этом случае вы перестаете быть невротически одержимыми чистоплотностью, вот и все. Вы не становитесь грязными. В чистоте есть своя собственная красота. Только не нужно быть одержимыми ею, потому что одержимость – это болезнь.
