За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

Но не успел я и подумать ещё о чём-нибудь, как «камень», на котором я сидел, зашевелился. Это оказался маленький горбун с ужасным лицом. В первый момент каждый от неожиданности отскочил в сторону от другого. Однако карлик опомнился быстрее, чем я.

— О, свеженький какой! И откуда ты такой тут взялся? — зашипел он, а сквозь редкие зубы побежала зеленоватого оттенка слюна.

Меня снова стало тошнить. Всё нутро собралось в комок. Живот стянуло. И я покатился по земле в приступе острых коликов, слыша над собой злорадное ликование горбуна.

— Да ты совсем, видать, изнеженный! Что? Не по тебе местечко?! Ха-ха-ха…

Не знаю, что произошло со мной. Может быть, я впал в забытьё или бредил. Я видел ужасного карлика, а в ушах звенел смех «старичка» в начищенных сапогах. Потом в моём сознании встала картина мерзкой женщины, с головы которой вместо волос, шипя и извиваясь, в мою сторону метались, словно стрелы, змеи. А лицо женщины было искажено тяжёлой отвисающей челюстью, поверх которой с одной стороны торчал желтоватый клык… А потом всё погрузилось во тьму.

Я очнулся через какое-то время. Где я находился — не знаю. Это было нечто вроде норы в земле, насколько я мог определить на ощупь в кромешной тьме. Попробовав подняться, я что-то задел и уронил. На меня пролилось что-то липкое и склизкое, с удушливым запахом. Я почувствовал острую боль в ранее ушибленной на мосту руке и застонал. На шум кто-то появился. В темноте я не мог различить, кто это. Мою руку сжали, словно тисками, и я резко подался вперёд. Меня куда-то волокли. Впереди виднелся просвет. Я не пытался сопротивляться, сотрясаемый болью в руке.

И вот стало немного легче. Удушливый запах остался позади. Стало на много светлее, а тиски сжимающие руку ослабли. Я лежал у ног карлика-горбуна. Он злорадно шипел:

— Что тебе было нужно? А? Махал руками, что мельница. Я целый год собирал это! А ты всё одним махом на себя пролил! У-у-у! — он угрожающе занёс кулачище над моей головой. Но передумал бить и опустил руку.

Он исчез на мгновение и появился вновь, держа в руках что-то бесформенное. За время его отсутствия я лишь успел сесть. Прежде, чем я успел опомниться, горбун облил меня. По запаху я догадался — вода из речки. Я снова потерял сознание.

Сколько времени я провёл в таком состоянии — не знаю. Силы во мне восстановило видение: я стою на зелёном лугу, благоухают цветы, слышится щебет птиц и близкое журчание ручья. Я поднимаю голову и вижу возле себя старца в белой одежде, я различаю узор, расшитый на рукавах, а потом моё внимание приковывает его взгляд. Он что-то говорит мне, но я не слышу и не понимаю слов. Я вижу, как шевелятся его губы, он обращается ко мне снова и снова. И словно сквозь пелену дурмана я уловил смысл его слов:

— Испей воды, — говорил мне старец.

И только после этого я увидел, что в руках он держит чашу с водой. С чаши стекают капельки и падают в траву. Касаясь травинок, они распадаются на более мелкие, издавая при этом хрустальный звон. Я не в силах поднять рук, но пересилив себя, склоняюсь к чаше и пью воду…

Всё это в сознании запечатлелось ярким видением, которое я помню в мелочах до сих пор.

Я почувствовал лёгкий толчок в спину, где-то на уровне лопаток и открыл глаза. Я лежал на берегу всё той же зловонной речушки, но чувствовал в себе силы. У меня ничего не болело. Приподнявшись на локте, я огляделся. Рядом никого не было. Я сел. И тут, как из-под земли, появился карлик-горбун. Я хотел, прежде, чем он подойдёт ко мне, перенестись домой, но не мог. Я не мог сосредоточиться, а карлик шёл ко мне. Шёл медленно, глядя прямо мне в глаза.

В голове пронеслась мысль, я где-то читал: «Взгляд глаза в глаза проникновенен и может парализовать действия или управлять ими».

Я резко отвёл глаза в сторону и поднялся на ноги.

— Нет, ты не уйдёшь от меня так просто! — зашипел карлик.

Я пытался не смотреть на него, но краем глаза следил за его действиями, сам же отходил от него в сторону. Мне казалось, что я нахожусь на безопасном расстоянии от него. Тут я сосредоточился и…. в чём-то запутался. Я завис в воздухе, охваченный чем-то вроде сети, удерживающей меня в полной неподвижности. Мысль сработала молниеносно:

— Господи, спаси!

Сеть, удерживающая меня, ослабла, и я рухнул на землю, но не почувствовал никакой боли от удара. Я, словно мячик, упав, упруго оттолкнулся от земли. Карлик-горбун снова что-то метнул в меня, но я успел увернуться. В момент броска Карлик потерял равновесие и упал. Это и спало меня.

И вот я дома. Бесшумно вошёл в дверь. Учитель размеренным шагом ходил из угла в угол по моей спальне. Он почувствовал моё появление и резко обернулся в мою сторону.

— Где ты был? — вопрос прозвучал строго и резко.

— …

— Я спрашиваю тебя, где ты был? — повторил снова вопрос Учитель.

Что я мог ответить? Я и сам не знал, где был и сколько времени отсутствовал.

— Ты можешь мне хоть несколько слов сказать? Что случилось с тобой?

— Я не знаю, Учитель!

— Садись и всё рассказывай. Всё подробно.

Как ни было мне трудно сказать Учителю истинную причину моего «путешествия», я всё же рассказал всё, как было.

— Сколько времени я отсутствовал, Учитель? — закончил свой рассказ я вопросом.

— Тебя не было двенадцать дней!

— …?

— Я не знал, где тебя искать. Как ни пытался я хоть где-нибудь уловить твоё присутствие — тщетно. Всюду — пустота. Ты всё это время был без сознания. Это всё и объясняет.

— Учитель, я прогневил тебя, прости…

— Я не в гневе на тебя, а в страхе за тебя, — оборвал меня на полуслове Учитель, — я потерял тебя, потерял с тобой связь. Это ужаснуло меня, потому что могло значить лишь одно — ты погиб. Но тебя спасло Провидение, и я рад, что ты вернулся.

— Спасибо, Учитель! — воскликнул я, поражённый болью в глазах, с которой говорил Учитель.

— Благодари не меня, а Бога! Только Ему известно, кто и каким чудом вернул тебе жизнь. Я же могу тебе сказать только одно: прекрати бессмысленные поиски Тамары. Она сама придёт к тебе…

— Когда?!

— …

— Учитель, когда она придёт? — настаивал я.

— Не требуй от меня слишком многого. Я тебе могу сказать только то, что она придёт к тебе сама. Когда? Жди…

— Но я…

— Никаких «но»… Если не дорога жизнь, можешь ещё раз отправиться в преисподнюю. Сейчас я ухожу, а ты ложись и хорошенько отдохни. Завтра тебе надо будет усиленно заняться историей развития искусства. Через два дня у тебя экзамен.

— Что?

— Я сказал тебе всё. Ложись и отдыхай, знаешь, как говорят: «Утро вечера мудренее». На свежую голову всё и решишь. До встречи.

— До встречи, Учитель.

Я остался один. Всё, что меня сейчас занимало — это экзамен. Я не мог его не сдать, для меня провал был бы равнозначен катастрофе — отчисление из Синода Духовного Образования.

Мысли сгрудились в голове где-то в одном месте, образовался как бы забор, через который я не мог прорваться. Я не знал, что мне делать, и за что браться в первую очередь. Но в тот вечер я так ничего и не решил для себя. Меня сморила усталость, и я погрузился в сон. Проснулся я от того, что меня кто-то будил. Это был Учитель.

— Просыпайся же, Николай. Тебе предстоит много работы сегодня, — Учитель говорил спокойно.

После лёгкого завтрака я отправился в Хранилище книг Синода и там провёл весь день. Уходя домой, я взял с собой несколько книг.

Дома меня ждали Учитель и Нелли. Учитель, увидев меня с книгами, улыбнулся и сказал:

— Нелли, я оставлю этого молодого человека на твоё попечение. Думаю, что у тебя хватит настойчивости уговорить его что-нибудь покушать. А я уйду на время. Мы ещё увидимся.

— Учитель, куда же ты?

— Я скоро вернусь, — и он ушёл.

— Как прошёл день, Николай? — спросила Нелли.

— О! Это что-то невероятное! Не думал, что во мне столько скрытой энергии, которой хватило на столь усердную работу в течение всего дня, и без единого передыха.