За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

— А он знает об этом?

— Откуда ему это знать? — спросил Учитель, вопросом ответив на вопрос.

— Учитель, а что случилось с Ольгой? Она выглядела как-то странно…

— Ничего особенного. Это естественное состояние души, идущей на Землю. Она перешла в иное состояние. Она как бы зависла над ними их ребёнком. Вот так.

— Я знаю, что так бывает, но видел в первый раз.

— Николай, у тебя уже достаточно знаний чтобы жить без моей помощи. В последнее время ты почти не нуждаешься во мне. Ты во всём отлично справляешься сам. Я скоро оставлю тебя.

— Что? Когда? — я был поражён.

— Через две недели.

— Так скоро?

— Я был приставлен к тебе на год. Срок истекает через две недели.

— …!? — Я не находил слов, всё смешалось. Мысли неслись огромным потоком, не задерживаясь.

— Николай, всё, что от меня требовалось, я дал тебе, большего я не могу сделать для тебя. Всё, что могу предложить — это дружбу. Я…, - он осёкся, но быстро справился с волнением и продолжил, — Я привязался к тебе, как ни к кому ранее. Ты стал для меня всё равно что сын. Я за тебя столько переживал…

— Я знаю, Учитель. И очень признателен тебе во всём. Но что будет со мной после твоего ухода?

— А что должно быть? Твоя жизнь вошла в нормальное русло. Ты будешь жить. Просто жить…

— Один…

— Не думай так и не говори так. У тебя есть друзья — Николос ли, я ли или Евгений и Нелли. Ты не одинок!

— Да, ты прав, Учитель, но я… — я не закончил фразу. По глазам Учителя я понял, что не стоит затевать эту тему. Большего он мне сказать не мог. Он уже сказал однажды: «Жди. Просто жди. Она придёт сама».

Я снова вспомнил о Тамаре. Снова меня снедала боль и тоска одиночества. Да, у меня были знакомые и Бен… Воспоминания о нём не принесло облегчения. Бен тоже был далеко от меня.

— Учитель, — обратился я к нему, — а что значит для человека дата — «Год»?

— Это объясняется очень просто, — задумчиво начал Учитель, — прежде всего: год для души — интервал времени, чтобы освоиться со своим положением, свыкнуться с новым состоянием. Это время даётся ещё и на то, чтобы определиться с выбором места жилья. Конечно у каждого свой путь. Кто-то всё обустраивает быстро. У кого-то на это уходит годы… — Учитель погрузился в раздумье, и несколько после продолжил: — Но самое основное: за год можно заслужить более лучшей участи, или же ухудшить своё положение. Вот с тобой как было? Ты помнишь Вайнера на руднике?

— Да, конечно помню.

— С ним произошёл уникальный случай. Он из осуждённых на пожизненное выполнение повинностей, пока не износится и не перестанет существовать как энергия, был возрождён… Он возвращён к возрождению, и невольно причиной этому стал ты.

— Учитель, но ведь я нечего не делал. Это он проявил ко мне сострадание!

— Я же говорил тебе, что ты не сознавал, что делал Доброе дело. Ты был к нему снисходителен, проявил особое состояние, это растрогало его душу, и он очнулся от глубокого состояния заторможенности на собственном «Я».

— Но я об этом ничего не думал и даже не мог предположить…

— Вот именно, ты действовал по велению души, не задумываясь, что тебе это принесёт. Сам случай раскрыл перед тобой огромные просторы: ты освобождён от выполнения двадцати летних повинностей на руднике. Тебе дана возможность входить во Вселенское хранилище знаний (иными словами — Банк Космической Информации). А когда-нибудь, я не буду определять точный срок, ты выполнишь очень важную миссию на Земле для людей. Но находясь ещё здесь.

Учитель снова замолчал, он загадочно улыбался, а его глаза озарились внутренним светом радости. Я ещё никогда не видел его таким!

Время, данное Учителю на общение со мной — таяло. И вот настал день прощания. Конечно мы не расставались, а лишь удалялись друг от друга. Теперь Учитель не был для меня Учителем. Он стал мне другом, почти отцом…

В тот день я как обычно был на занятиях в Синоде. Но мои мысли безотчётно неслись к родным, к тем, кто жил на Земле. Я ощущал, как бы их присутствие рядом со мной. И мне уже не надо было ни чьих объяснений, я мог сам себе объяснить это состояние. Они вспоминали меня, много обо мне говорили, а я чувствовал, воспринимал, улавливал их мысли и разговоры обо мне. Я подумал, что хорошо вот так обходиться без чьей либо помощи, но мне стало и немного грустно от того, что это означало и разлуку с тем, к кому я привязался — с Учителем. Я находился в состоянии прострации. И в таком состоянии вернулся домой из Синода. Учитель ждал меня. Этот вечер мы коротали вдвоем. Учитель сам приготовил ужин, сам накрыл на стол. Сегодня всё делал он, я же был его «гостем» у себя в доме. Надолго запомнился мне этот вечер.

— Сегодня я возвращаюсь домой, — говорил мне Учитель, смотри, не делай глупостей, пускаясь в неизвестных направлениях.

Конечно, я понял, что он имел в виду мои поиски Тамары. Мне не хотелось торжество этих минут омрачать воспоминаниями о ней, я заговорил о другом.

— Скажи, Учитель, что ты будешь делать теперь?

— Пока не знаю. Мне надо доложить о ходе событий с тобой. Что скажут мне по этому поводу — тоже не знаю. Если сразу не буду приставлен, к кому ни будь Учителем, то немного отдохну. Поработаю в своём садочке, я его подзапустил: надо клумбы привести в порядок, арыки дальше прочистить. Да и так дел хватит.

— Учитель, кому ты должен доложить о проделанной работе?

— Кому? — улыбнулся Учитель и ответил: — Тому, кто стоит надо мной. Опережая твой вопрос: «Кто это?» — отвечу: «Апостолу Павлу».

— …?

— Да, не удивляйся. Вселенная живёт и развивается по своим законам. Не мне говорить тебе про это. Ты прекрасно знаешь сам.

— Учитель, я согласен с тобой. Но ты никогда не рассказывал о себе. Почему?

— Я не должен был об этом говорить. Теперь можно. Пока Учитель ведёт кого-то, он не должен рассказывать о себе ничего, потому что люди бывают разные. Есть открытые и доверчивые, а есть — коварные и хитрые. Молчание о себе — это как бы залог, что сказанное тобой не будет использовано против тебя же самого.

— Учитель, я всегда обращался к тебе так. Но у тебя ведь есть имя!?

— Да, конечно, есть. Моё имя Биатриче Домиано. Если хочешь, можешь называть меня по имени — Биатриче, или просто — Био, так зовёт меня Николос, да и не только он. Николай, ты можешь спрашивать всё обо мне, что тебя интересует. Я отвечу.

— Учитель, — снова назвал я его так, — как ты стал Учителем? Почему?

— О, это долгая история. Но сегодня весь вечер наш, я расскажу тебе её. Всё началось очень давно. Моё начало пошло от кедрового дерева. Был собран большой запас энергии. Первую жизнь на Земле я прожил хорошо, что говорится, достойно. Через какое-то время я решил снова идти на Землю, чтоб подняться в развитии выше, но… Я сломал себе жизнь сам. В общей сложности я поменял девять тел, прежде чем достиг этого положения, а ведь мог после второй жизни иметь то, что имею теперь.

— Учитель, кем ты был на Земле?

— Кем? О! Что я только не прошёл: от Парижских трущоб до Тибетских монахов.

— Сколько времени это всё продолжалось?

— Более восьми веков.

— Учитель, ты сам выбрал себе эту работу?

— Не совсем сам. Мне это было предопределено Свыше, я шёл к этому долго и очень мучительно. У меня было всё, но во благо добра я отказался от всего, что имел, оставив лишь самое необходимое, я получил право именоваться «Учителем».

— Как долго ты Учитель?

— Я не задумывался над этим. Мне кажется, что совсем немного, хотя во времени два века — это солидный срок. Николай, ведь когда время летит, его не замечаешь, а когда счастлив, то не считаешь часов. Время — величина постоянная, это лишь мы движемся сквозь него, то быстрее, то медленнее.

— Учитель, тебе нравиться эта работа?

— Несомненно! Эта работа, в которую необходимо вкладывать всего себя без остатка, только отдавая всё, что имеешь, и видя результат своей работы, можно найти удовлетворение в ней.