За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

— Николос, возможно ли, что духовное начало может идти от животного?

— Это очень редко! Только в тех случаях, когда животное оказывается непомерно умным для обычного зверя. Насколько я знаю, на птиц это не распространяется, как бы умна ни была птица, разве что говорящий попугай.

— Почему так, Николос? — я сыпал вопросы, а старец спокойно и вразумительно отвечал мне на них.

— Понимаешь, как бы умна ни была птица, её жизнь обусловлена лишь врождёнными инстинктами и рефлексами. Перенять какие-то знания от людей, возможно только для животных в силу большей возможности входа в контакт с человеком, а птицы этого лишены. Исключение — попугаи, и лишь иногда — вороны.

— Николос, а как же всё-таки душа вынуждается к возврату на Землю, ведь здесь так прекрасно, столько дано возможностей здесь развиваться?

— Никто не вынуждается. Часто это естественный ход событий. Развиваясь здесь и достигнув высот в развитии, удержаться в этом положении можно, только всё закрепив духом испытаний, и только в теле!

— Как это так? Разве нельзя этого достичь здесь, здесь пройти какие-то испытания?

— Нет, Николай, это возможно только в теле — так установлено Свыше.

— Но, Николос, ведь жизнь можно прожить иначе, чем это может предполагаться?

— В том-то и дело! Скатился вниз — будешь вновь и вновь возвращаться к ранее достигнутому, пока не достигнешь и не начнёшь развиваться дальше, или совсем не погубишь себя.

— Николос, но ведь это так жестоко!

— Это не жестокость, это борьба за души людей. Борьба между силами Добра и Тьмы.

— Разве нельзя одолеть Силы Зла? Ведь Бог создал всё, от его начала и зародилось Зло, почему Он не уничтожит его?

— Николай, ты задал мне такой вопрос, на который тебе никто не ответит. Если Господь допустил рождение зла и позволил ему владеть над миром, значит Он видит в этом какую-то цель, известную Ему одному. А потом, Николай, если б не было борьбы Добра и Зла, разве могли бы души и люди развиваться? Нет. Они стали бы тепличными растениями, ни к чему не способными. Пойми, сам процесс борьбы, противостоящий Злу — это сила!

— Хорошо, Николос, ответь мне ещё на такой вопрос: все ли так живут, исходя от двух начал?

— Нет, не все. Есть души, которым не даётся выбора, они вселяются в то или иное тело без их согласия.

— Почему? — не унимался я.

— Как тебе сказать, такое может даваться в наказание, может в испытание, а может и потому, что необходимо присутствие именно этой души, именно с этими познаниями, в конкретное время, в определённом месте. Бывает, и года не проходит, как душа вновь возвращается в тело, возможно, к тем же родителям, возможно, к другим.

За разговорами быстрее проходило время и, казалось, быстрее шла работа. Мы с Николосом с особым усердием ухаживали за своими зелёными питомцами. И всё росло буквально на глазах. Через каких-то несколько дней двор было не узнать. И когда пришёл Евгений, принеся обещанную картину в подарок, он с изумлением ахнул:

— Вот это красота! И как вы только со всем этим так быстро управились?

— Стоит только захотеть, — отозвался Николос, находившийся в то время во дворе.

Я вышел во двор, услышав их разговор.

Мне хочется маленьким отступлением сказать, что растут тут растения очень быстро. Это всецело зависит от желания человека, посадившего цветок или дерево. Они очень хорошо поддаются как бы внушению. Силою мысли можно ускорить рост и развитие растения. Воздействием мысли можно возродить к жизни чахнувшее растение или убить здоровое. Это реально как здесь, так и на Земле.

ГЛАВА 6

Я вышел из дома, услышав, что во дворе кто-то разговаривает. Это был Евгений. Он принёс свою картину. Моему восторгу не было предела. Я восхищался написанным плотном. Старец Николос тоже похвалил работу. А Евгений несколько сокрушённо сказал:

— В этой картине я применил новое открытие в технике. То, от чего я долго и умышленно уклонялся. Теперь мне остаётся закрепить это приобретение, написав ещё несколько полотен, а потом можно прощаться со всеми вами…

— О чём ты Евгений? — спросил я в недоумении.

— О возврате на Землю, — ответил вместо него старец Николос.

А Евгений, даже не простившись, быстро вышел из дома и исчез.

— Он не хочет идти на Землю… — сказал я вслух, как бы рассуждая.

— Я говорил тебе только сегодня, что это неизбежно, — ответил на мою реплику Николос.

— Что так неизбежно, и от чего вы так унылы? — раздался бодрый голос Учителя. Он только что вернулся и услышал последние слова старца.

Чтобы долго не объяснять, я показал Учителю картину Евгения. Он всё понял без слов. А немного помолчав, сказал:

— Николай, ты не забыл, что скоро у тебя начнутся занятия?

— Нет, но почему ты спрашиваешь, Учитель?

— Тебе надо побывать у здания Синода Духовного Образования и посмотреть, не распустилась ли жимолость у входа.

— Я могу это сделать прямо сейчас.

— Вот и хорошо, отправляйся.

Я перенёсся к зданию Синода. Посмотрев на куст жимолости, увидел, что на нём среди тёмной листвы красуются светлые бутончики, готовые вот-вот лопнуть и распуститься в чудесные цветочки.

— Завтра уже расцветёт, и начнутся занятия, — сказала миловидная женщина, подходившая к зданию Синода.

Я успел лишь улыбнуться ей в ответ, но мне стало неловко, что я вот тут стою, и на меня могут обратить внимание. И я быстро перенёсся домой.

Не знаю, как долго я отсутствовал, мне казалось — один миг, но Учитель, видимо, что-то успел рассказать старцу Николосу, потому что, когда я вернулся, он посмотрел на меня с нескрываемой болью в глазах. Что-то было не так, но что именно, я не знал. Каким-то внутренним чувством я догадался, что это каким-то образом связано с Тамарой. Спрашивать об этом у Учителя было бессмысленно, да и Николос едва ли рассказал бы мне об этом. Мне оставалось только ждать, пока тайное не станет явным.

Старец в этот день ушёл домой, а мы с Учителем занялись подготовкой к занятиям. Он показал мне стопку тетрадей: чистые листы бумаги, без клеток и линеек, скреплённые по короткой стороне, они были похожи на блокнот или отрывной календарь. Кроме наставлений о дисциплине и порядке, мне Учитель дал совет:

— Имей при себе всегда две ручки с разным цветом. Это очень удобно. Одной будешь делать необходимые записи, а другой выделять в них наиболее важные места.

Что есть ручка? Это подобие карандаша с вращающимся шариком на кончике стерженька. Этот карандаш-ручка не раскручивается. Подобная деталь — изобретение человека, и оно появится у людей позже. Не берусь судить, удобно это или нет. Иные условия вынудили человека к этому изобретению.

Здесь очень многое проще, чем на Земле. Правда, при хорошо отлаженной системе, этот процесс аналогичен. Если ручка перестаёт писать, то она просто силою мысли уничтожается без следа. Для людей это более сложно: переработка и использование в ином виде.

— А ещё, — говорил мне Учитель, — возьми завтра с собой две тетради.

— Почему две? — поинтересовался я.

— Потому что система обучения в Синоде поставлена так, что в день не бывает менее одного предмета, и не бывает более двух.

— А что будет завтра? Какие предметы будут преподаваться?

— О! Николай, этого я тебе сказать не могу. Всё узнаешь сам.

— Учитель, я завтра пойду один?

— Нет, первый день ты пойдёшь со мной. Думаю, в дальнейшем в этом не будет необходимости. Ты со всем справишься сам.

— Вот это да! Учитель, ты как мой отец, когда-то он отводил меня в колледж, пойдёшь со мной в первый день занятий в Синоде.

— Что здесь особенного? Ты своего рода моё детище. Я даю тебе определённые знания, помогаю в жизни. Я вроде твоего крёстного отца.

— Я не хотел тебя обидеть, Учитель, — сказал я, поразившись, тону с которым было это сказано.

— Я не обиделся. Это реальность. Я помогаю тебе духовно расти. А в Синод в первый день все приходят с Учителями своими, или с теми, кто их сопровождает. Таков порядок.