Олег Гор - Просветленные не берут кредитов
Ударивший прямо в лицо яркий свет заставил меня зажмуриться, я невольно отступил на шаг. Настроение мертвеца еще не покинуло меня до конца, поэтому я не столько испугался, сколько удивился – что это может быть, бесшумно подкравшийся человек с мощным фонарем или инопланетяне из «Секретных материалов» почтили меня визитом?
Открыв глаза, я обнаружил, что в золотистом сиянии между деревьев парит некто, сидящий на огромном цветке.
Лепестки, их я насчитал восемь, переливались радужным сиянием, а устроившийся на них тип мог похвастаться белым как снег телом, одеждой того же цвета и роскошной короной на голове. Он улыбался мне благосклонно, сжимая в изящной руке небольшое деревянное колесо, словно оторванное от древней телеги.
Будду Вайрочану с дхарма-чакрой я в свое время вырезал из дерева и теперь узнал мгновенно.
Выглядел он точно так, как и положено, вплоть до удлиненных мочек ушей…
Неужели это и вправду бодхисаттва, наделяющий светом прозрения и пожирающий чужие омрачения?
Или галлюцинация?
Пока я стоял в оцепенении, соображая, что именно делать, Вайрочана подплыл ближе. Исходящий от него золотистый свет окутал меня как облако, я ощутил тонкий, сладковатый аромат – жасмин, корица, розовое масло, еще что-то незнакомое, тревожащее.
А в следующий момент он исчез, и лес словно погрузился в глубокую тьму.
Забыв о том, что хотел набрать еще веток, я заторопился к брату Пону.
– Что с тобой? – спросил он, увидев меня. – Встретил тигра? Или одного из асуров?
Голосом я пользоваться не мог, поэтому пришлось рисовать палочкой на земле.
Получилось, конечно, убого, но идею монах ухватил.
– А, тебе явился Вайрочана? – произнес он равнодушно. – Что же, бывает. Немедленно забудь об этом.
Я вытаращился на брата Пона как на сумасшедшего: забыть подобное? как?
– Это абсолютно ничего не значит, – пояснил он. – Это лишь признак, симптом. Показатель того, что твое новое тело готово открыть глаза и действовать самостоятельно. Вспомни гору Меру, что мерещилась тебе год назад… Это совершенно то же самое. Никакой пользы, только искушение считать себя крутым и духовно продвинутым.
Разочарование вонзило в меня острые мелкие зубы: как так, ко мне явился один из пяти великих будд и это не значит ничего, не имеет значения, просто какой-то там «симптом»?
Может быть, брат Пон завидует?
Последней мысли я устыдился и поспешно отогнал ее.
Мы развели костер, и я занялся «движением против потока», вспоминая в обратном порядке события дня. И естественно, тут же наткнулся на встречу с Вайрочаной в вечернем лесу, вновь увидел его прекрасное лицо, ощутил прикосновение того света, что излучало тело будды, ноздри мои затрепетали от запаха огромного цветка.
Я мигом забыл, что именно делаю, погрузился в видение с головой.
Вывел меня из сладостного транса голос брата Пона, произнесшего:
– Вот это как раз то, о чем я говорил.
Я поморщился, с неудовольствием думая, что от наставника ничего не скроешь и что порой это может быть очень неудобно.
С осознаванием во сне у меня по-прежнему ничего не выходило, и это несмотря на все усилия. Я просто не мог уловить тот факт, что не бодрствую, не получалось вспомнить себя внутри сновидения, и на все мои вопросы, что с этим делать, брат Пон отвечал: «Ничего, рано или поздно получится».
Этим утром, проснувшись, я ощутил досаду по поводу того, что опять потерпел неудачу. Хорошо еще, что костер мы устроили как надо, и он тлел до сих пор, давая достаточно тепла.
– С пробуждением, – сказал монах, копавшийся в сумке для пожертвований. – Вставай, пора за дела.
Дела наши начались с трапезы, во время которой мы уничтожили остатки снеди, полученной от Большого Босса.
– Дальше пойдем налегке, – заявил брат Пон с видом на редкость довольным. – Пустые сумы, пустое сознание…
«И пустое брюхо» – очень хотелось добавить мне, но возможности такой у меня не было.
– Но прежде чем отправиться в путь, я научу тебя еще одной полезной вещи. Выбирай дерево.
Я посмотрел на монаха с удивлением – что, еще раз?
– Именно так, – он кивнул. – Воображаемое всегда с тобой, но нужно настоящее.
Я выбрал небольшое растение с коротким, толстым стволом, кудрявыми листьями в полметра длиной, сверху ярко-зелеными и глянцевыми, снизу нежно-салатовыми и с мягким на вид пушком.
– Отлично. Созерцай его, как ты умеешь, чтобы запомнить все детали.
На это у меня ушло около часа, и за это время солнце успело выбраться из-за гор и начало припекать.
– А теперь разложи его на части, – велел брат Пон. – Кора отдельно, ветки отдельно. Пусть оно перестанет быть для тебя единым целым, превратится в набор не связанных друг с другом элементов. Ты уже делал подобное, практиковался на собаках и вряд ли забыл, как оно исполняется.
Да уж, такое забудешь…
Прежде чем все получилось, меня пару раз кусали.
Я сосредоточился на новой задаче, и именно в этот момент в моем сознании тысячеваттным прожектором вспыхнул образ Вайрочаны, тот самый, что явился мне вчера…
Я даже вздрогнул, так неожиданно это случилось.
– Ну что, вот и он? – сказал брат Пон насмешливо. – Как, сильно помогает?
Я попытался избавиться от назойливого явления, стереть его, изгнать, но ничего не вышло. Белоснежный Вайрочана, окруженный облаком света и сжимающий колесо учения, продолжил мне улыбаться.
На помощь пришло «это не я, это не мое», и видение начало понемногу блекнуть.
– Понимаешь теперь? – спросил монах. – Это не значит вообще ничего. Симптом. Помеха. Иллюзия.
Я горестно вздохнул.
Через какое-то время я смог разложить дерево на части, воспринимать отдельно бурую кору с вертикальными морщинками, огромные листья, пушок на них, торчащие в разные стороны ветки. Картинка оказалась занятной, но долго наслаждаться ей я не смог, поскольку образ Вайрочаны явился вновь, и концентрация моя растаяла подобно брошенному в горячий чай кусочку сахара.
На этот раз я изгнал назойливого будду с куда меньшим трудом, чем раньше.
Прошел все этапы медитации снова и когда достиг момента разделенного восприятия, брат Пон заговорил вновь:
– Теперь разорви связи между ними. Перестань осознавать, что это фрагменты единой сущности. Пусть каждая будет по отдельности.
И опять мне пришлось отмахиваться от настырного видения, прежде чем я достиг какого-то результата. Что-то сместилось у меня то ли в глазах, то ли в голове, но я потерял осознание того факта, что смотрю на дерево, а воспринял ряд не связанных друг с другом объектов.
Продлилось это всего мгновение, но странное, даже немного пугающее ощущение я запомнил.
– Браво! – воскликнул брат Пон. – Понимаешь, зачем все это было нужно?
Я помотал головой, а затем еще и плечами пожал.
– Мы, люди, привыкли связывать пучки зрительных впечатлений в цельные образы. Это очень полезно с точки зрения выживания – видеть не набор черных и оранжевых полос, а тигра. Но тому, кто хочет заботиться не о выживании, а о свободе, нужно уметь преодолевать эту инерцию восприятия, а если и пользоваться ей, то по собственному выбору, осознанно, а когда надо, то с легкостью отключать.
На этом мои утренние упражнения закончились, и, закидав землей кострище, мы возобновили наш путь через джунгли.
Прошагали с десяток километров, и я, к своему удивлению, почуял запах гари. Вскоре на пути у нас оказался участок аккуратно вырубленного и затем выжженного леса – видно было, что его огородили канавами, чтобы огонь не пошел дальше, а крупные деревья, которые все равно не сгорят, оставили стоять.
– Мы приближаемся к землям мон, – объявил брат Пон торжественно. – Это поле. Точнее, земля, что будет полем. Недаром про мон по всему Лаосу ходит пословица, что они пашут огнем, а сеют копьем…
Лаосу? Мы что, опять пересекли границу?
– Извини, чиновника со штампом под рукой не оказалось, – монах, глаза которого ехидно блестели, развел руками. – До ближайшего около сотни километров, и если хочешь, то можем заглянуть, он с радостью проштемпелюет что-нибудь подходящее… Паспорта у тебя все равно нет.
Но если в предыдущий раз нелегальный переход из одного государства в другое вызвал у меня состояние, близкое к панике, то сейчас я испытал лишь быстро исчезнувшую тревогу.
– Эти ребята официально именуются мео, но сами предпочитают прозвище «повелители гор», – продолжал рассказывать брат Пон, пока мы спускались по будущему полю, что уходило вниз под углом градусов в сорок. – И что интересно, они кочевники.
Эти сведения заставили меня недоверчиво хмыкнуть. Кочевники – это покрытые травой степи, кибитки и верблюды, огромные стада и бескрайний простор.
– Так и есть, – подтвердил монах. – Странствуют с места на место по горам. Бросают старые поля, что перестали родить, создают новые…
Выжженный участок кончился, но за следующей горой мы наткнулись на новый, прилепившийся к еще более крутому склону. И вот тут обнаружились люди, мужчины в широкополых шляпах и женщины в цветастых юбках и головных уборах, похожих на черные кастрюли.
