Олег Гор - Просветленные не берут кредитов
Обзор книги Олег Гор - Просветленные не берут кредитов
Олег Гор
Просветленные не берут кредитов
© Гор О. Н., текст, 2017
© Гаркуша Н., иллюстрации, 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *Пара слов от автора для начала
В крошечный храм, спрятанный в джунглях северного Таиланда, я впервые попал за год до описанных ниже событий. Приехал я тогда за помощью, одолеваемый проблемами разного толка, что обрушились подобно цунами, но нашел совсем не то, что искал.
Познакомился с «неправильным монахом» братом Поном и неожиданно для себя стал его учеником.
Несколько месяцев провел в полной изоляции от мира, без доступа даже к сотовой связи, не говоря об Интернете. И за этот краткий отрезок времени узнал о себе и жизни больше, чем за предыдущие десять лет, пережил ряд необычных, иногда пугающих ситуаций, столкнулся с вещами, которые не объяснить с рациональной точки зрения.
И в конечном итоге решил свои проблемы, хотя и не так, как ожидал.
Наша встреча с братом Поном описана в книге «Просветленные не ходят на работу».
Глава 1
Гора каменных слонов
Таксист, узколицый и носатый хозяин раскрашенного в яркие цвета тук-тука, смотрел на меня, вытаращив черные глаза.
– Куда-куда, мистер? – спросил он повторно, надеясь, что, может быть, ослышался.
Разговор наш длился минут десять и напоминал диалог двух глухих.
– Ват Тхам Пу, – в какой уже раз повторил я. – Едем? Не едем?
Если хочешь, чтобы таец тебя понял, используй английский попроще, фразы покороче. Ну а если хочешь понять взявшегося за тот же язык тайца… молись Будде. – Точно, мистер?
В ответ на этот вопрос я скрежетнул зубами и огляделся.
Автостанция города Нонгкхай, столицы одноименной провинции, выглядела так же, как и прошлой весной, во время моего последнего визита. Квадратная площадь, окруженная магазинчиками, кафе и офисами транспортных компаний, громадный прямоугольный навес и ряды сидений под ним, выстроившиеся шеренгой двухэтажные автобусы. И шустрые таксисты, что бросаются на потенциального пассажира, словно хищные птицы на незадачливого цыпленка.
– Точно! – ответил я, снова уставившись на собеседника.
Тук-тукер отступил на шаг, смерил меня взглядом, размышляя, не сбежал ли данный конкретный фаранг из сумасшедшего дома и не пора ли звать полицию, чтобы его связали, пока не начал кусаться.
– Пятьсот бат, – сказал он после паузы, решив, что немного денег можно срубить и на психе.
– Окей, – отозвался я, удивив собеседника повторно.
Вскоре мы бодро катили прочь на драндулете, что напоминал садовую лавочку на трех колесах разного размера. Я крепко держался за поручень, сердце мое пело в предвкушении, а губы помимо желания растягивались в улыбке.
Да, этой зимой я приехал в Нонгкхай совсем в ином настроении, чем двенадцать месяцев назад…
Тогда за спиной лежала превратившаяся в руины жизнь, впереди маячила полная неопределенность. Сейчас же я оставлял позади более-менее упорядоченную реальность, а предвкушал встречу с братом Поном и новый цикл обучения в лесном храме, медитации, беседы и чудеса.
Этот год промелькнул для меня как один час – суматошный, но приятный.
Я снова начал зарабатывать деньги, пусть не так много, как ранее, но зато более приятным способом. Старые деловые партнеры так и остались в прошлом, зато появились другие, и честно сказать, куда более интересные как люди.
Именно новый проект, в который я нырнул с головой, и не дал мне поехать к брату Пону осенью, как я хотел сначала…
Город закончился, справа мелькнул Меконг, и мы свернули на узкий, грязный проселок. Тук-тук закачался на ухабах и яминах, точно лодка на волнах, потянулся лес, становившийся все более и более густым.
– Ват Тхам Пу, – объявил таксист, затормозив так резко, что я едва не улетел с сиденья.
И махнул в ту сторону, где в чащу уходила еле заметная тропка.
– Ты уверен? – спросил я, нахмурившись.
Насколько помнил, раньше меня привозили в другое место…
– Уверен, – отозвался таксист и требовательно протянул руку.
Пять фиолетовых бумажек с изображением тайского короля поменяли хозяина, после чего я слез с сиденья и забрал рюкзак. Тук-тук заложил крутую петлю и с рычанием унесся в обратном направлении, оставив смрад бензинового выхлопа.
С мыслью о том, что к вату может вести множество дорог и не все я запомнил, я зашагал по тропинке.
Выбрался на берег Меконга, высокий и довольно обрывистый, и сердце радостно застучало: вон над деревьями поднимается треугольная крыша крохотного монастыря, бывшего мне домом год назад.
Ускорил шаг, но тут же заставил себя идти медленнее.
Зря что ли брат Пон учил меня помимо остального еще и сдержанности?
Тропка повернула, я вслед за ней, открылся ват целиком, и я едва не споткнулся на ровном месте! Узкий навес на столбах, под которым висели колокола, покосился, вокруг главного святилища поднялась высокая трава, такая густая, словно тут никто не ходил много месяцев.
Что здесь произошло?
На этот раз я перешел на бег и даже не подумал удерживать себя.
Хижина, где я жил, оказалась на месте, как и другие, но все они выглядели обветшавшими, заброшенными, крыша навеса, что служил нам и столовой, и лекционным залом, и комнатой для медитаций, обвисла.
– Брат Пон! – позвал я, уже понимая, что кричу зря.
Ответом мне стали насмешливые вопли макак, что резвились в кронах, и от этого звука мне сделалось нехорошо. Разочарование накрыло меня точно черная волна, захотелось сжать кулаки и завопить от обиды, как некогда в детстве, в песочнице посреди нашего двора…
Неужели здесь никого нет и я приехал зря?
На то, чтобы немного успокоиться, мне понадобилось несколько часов.
Разочарование отступило, но осталась душевная боль, не желавшая уходить, несмотря на все усилия. Скинув рюкзак около моей бывшей хижины, я по очереди заглянул в остальные и обнаружил в общем-то то, что и ожидал, – отсутствие вещей, разорение и запустение.
Неправильный монах и двое его послушников ушли отсюда, покинули Тхам Пу.
Но почему? И когда?
Неужели сразу после того, как я вернулся в Паттайю в конце прошлого сухого сезона? Да, тогда я не хотел оставлять ват, уезжал с тяжелым сердцем, пообещал наставнику, что появлюсь через шесть месяцев, но кто мог знать, как пойдут дела.
Будда в храме встретил гостя обычной мягкой улыбкой – грубо высеченное из камня изваяние не изменилось, но вот цветочные гирлянды у него на шее выглядели увядшими, а из чаши с песком торчали огрызки давно прогоревших ароматических палочек.
От мостков на берегу ничего не осталось, будто их смыло половодьем, тот же пятачок в лесу, где я медитировал, я вообще не смог отыскать – все заросло так, что пейзаж изменился до неузнаваемости, и непролазные кусты вставали там, где я раньше проходил свободно.
Вернувшись к хижине, я сел наземь и задумался.
Брат Пон может здесь больше никогда не появиться, так что ждать его нет никакого смысла.
Делать нечего, надо возвращаться в Паттайю.
Сам не знаю как, но я умудрился до сих пор никому не рассказать, где именно пробыл те три месяца и чем занимался. Тогда меня потеряли и родственники из России, и друзья в Таиланде, кое-кто даже подумывал обратиться в полицию королевства, чтобы меня начали искать.
Приехав обратно живым, здоровым и похудевшим, я многих обрадовал, а кого-то наверняка и огорчил.
А затем проявил неимоверную стойкость, отбиваясь от расспросов.
«Был послушником в буддийском монастыре. Это все», – произнес я, наверное, не одну сотню раз, пока не угомонились даже самые любопытные из друзей и родичей. Желающих узнать подробности набралось не меньше батальона, но ни один из них ничего не добился.
Нет, брат Пон не брал с меня обещания молчать, просто я сам понимал, что скрытность в данном случае лучшая политика: начну болтать, что происходило во время моего ученичества, так пойдут слухи, что я сошел с ума.
На самом деле, если взглянуть со стороны, я стал намного более уравновешенным и спокойным, чем ранее. Исчезли мешавшие жить проблемы и комплексы, которых я до той поры просто не замечал, сгинула внутренняя неуверенность в себе, компенсированная внешней самоуверенностью.
Немного поразмыслив, я решил переночевать в Тхам Пу и только утром двинуться назад: бутылка воды у меня есть, дорогу к источнику я помню, а без еды как-нибудь обойдусь.
Первым делом вымел пол в своей хижине и вытряхнул подстилку, изгоняя наползших из джунглей насекомых. Отыскав в сарае инструменты, слегка подправил стены, а затем остаток вечера потратил на одну из практик, освоенных больше года назад, – «это не я, это не мое».
Но помогла она слабо, спать я отправился, чувствуя печаль и разочарование, и поднялся не в лучшем настроении.
Но выбравшись из хижины, я обнаружил, что под навесом столовой кто-то сидит. Поначалу решил, что мне показалось, протер глаза, даже потряс головой, но фигура в монашеской антаравасаке никуда не делась.
