Олег Гор - Просветленные не берут кредитов
Ее обладатель поманил меня и дружески улыбнулся.
– Брат Пон? – пролепетал я, будучи не в силах поверить своему счастью.
Он совсем не изменился – круглое гладкое лицо, пронзительные черные глаза, крепкая фигура. Разве что сбрил гриву косичек, ранее украшавшую его голову, и теперь с голым блестящим черепом куда больше, чем раньше, напоминал обычного служителя Будды.
– А ты думал – кто? Сам демон Мара? – ехидно осведомился монах. – И не мечтай! Он лично является искушать лишь тех, кто достиг преддверия свободы, а тебе до просветления – как пешком до Антарктиды.
– Брат Пон, – повторил я и ущипнул себя за руку, дабы убедиться, что это не сон. – Но как же так, я приехал вчера, а вас тут нет… пусто… – слова полились из меня потоком.
– Тихо-тихо! – он поднял руку и нахмурился с преувеличенной строгостью. – Сколько эмоций? Немедленно прекрати! Если бы я не знал, кто был твоим наставником, я бы решил, что он зря ел свой рис!
Я покраснел и принялся считать вдохи, используя «внимание дыхания».
На то, чтобы осознать случившееся, мне понадобилось минут пятнадцать.
Только когда эмоции мои погасли и осталась лишь тихая радость, брат Пон жестом разрешил мне сесть рядом, после чего некоторое время разглядывал, задумчиво почесывая подбородок.
– Не так плохо, – вынес он вердикт. – Хотя будь оно плохо, мы бы не столкнулись.
– Вы ждали, что я появлюсь? – спросил я.
– Ну точно, весь этот год просидел вон там на дереве, выглядывая, не едет ли ученик, – в черных глазах появилось так хорошо знакомое мне насмешливое выражение. – Конечно, нет.
– А я вот ожидал увидеть вас здесь. Почему вы оставили Тхам Пу?
Вопрос мой брат Пон проигнорировал.
– Ожидания и надежды – такая штука, которая причиняет нам массу неприятностей, – сказал он. – Вспомни-ка, сколько раз ты рассчитывал, что события пойдут определенным образом, этого не случалось, и что тогда? Печаль, злость, разочарование, гнев и прочие аффекты, загрязняющие сознание и создающие не самую хорошую карму.
– Много, – я пожал плечами.
Вспомнить хотя бы тот день в школе, когда Васька-сосед не позвал меня на день рождения… рёву было… Или когда я ухаживал за Надей, уже в универе, и заготовил для свидания все, на что хватило денег у бедного студента, избавился от соседа по общаге, а она в этот день уехала встречать мать… Да, тогда я с горя напился.
Да и потом – чуть ли не каждый день.
– Так что если ты хочешь учиться дальше, ты должен от ожиданий избавиться, – голос монаха стал настойчивым. – Не пестовать в себе представлений о будущем. Отложить в сторону надежды, вообще забыть это слово.
Английским языком брат Пон, в отличие от многих тайцев, владел безупречно, хотя откуда, я не знал, – на вопросы о своем прошлом он чаще всего не отвечал, а когда рассказывал о себе, то говорил не о том, что меня интересовало.
– Я понял, – пробормотал я, виновато уставившись в землю.
– Это я вижу, – продолжил монах. – Как и то, что ты кое-что практиковал это время.
Жизнь моя в Паттайе пошла точно таким образом, как он и предсказывал, – мало кто заметил, что я изменился, но прежняя рутина вцепилась в меня с силой объевшегося допинга осьминога. Понятно, что я не смог в городской суете медитировать и заниматься собой так же, как в лесной тиши, но я ни на один день не забыл, чему меня научили здесь.
Я помнил хорошо, каким приехал сюда в тот раз – с больным желудком, по уши наполненный проблемами, кипящий от обиды и возмущения.
И видел, каков я сейчас – здоров, спокоен и готов ко всему.
Да, мне пока не удалось наладить личную жизнь, но я не особенно переживал по этому поводу. Если ранее, не видя рядом женщины, я начинал страдать от мужской неполноценности, то теперь это меня вообще не волновало.
Я прекрасно знал, что все произойдет в свой срок, как надо.
– А это значит, что можно начать второй семестр, – сказал брат Пон.
Я заулыбался, ожидая, что сейчас он велит мне отправиться к источнику за водой… Затем мы приведем Тхам Пу в порядок, и все пойдет так же, как раньше, и даже лучше, интереснее.
– Сиди тут, – и монах поднялся, легко, одним движением.
Он был старше меня лет на пятнадцать, не меньше, но его выносливостью и проворством я мог только восхищаться.
Брат Пон отправился к своей хижине, а когда вернулся, то принес небольшой сверток бурой ткани – антаравасака, монашеское одеяние, то самое, которое я носил во время обучения.
– Переодевайся, – прозвучало это как приказ. – Всякие шмотки складывай в рюкзак. Потом отдашь его мне.
Я повиновался.
В первый момент в антаравасаке и сандалиях я почувствовал себя неуютно, но неловкость тут же прошла. Удовлетворенно цокнув языком, брат Пон уволок мой рюкзак куда-то за главное святилище, а когда вернулся, то в руках у него обнаружилась громадная древняя бритва со ржавчиной на лезвии.
– Сейчас обреем тебя, – заявил он, – и отправимся в путь.
– К-какой путь? – спросил я, ощущая, что холодок побежал у меня по спине.
– Долгий и насыщенный, – отозвался монах. – Не дергайся, а то порежу.
Все то время, что он сбривал волосы с моей головы, я просидел в мучительном нетерпении. И когда дело оказалось закончено и макушки моей коснулось холодное дуновение, вопросы посыпались из меня, точно переспелые яблоки с дерева:
– Разве мы не останемся в Тхам Пу? Насколько далеко мы уедем? Куда и зачем?
– Опять ожидания, – брат Пон вздохнул и поглядел на меня с легким сожалением.
Я торопливо прикусил язык.
– На все вопросы ты получишь ответы, только не сразу, – продолжил монах. – Рюкзак твой я спрячу в тайник под статуей Будды, так что никто-никто его не найдет. Заберешь, когда вернешься.
Это заявление вызвало у меня настоящий приступ паники – да, в прошлый раз я несколько месяцев обходился без привычных вещей, но тогда они были рядом, я знал, что и паспорт, и мобильник где-то неподалеку, и если что, то я смогу их добыть.
Теперь же придется отправиться неизвестно куда вообще без всего?
– А я вернусь? – выдавил я из себя после внутренней борьбы.
– Это возможно, – брат Пон усмехнулся. – Ладно, не пыхти так сердито, лопнешь. Вспомни лучше о том, что все дано тебе взаймы, что ты должен всегда, в любой момент быть готов расстаться с чем угодно… И вообще, зачем это барахло тому потоку восприятия, которым ты на самом деле являешься?
Через полчаса мы шли прочь, я то и дело оглядывался на постепенно исчезавший за деревьями Тхам Пу.
Надежда на то, что я проведу ближайшие месяцы здесь, рассеялась, точно дым. Впереди замаячила неопределенность, огромная и мрачная, как целое стадо голодных слонов.
– Давай-давай, оставляй прошлое позади, – сказал брат Пон, когда я споткнулся о корень. – Или ты забыл, что существует лишь один момент, которым мы имеем шанс пользоваться, и называется он «настоящее»?
Да нет, я хорошо помнил все, чему неправильный монах учил меня на берегу Меконга, но одно дело – знать некий принцип поведения, и совсем другое – уметь применить его на практике, да не к другим, что всегда легко, а к собственной любимой персоне.
Той самой, которой, кстати, на самом деле не существует.
– То, что происходило здесь год назад, – продолжал брат Пон, пока мы шагали по джунглям, а я пытался отстраниться от заполнявших меня под горлышко чувств вроде разочарования и тревоги, – изменило тебя, позволило тебе вступить на путь к свободе. Только оно больше тебе не нужно.
– Это как?
– А вот смотри – некий человек, убегая от погони, добрался до глубокой реки. Желая избежать смерти, он нарубил деревьев, связал плот и переправился на другой берег. После этого он подумал так: «Да, ведь только благодаря этому плоту я ушел от опасности, и он был мне очень полезен». И решив, что плот всегда может пригодиться, он взгромоздил его себе на плечи и пошел дальше… Понятно все или нужно объяснить?
– Понятно, – проворчал я, ощущая, как настроение мое понемногу улучшается. – Неужели мне больше не придется заниматься тем, что я так любил в Тхам Пу? Метла… Ведра для воды… лопата… грязные простыни…
– То, что ты начал шутить – хороший знак, – брат Пон похлопал меня по плечу. – Переживать не стоит, для тебя найдутся занятия не менее занимательные, хотя и не столь творческие, как визит в банк, например.
И он язвительно захихикал, а я споткнулся второй раз, теперь вообще непонятно обо что.
До города нас подбросил таец на новеньком «Мерседесе», облаченный в дорогой, с иголочки костюм-тройку. Что подобный тип делал в этих краях, я даже представить не мог, но при виде двух людей в монашеских одеждах и с сумками для подаяния он повел себя как надлежит буддисту.
В результате мы прокатились с ветерком и добрались до Нонгкхая за каких-то пятнадцать минут.
– Автобус на Чиангмай, на который у меня есть билеты, будет только в шесть, – сказал брат Пон. – Так что у нас есть время немного прогуляться и попутно заняться кое-чем полезным…
